«Человек из Подольска». Компания «Новые люди». 2020. Авторы сценария Юлия Лукшина, Дмитрий Данилов, режиссер Семен Серзин

В. Королев (Фролов) в фильме

Тем, кто имеет непосредственное отношение к театру или следит за его процессами, нет нужды рассказывать, что такое «Человек из Подольска». По меткому замечанию главного редактора «ПТЖ» Марины Дмитревской, пьеса Дмитрия Данилова «пожаром прошла по стране». И это действительно так. В одном только блоге журнала вышло шесть рецензий на спектакли по этой не то абсурдистской комедии, не то абсурдистскому трагифарсу: сложная жанровая структура дает простор для самых разных интерпретаций. В омском «Пятом театре» Никита Гриншпун выстроил действие как музыкальный коллаж¹. В Театре «На Литейном» Андрей Сидельников поставил «ай, лё-лэ»-концерт с элементами абсурда и легкого киберпанка². В ярославском Театре драмы им. Федора Волкова Семен Серзин занялся визуализацией с элементами некоторого ретро-метафоризма³. Так что вопрос экранизации был лишь вопросом времени.

Началось же все с Кирилла Серебренникова и его «Изображая жертву». 17 лет назад он сперва поставил пьесу братьев Пресняковых на сцене чеховского МХТ, а затем снял фильм, пригласив большую часть актеров спектакля. В то время как в театре уже ставились пьесы «новодрамовцев», в кино им еще только предстояло оказаться, и «Жертва» в этом смысле стала одной из прорывных кинокартин. Следом появились «Свободное плавание» и «Сумасшедшая помощь» Бориса Хлебникова, «Простые вещи» Алексея Попогребского, «Живой» Александра Велединского, «Волчок» Василия Сигарева, «Сказка про темноту» Николая Хомерики, «Шультес» Баадура Бакурадзе, «Эйфория» Ивана Вырыпаева, «Дикое поле» Михаила Калатозишвили, «Кремень» Алексея Мизгирева и др. Режиссеров, снимавших киноистории «про обычных людей» с их узнаваемыми проблемами, речью, поведением, определили как «новых тихих». Их объединяло в первую очередь общее мироощущение и точное чувство времени, в котором все жили. Главный редактор журнала «Искусство кино» Даниил Дондурей на финальной конференции «Кинотавр»-2011 дал исчерпывающее определение, о чем же снимают молодые режиссеры: «Если смотреть эти примерно 20 заметных фильмов… то в них вы увидите абсолютное недоверие авторов к государственным институтам, ненависть к ментам, к полиции, а ведь это основной институт государства. <…> Второе — это, конечно же, распад социальных связей. Психологических, семейных, дружеских, производственных, самых разных. Во многих фильмах. <…> То, что у Дарденнов кажется естественным, здесь принимает какие-то особые формы. И еще: острейшая проблема одиночества. Бесконечные формы того, что человек с закодированной в нем способностью к жизни не справляется с российскими реалиями — перепутанными, переверченными, все время мутирующими. В фильмах молодых режиссеров невероятное экзистенциальное одиночество»⁴. Однако художественный запал постепенно начал выдыхаться, и ко второй половине 2010-х подобные сюжеты на российском киноландшафте появляются скорее спорадически, чем системно и регулярно. А режиссеры либо перешли на сторону Большого кино и попытались, с разной степенью успеха, снять коммерческие фильмы (Хомерики, Мизгирев, Велединский, Сигарев), либо занялись продюсированием (Бакурадзе), либо ушли в производство телесериалов (Попогребский, Хлебников). Так что к моменту кинодебюта Семена Серзина ситуация в российском кинематографе во многом походила на ту, что была в начале этого века, — количество картин, описывающих текущую жизнь языком не телеканала «Россия» или посредственной комедии, стремится к нулю, новые сюжеты и герои почти не появляются, и, как следствие, целые сегменты российской действительности оказываются в «серой» зоне умолчания и за пределами зрительского внимания.

В. Королев (Фролов). Кадр из фильма

Фильм Серзина, как, разумеется, и пьеса Данилова, в определенном смысле наследует кинематографу и театру нулевых. И, казалось бы, при создании «Человека» многое сошлось для того, чтобы фильм удался. Театральная работа Серзина получила комплиментарные отзывы критиков, сам он с некоторых пор существует в статусе не подающего надежды, а востребованного молодого режиссера. Сценаристка Юлия Лукшина работала на сериале «Оптимисты». У оператора Даниила Фомичева за плечами трагифарсовый роуд-муви «Как Витька Чеснок вез Лёху Штыря в дом инвалидов». А продюсером фильма стала Наталья Мокрицкая, дебютировавшая как раз на серебренниковском «Изображая жертву». В актерском составе сошлись московские и петербургские театральные и кинозвезды: Виктория Исакова, Владимир Майзингер, Евгений Сангаджиев, Олег Рязанцев, Михаил Касапов, Илья Борисов. В центре всего этого великолепия — непрофессиональный актер и профессиональный музыкант, лидер группы OQJAV Вадик Королев. Но что-то пошло не так.

