В Барнауле в книжной серии «Алтай. Судьба. Эпоха» готовится издание о народном артисте России Валерии Золотухине. В рамках этого проекта (книжная серия отдаленно похожа на знаменитую «ЖЗЛ») уже вышли книги о прототипе памятника советскому солдату в Болгарии фронтовом разведчике Алексее Скурлатове, знаменитом оружейнике Михаиле Калашникове и космонавте-2 Германе Титове. Проект финансируется краевой администрацией — она, естественно, и музыку заказывает. В вышедших книгах музыка эта особенно громко звучала в пространных разделах, посвященных неустанной деятельности местной власти по поддержке великих земляков и увековечивании их памяти. Хотя привередливый читатель мог спокойно пропустить эти страницы, более уместные для традиционных чиновничьих отчетов.

Однако в случае с Золотухиным эти разделы просто так не пролистаешь. Театральная общественность прекрасно помнит скандальную эпопею с Молодежным театром Алтая, случившуюся вскоре после смерти его художественного руководителя, имя которого выбито теперь на здании МТА: «Имени В. Золотухина». Но вопросов относительно той, в высшей степени некрасивой истории разгрома театра осталось много. Теперь добавляется еще пара. Будет ли объективно и правдиво рассказано об очень непростых взаимоотношениях Валерия Сергеевича и МТА с краевой властью? Не станет ли новая книга попыткой заретушировать или вовсе переписать совсем недавнюю историю? Тревожные вопросы задают люди, которым небезразлична судьба МТА в частности и алтайских театров в целом. «Я был бы только за то, чтобы была наконец написана правда, а не то, что захотят заказчики. Для меня принципиально одно — в этом проекте моего имени и моей речи быть не должно. Потому что, на мой взгляд, именно краевая власть разрушила безумный, но прекрасный мир, который строила Козицына под покровительством Золотухина», — говорит бывший главный режиссер Молодежного театра Алтая Дмитрий Егоров.

А наш нынешний собеседник — Татьяна Федоровна Козицына, руководившая театром с 1997 по 2013 год, уговорившая в свое время Золотухина встать во главе театра и актерского курса.

«УЕЗЖАЮ НАВСЕГДА ИЗ БАРНАУЛА»

Андрей Воронин Татьяна Федоровна, когда все же была пройдена точка невовзрата в судьбе труппы, еще два года назад работавшей в МТА?

Татьяна Козицына Может быть, все рано или поздно утряслось бы и не было бы никаких катаклизмов именно с театром, но 3 февраля 2014 года режиссер наш, Митя Егоров, на Президентском совете по культуре вручил Владимиру Владимировичу Путину письмо с рассказом о том, что тут у нас происходит. В письме, в том числе, была поднята и финансовая сторона проблемы. А дальше события развивались очень быстро. 6 марта 2014 года мне принесли на дом трудовую книжку. На следующий день новый директор МТА И. Лысковец подала заявление в полицию по поводу якобы взятого мною из театра старья — ноутбука и телефона, что стало поводом завести уголовное дело. А 8 марта губернатор Александр Карлин пришел в театр на спектакль «Дом Бернарды Альбы», после просмотра встретился с коллективом. После этой встречи ребята «золотухинского курса» приняли решение уехать из Барнаула: они были в шоке — зачем нужно было говорить им про возможные последствия их независимого поведения? Они же не воевали, не митинговали, не устраивали демонстраций — просто сказали, что здесь не останутся. А вслед за ребятишками ушли и старшие коллеги, заслуженная артистка России Лариса Корнева, с которой так любил работать Золотухин в спектакле «Все мои сыновья», — в целом за последние два года МТА покинули около 40 человек.

Смена руководства в любом театре — процесс всегда болезненный. Можно вспомнить много драматических коллизий: МХАТ, Таганку. Но такой разгром, как с МТА, — топорный, мстительный, геростратовский, по принципу «Я вам покажу ваше место» — сложно припомнить. За кратчайший срок театр лишился дружного коллектива, который успешно работал, развивался, всегда выполнял производственные планы, сейчас именуемые госзаданиями. Даже в самые тяжелые времена мы как-то ухитрялись делать то, что было положено делать.

Воронин Да, но ведь тот же губернатор Карлин сильно помог со строительством нового здания театра.

