Д. Верди. «Дон Карлос». Мариинский театр.
Музыкальный руководитель Валерий Гергиев, режиссер-постановщик Джорджо Барберио Корсетти, художники-постановщики Джорджо Барберио Корсетти, Кристиан Тараборрелли
Ж. Массне. «Дон Кихот». Мариинский театр.
Музыкальный руководитель и дирижер Валерий Гергиев, режиссер и художник-постановщик Яннис Коккос
Премьеры двух спектаклей — «Дон Карлоса» Верди и «Дон Кихота» Массне — в Мариинском театре показали одну за другой в конце минувшего года. При всем различии эстетик, постановочных концепций и мастерства двух режиссеров оба спектакля с равной степенью убедительности обозначили тенденцию инсценировать классику так, чтобы ее «новые прочтения» не вызывали никаких споров.
Меломаны и фанаты Мариинского с нетерпением ждали обоих «донов», хотя желание поскорей услышать и увидеть нового «Дон Карлоса», пожалуй, было сильнее — все же классика мирового оперного репертуара. Эту оперу в Мариинке давали крайне нерегулярно, в конце концов и вовсе перестали показывать, а в ней, как известно, хит на хите, которые Верди постарался написать для всех голосов — тенора, баритона, баса (причем сразу для двух), сопрано и меццо- сопрано. Опера рассчитана на первачей — примадонн и премьеров, способных насытить драматизмом одно из самых сильнодействующих сочинений Верди. Вероятная причина временного снятия с репертуара «Дон Карлоса» — всякого рода «изношенность» спектакля. Версия Юрия Александрова, как казалось до появления новой, морально устарела, выдохлась, да и костюмы как будто стали маловаты. Спектакль вызывал ощущение темноты, тесноты и архитектурной непропорциональности, хотя, возможно, это была концепция: человеческим чувствам и свободе нет места в тоталитарном государстве.
«Дон Карлос». Сцена из спектакля. Фото Н. Разиной
«Дон Карлос». Сцена из спектакля. Фото В. Барановского
На смену старому спектаклю пришла полновесная пятиактная итальянская редакция с ключевой сценой знакомства Карлоса и Елизаветы в лесу Фонтенбло, которой не было в прежней версии. Но все, как всегда, познается в сравнении. Режиссером нового варианта стал Джорджо Барберио Корсетти, известный тем, что способен совмещать функции режиссера и художника. На его режиссерском счету несколько оперных спектаклей, среди них, к примеру, поставленная для фестиваля Россини в Пезаро «Зельмира» с такими блистательными солистами, как Хуан Диего Флорес и Кэйт Олдрич, или «Пробный камень» Россини, осуществленный совместными усилиями Театра Шатле и Пармского Королевского театра, в котором принимал участие великолепный барочный оркестр под управлением Жана-Кристофа Спинози. Оба спектакля постановочно звезд с неба не хватают, но в них есть на что смотреть и есть о чем думать. Правда, для большинства российских «пользователей» оперного театра Корсетти все равно «кот в мешке».
В интервью перед премьерой режиссер обещал золотые горы по части остроты сюжета, поддержанного визуальными эффектами (он как раз и славится своими поисками в области видеографики). «Дон Карлоса» он ставил впервые в своей карьере. Каково же было разочарование, когда на премьере все его «золотые горы» на глазах развеялись в пух и прах. Смотрелись лишь исторические костюмы (художники по костюмам Кристиан Тараборрелли и Анджела Бушеми), воссозданные по канонам моды эпохи короля Филиппа II, да и то всю эту роскошь можно было разглядеть только в бинокль в условиях довольно экономного света (художник по свету Фабрис Кебур). Остальное — это панель на заднем плане в виде скупой фасадной стены с окнами, в нужных эпизодах оборачивающейся коллективным надгробием, плюс видеографика с набором примитивных картинок — листики, травка, огонь инквизиции и анимированные портреты главных героев.