Пьеса претерпела ряд изменений. Появился пролог, местом действия которого стал Курский вокзал, где с героем случаются первые неприятности (цыганка крадет кошелек, девушка сообщает о расставании), и эпилог, появились фантасмагорические, кафкианские мотивы, которые должны были, по замыслу авторов, дополнительно акцентировать иррациональность происходящего.

Действие начинается в темпе бесцельно фланирующего человека: камера двигается размеренно, вглядываясь в лица или затылки и спины тех, кто встречается Николаю (Вадик Королев) на пути. Одни эпизоды сменяют другие, крупные планы чередуются со средними и общими. Единство места, которое было в пьесе, разрушено — начав «интеллектуальный» допрос в кабинете, полицейские затем дрейфуют по коридорам здания, стены которого выкрашены в привычные гнетущие оттенки, оттуда в оранжерею, затем в бассейн и обратно в кабинет. Эти физические перемещения разрывают непрерывность диалога, появляются паузы, замедляющие действие, и абсурд из реального больше становится мнимым, искусственно созданным.

В. Майзингер (Первый полицейский), В. Исакова (Марина), В. Королев (Фролов). Кадр из фильма

Дикость исходных обстоятельств вроде бы подкрепляется эпизодами короткого блуждания Николая все по тем же коридорам, коллективного гастарбайтерского танца в каком-то тесном помещении, который он наблюдает через дверное окошко, купания госпожи Марины (по-настоящему жуткая Виктория Исакова в роли капитана полиции), посещения кабинета, где герою прикрепляют к голове датчики и он попадает в свое прошлое, а черно-белая беззвучная видеозапись с камер наблюдения каждый раз обозначает переход на следующий уровень безумия. Но в действительности «Человеку из Подольска» недостает окончательного отказа от логики и смысла. К этой точке действие фильма приближается лишь однажды, когда герой расправляется со своими мучителями самым жестоким образом. Естественно, только в фантазиях. К сожалению, энергичный грангиньольный мотив случается лишь незадолго до финала и тут же заканчивается.

Возникает такое чувство, будто Семен Серзин не решается докрутить действие до необходимого градуса сумасшествия, когда происходящее представляется, допустим, плодом измученного воображения, и опасается взвинчивать темп. Потому и герои выглядят так, словно находятся в летаргическом полусне. Владимир Майзингер, и в спектакле у Серзина игравший Первого полицейского Михалыча, здесь вполне себе добродушный, по-отечески понимающий и даже обаятельный герой, начисто лишенный хоть какой-то инфернальности. Таков же и Второй полицейский в исполнении Михаила Касапова. Мелкий бесенок (даже не бес) на поверку оказывается услужливым и угодливым помощником своим начальникам.

Анемичный же главный герой, которого некоторые российские кинокритики назвали человеком без свойств, остается таковым от начала и до конца. Уже упомянутый взрыв Колиного воображения сложно объясним, если иметь в виду его предыдущее бездействие и вялые попытки возражать стражам порядкам, которые ультимативно требуют от задержанного исполнения двух незабываемых композиций «Ай лё-лэ, лё-лэ, лё-лэ» и «Ай пыи, пыи, пыи», смотреть невесть откуда взявшееся домашнее видео семейного праздника и в целом совершать несвойственные в обыденной жизни действия. И все ради того, чтобы найти в Николае что-то человеческое.

И. Борисов (человек из Мытищ), В. Майзингер (Первый полицейский), В. Исакова (Марина), О. Рязанцев (доктор). Кадр из фильма

Богатая кинотрадиция «интеллектуального абсурда», начавшая формироваться еще в межвоенные десятилетия, но ставшая заметной уже после Второй мировой, здесь могла бы оказаться более чем уместной. Достаточно, например, вспомнить «Тупик» и «Жильца» Романа Полански или «Простую формальность» Джузеппе Торнаторе (с тем же Полански в одной из главных ролей) с их безудержными и быстро выходящими за рамки привычного бытия кошмаром и жутью. Однако такой потенциал, заложенный в самом тексте Данилова, в фильме реализуется скорее формально, чем содержательно.

В итоге если театральное зрелище вызывает смех, смешанный с ужасом, то кино Семена Серзина провоцирует лишь досадную улыбку — как в случае, когда тебе рассказывают порядком истрепавшуюся и уже совершенно несмешную байку.

Март 2021 г.

1 Кожина М. «Большое счастье жить в Подольске» // Блог Петербургского театрального журнала. 2019. 5 февр. URL: https://ptj.spb.ru/blog/bolshoe-schaste-zhit-vpodolske/ (дата обращения 19.02.2021).
2 Сизова М. Homo Amphibolos // Блог Петербургского театрального журнала. 2018. 18 нояб. URL: https://ptj.spb.ru/blog/homo-amphibolos/ (дата обращения 19.02.2021).
3 Банасюкевич А. Система и обыватель // Блог Петербургского театрального журнала. 2018. 6 июля. URL: https://ptj.spb.ru/blog/sistema-iobyvatel/ (дата обращения 19.02.2021).
4 «Новые тихие». Режиссерская смена — смена картин мира // Искусство кино. 2011. № 8 (август). URL: https://old.kinoart.ru/archive/2011/08/n8-article4 (дата обращения 01.03.2021).