Козицына Мало кто знает, что губернатор изначально был против строительства. Помню, как он пришел к нам на «Ревизора» и сказал, что строительства никакого не будет. Ну, я Александра Богдановича после спектакля повела на улицу не по парадной лестнице, а через служебный вход. А на дворе — зима, холодрыга, гололед. Идем через подвал — там все скрипит и шатается. Вышли во двор, а там темень беспробудная, черт ногу сломит, пока до освещенного угла доберешься. Пробираемся к машине его, а я, раздетая, причитаю ему в спину: «Не бросайте нас, Александр Богданович!» Чиновники из нашего управления увидели и обомлели. Как они потом меня костерили: «Тебе что было сказано — через парадный!» Губернатор часто вспоминал эту прогулку. Зато увидел, как театр существует.

Мы с Золотухиным поначалу сами занимались поисками инвесторов. Валерий Сергеевич шутил: «Поедем хоть к китайским коммунистам — какая разница?» И вдруг я вспоминаю, как незнакомый мне бизнесмен Козицын «раздавал» кареты «скорой помощи» на площади Сахарова. Было это еще при губернаторе Евдокимове. Навели справки. Выяснили: Андрей Анатольевич Козицын — генеральный директор знаменитой УГМК, к которой при Евдокимове перешли некоторые алтайские рудники. Добраться до него было трудно, но нам помог один депутат — у Золотухина было немало хороших друзей и знакомых в Екатеринбурге. Нас пригласили на прием к Андрею Анатольевичу, выслушали, подарили кучу подарков и пообещали, что деньги на строительство дадут, но для начала с проектом театра должны ознакомиться специалисты департамента строительства при УГМК. А Золотухина вдобавок пригласили на торжественное открытие алтайских рудников в майские праздники.

Воронин Удачная поездка.

Козицына Но что было потом! Вернулась в Барнаул, пошла к вице-губернатору Щетинину: «Нам театр будут строить, Михаил Павлович, через неделю приедут представители инвестора, просили о встрече». Щетинин ничего конкретного не сказал, только посмотрел выразительно. А у управления по культуре был один только вопрос — как же нам удалось попасть в УГМК, хотя надо сказать, прежнее руководство культуры с пониманием и уважением относилось к моей работе и деятельности театра. Через неделю, как и обещали, представители департамента по строительству УГМК прибыли в Алтайский край с протоколом о намерениях. Но краевая администрация их приезд и намерения проигнорировала. Я уговорила нашего известного архитектора Петра Ивановича Анисифорова и Любу Никитину, директора НПЦ «Наследие», встретиться с уральскими коллегами. Поехали впятером, смотреть полуразрушенный ДК — здание будущего театра. Гости поглядели в сторону «Дома под шпилем» и спросили: «Этот?» «Нет», — ответили мы и указали на полуразрушенное здание ДК. Это сейчас все смешно выглядит, тогда — нет.

А в мае Золотухин прилетел на открытие рудников — с кассетами, фонограммами с музыкой, с подарками… Нашли машину, созвонились с Рубцовском, чтобы его везде пропустили и где надо сопроводили. Прошло несколько часов — Золотухин звонит: «Возвращаюсь». И вот заходит наш Дядька (так звали мы Золотухина) в кабинет, снимает кепку, ставит свой костыль и спокойно так, не психуя, без матов, говорит: «Так, девки, уезжаю я навсегда из Барнаула. Ездил Васька (Шукшин) в свои Сростки мимо Барнаула — и я буду до Быстрого Истока добираться через Новосибирск». Не сразу рассказал о своем унижении — только наутро, когда я его в аэропорт провожала: не пустила его местная охрана на торжественное открытие рудников. Громко кто-то кричал в «матюгальник»: «Уберите Золотухина с дороги». А он схватил другой громкоговоритель и крикнул: «Золотухин слышит и с дороги не уйдет». Позорная история. Кто знает, может, с того потрясения и могла начаться его роковая болезнь. Такие стрессы бесследно не проходят.

«ПЕРЕЩЕЛКНУТЬ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА»

Воронин Но прошло время, и Валерий Сергеевич вернулся в Барнаул.