Режиссура, как и оформление в спектакле, сведена к минимуму. Концертные исполнения бывают содержательнее. Право, стоило доверить итальянскую оперу итальянцу, который не знал, в какую сторону еще направить героев. «Ходи сюда — ходи туда» — вот и все, что было предложено бедным зрителям. А до премьеры думалось: «Какой все же мудрый наш маэстро — предложил в такое неспокойное время такую остроактуальную оперу про власть и оппозицию, про спор светской и духовной власти, про измены и тех, кто засиделся на троне, в конце концов». И все вхолостую. Мне могут возразить, что, наверное, пение и игра оркестра все компенсировали. Но на самом первом спектакле, которым, к слову, дирижировал Валерий Гергиев, и то и другое не отличалось высоким качеством. Маэстро, возможно удивляясь невнятности картинок перед глазами, держал оркестр в каком-то странном состоянии нерешительности по темпам и динамике. Из вокальных работ запомнились Евгений Никитин в партии короля Филиппа (тут пришлись очень кстати надменные взгляды и жесткость интонаций певца) и Сергей Алексашкин в фирменной партии Инквизитора. В одном из следующих после премьеры спектаклей в партии принцессы Эболи ошеломительно дебютировала Екатерина Семенчук, успокоив бедное сердце меломана тем, что все же есть в труппе Мариинского театра по крайней мере одна исполнительница, способная не только полнозвучно спеть, но и сыграть роль коварной фаворитки, страдающей от неразделенной любви. Блистала в партии Эболи и приглашенная солистка — Екатерина Губанова, делающая мировую карьеру в вердиевском репертуаре. Антагонистку Эболи — благочестивую королеву Елизавету воспроизвела громкоголосая Анна Маркарова, но певице так сильно не хватает пластики звука, красок и разнообразия, что признать ее интерпретацию за близкую к мировым стандартам не поднимается перо.
Второй «дон» — «Дон Кихот» Массне — получился эстетически привлекательнее, но говорить о нем как о достижении тоже не приходится. Чтобы поставить «Дон Кихота» в XXI веке, когда о нем столько написано и сказано, нужно очень постараться. Эта французская опера не шла в Петербурге почти сто лет, с тех пор как в 1919 году в Мариинском театре было дано всего четыре спектакля в режиссуре самого Федора Шаляпина, занимавшего в то время пост его худрука. Ныне оперу поставил грек, много лет живущий во Франции, — Яннис Коккос. Так же как и Корсетти, он известен своей бифункциональностью — выступает как режиссер и как художник. Художника в нем намного больше, что, впрочем, он и сам понимает. Спектакль открылся сочной фактурной картинкой во всю сцену, но ее содержательного ресурса хватило минут на пятнадцать. Гигантская раскрытая книга на фоне картонных изрезанных гор по бокам сцены, лунное сиянье на заднем плане плюс незамысловатый театр теней в виде Кихота и Санчо Пансы, трясущихся на своих литературных животных. Ну, и, разумеется, пестрая, теснящаяся, какая-то подозрительно бесшумная массовка в карнавальных костюмах.
«Дон Кихот». Сцена из спектакля. Фото Н. Разиной
Ф. Фурланетто (Дон Кихот), А. Серов (Санчо Панса). Фото Н. Разиной
Режиссер пояснял в интервью, что опера Массне далека от многомерности романа Сервантеса. Но это разговор в пользу бедных. Нельзя все списывать на предсмертное состояние главного героя, у которого в силу преклонного возраста «разум и чувства» так вот приглушились и обессмыслились. На то и существуют контекст и интертекст, чтобы связывать литературу и музыку, обнаруживать неожиданные взрывчатые параллели и ассоциации. В этом спектакле нет ничего, кроме прямого следования либретто. Все течет слишком размеренно, как-то бесстрастно, неэнергично, полуреалистично, полусимволично — словом, полумерно. Зато, в отличие от слабой в исполнительском отношении музыкальной стороны в «Дон Карлосе», здесь было чем козырнуть. Два премьерных спектакля пел Ферруччо Фурланетто — выдающийся итальянский бас, призванный и способный дать понять, как эта партия могла звучать в исполнении Шаляпина, которому была посвящена опера. Да и оруженосец ему тоже достался хоть и не ровня по возрасту, опыту и регалиям, но по выразительности почти не уступающий — Андрей Серов, солист Академии молодых певцов Мариинского театра. Дополняла их ансамбль (который, к слову, уже вошел в историю благодаря записи оперы с лейблом «Мариинский») меццо-сопрано Анна Кикнадзе — Дульсинея, чья пластика и мимика удачно передавали испанский колорит этой партии. Да и оркестр, ведомый Гергиевым, звучал куда азартнее, вероятно вдохновляясь богатой импрессионистической гаммой оркестровых тембров партитуры.
Теперь остается ждать, когда два этих «дона» прискучат маэстро, чтобы мы смогли увидеть следующие новые спектакли, которые соответствовали бы высоким художественным критериям, позволяющим войти в мировую историю музыкального театра.
Февраль 2013 г.
Комментарии (0)