С чего это некоторые рецензенты взяли, что Додин хотел поставить политический спектакль? Вот ровно наоборот. Додин — не про Болотную, он про надмирного мессию — вне политических разборок, вне какого бы то ни было — сплоченного или разобщенного, кремлевского или болотного — большинства. Любое большинство всегда голосует за Варраву, он вождь толпы (текст Ибсена в эту сторону дописан и развит), а Додина интересует Иисус.
Потому в спектакле — никакой поспешности, внутреннего огня, включенности в ФБ-ленту прошлого года, интонация вполне евангельская. Додин стоит на горе. Мы — под горой. Идет театральная проповедь. Да, конечно, репертуарный выбор был в «злободневное яблочко»: пьеса Ибсена трагически сиюминутна, до ужаса современна, и когда осознаешь эту современность — хочется удавиться: Ибсену вот-вот стукнет 185 лет, а социальные проблемы все те же, только много круче. Быть может, обработанный и поставленный весной в театре им. Маяковского Сашей Денисовой, «Враг народа»" и станет актуальной «экологической трагедией» наших дней, как обещано. Может быть, он станет историей не только лечебницы, отравляющей больных, как установил сто лет назад Стокман, отходами кожевенных заводов (лечебницу построили не там, где он, спаситель человечества, хотел, а там, где было дешевле, и вот теперь почва пропитана ядами). Может быть, она станет историей Химкинского леса и лесных пожаров 2010 года, многие из которых подозрительно начались от губернаторских дач, неосторожных пикников и дали «дымовую завесу» для невидимых браконьерских вырубок…
Не исключаю, что при этом пьеса, которая так и просится в обработку (Химкинский лес шумит ей навстречу), утратит безысходность сюжета, не сегодня начавшегося, а потому особенно печального. Но Додин-то не ставил ее как актуальную, в спектакле совсем нет отчаяния узнавания «родимых осин». «Враг народа» в МДТ не занят утверждением правоты гражданина Томаса Стокмана (Сергей Курышев), неправоты его брата Петера (Сергей Власов) или обличением конформистского малодушия «сплоченного большинства». Он занят… правотой одного лишь мессии, отдельной личности… Стокман—Курышев не только от начала до конца держит медленную, трудно дающуюся, как бы смиренную, как бы проповедническую, мягко-отрешенную интонацию человека, пришедшего проповедовать. Он часто указывает пальцем вверх, куда-то туда, где нас нет и откуда пришел он. Он, придумавший в глуши и безвестности идею лечения/спасения человечества, указавший место лечебницы и теперь осознавший все уродливые искажения своего замысла.
Додин не ставит психологического спектакля («драма идей» вполне ведь может не быть историей людей). В самом начале в светлом павильоне Александра Боровского за семейным столом разговаривают люди. Сцену долго скрывает от зала светлая занавеска: лица не важны, важны слова. Завеса приоткроется только когда курортный врач Стокман сочтет это нужным, когда наступит момент обнародования им своего открытия: мы губим людей, надо перестроить лечебницу, временно не получать никаких доходов, но не травить пациентов. Но и когда занавеска откроется, мы мало что узнаем о людях. Об их позиции — да, о конформизме — обязательно, о характерах, людях — нет. И не потому, что это не получилось, у спектакля даже нет такой сверхзадачи. Те, кто слушает проповедь, не индивидуализированы…
И свой доклад доктор Стокман обратит чуть позже не к «сплоченному большинству» горожан, сидящему спиной к залу (точнее будет сказать — крепкими сплоченными спинами), а — поверх их голов — к нам, через столетие. Его (и спектакля) внутренний пафос направлен против глупцов (ведь глупых больше, чем умных, так что большинство всегда будет большинством дураков, собравшихся в стаю…), собственников, обывателей. Он рождает мысли, соображения, но вот беда — «Враг народа» не холоден и не горяч, он тепл… Монологи Стокмана—Курышева убаюкивают, ты уплываешь на волнах внятной сценической речи и изумительной актерской артикуляции куда-то далеко — точно не в сторону Марсова поля, но куда — Бог весть. Не исключаю при этом, что уплывала одна я. Сидевший со мной рядом человек в фоновом режиме кипел благородным оппозиционным гневом, периодически сообщая сам себе: «Наконец-то заговорили!» Понимаю его: если воспринимать театр ухом, то произнесенное во «Враге народа» «ротом» может произвести впечатление радикального текста.
…Придя со спектакля, я обнаружила в своей почте письмо от… Стокмана.
—— Original Message ——
From: Stockmann
To: MARINA DMITREVSKAYA
Sent: Friday, February 15, 2013 11:36 AM
Subject: День защитника Отечества
Специально к 23 февраля для Постоянных Покупателей Стокманн действует скидка 20 % на трикотажные изделия и рубашки марки Cap Horn, ремни Pierre Cardin и пляжные наборы Boss Black Beach…
Собственно, это в нужную минуту пришел актуальный ответ спектаклю на его «евангельскую» надмирную интонацию. Ныне защитник отечества Стокман продает пляжные наборы. Значит, курорт жив, работает, отравляет людей, сам Стокман давно сошел с горы и включился в буржуазную действительность. Это так. На дворе 2013 год. И нечего, знаете, делать возвышенную мину даже при хорошей игре…
Комментарии (0)