Козицына Я ему почти каждый день звонила: «Не бросай нас, Дядька, и так у нас ничего нет». — «Я же сказал, что вас не брошу, всегда буду поддерживать, но в Барнаул ни ногой!» Потом, видимо, кое-кто понял, что перегнули палку в истории с рудниками и что Валерий Сергеевич не тот персонаж, которым можно помыкать. Золотухина разыскали в Москве, доставили со всеми почестями в постпредство Алтайского края. Там у него была встреча с губернатором. Золотухин сказал мне, что извинений за тот инцидент ни от кого так и не дождался. Зато было сказано: давайте будем строить театр.

И стройка началась.

Золотухин просто понимал, что без него нам придет труба. Знал про мой строптивый характер. Знал, кто в последние годы «рулит» краевой культурой. И видел, что я отказываюсь подписать акт о приеме строительных работ, хотя театр уже открыли — под его же юбилей. А как его было подписывать?! Театр два с половиной года работал в условиях незавершенного строительства. Крыша была новая, но худая: зимой ливень — и целый водопад случился в здании, музей Золотухина затопило, до первого этажа пролилось. Нам ведер не хватало — отовсюду вода лилась. Митя Егоров выложил видео потопа в соцсети. Власти это сильно не понравилось.

За мной табуном ходили представители «Алтайстрозаказчика» с пустыми бланками КС-2. Многие, в том числе и друзья, просили: «Подпиши, Татьяна, ради бога!» Отвечала: «Дайте мне двадцать ручек — всеми распишусь, но только поставьте нам необходимое оборудование и обеспечьте пожарную безопасность. Как артистам работать без профессионального звука и света? Как театру жить без люков-провалов? Просила сделать хотя бы пожарный занавес!» Театральный художник Евгений Ганзбург, приглашенный на спектакль «Бумбараш», с сожалением констатировал Вячеславу Всеволодовичу Кокорину: «Нечем светить!» Мы же ничего толком не могли играть — ничего не слышно, ничего не видно! В 2013 году осенью в МТА проводился Всероссийский гала-концерт песни осужденных «Калина красная». Прошел он с серьезным происшествием — сработала наспех сляпанная пожарная сигнализация, ревела она минут двадцать. Ответственные товарищи сделали вид, что ничего не случилось. Гости качали головами… В МТА и по сей день пожарного занавеса нет. Вдобавок ко всему меня постоянно «учили жизни». Указывали, что нужно ставить, а чего не нужно: «Снимайте спектакль — у вас там вешаются». А там никто на самом деле не вешался, там фрески Иеронима Босха висели. Прессинг был ой-ой-ой! Постоянно к восьми утра меня вызывали к вице-губернатору Бессарабову, курирующему культуру, в надежде, что я сломаюсь и подпишу. А я надеялась на Карлина, который долгое время ставил меня в пример. Как выяснилось, в этом была моя главная ошибка.

Воронин После смерти Валерия Сергеевича власти предприняли немалые усилия по увековечиванию его памяти. Правда, после некоторых из них поневоле вспомнишь сцены и диалоги из второй серии замечательного фильма «Тот самый Мюнхгаузен».

Козицына На мой взгляд, сейчас много что фальсифицируется. Какое право имеет Ирина Линдт говорить о том, что «золотухинский курс», уйдя из МТА, «предал» ее «мужа»? Как будто они по собственной воле взяли и уехали из родного им театра. Некрасиво. А детский театральный фестиваль памяти Золотухина в Быстром Истоке? Написали, что Виктор Кирьянов, живущий на малой родине Золотухина, является его лучшим другом и единомышленником и он выступил с инициативой проведения этого фестиваля и теперь сидит в жюри. И это все неправда! Виктор Ащеулов, известный наш краевед, живущий в Белокурихе, говорит: «Даже я не могу назвать себя другом Валерки». А уж Золотухин-то с Ащеуловым крепко и давненько дружили.

Валерий Сергеевич был одиночкой по натуре. Недавно прочла статью Кшиштофа Занусси, с которым Золотухин был в очень хороших отношениях. Он играл в его спектакле «Все мои сыновья». Занусси очень любит репетировать с актерами у себя дома. Сколько у него в гостях творческих личностей перебывало! Так вот Кшиштоф написал, что ему встретился человек «внутренней интеллигентности» и это парень родом из деревни Валерий Золотухин. А я бы к внутренней интеллигентности добавила еще робость. Валерий Сергеевич только внешне, в ролях своих выглядел рубахой-парнем, смельчаком.

У него было удивительное качество — чутье. Помню, как Дядька прилетел на свое 70-летие и открытие нового здания театра. Мы тут все были как на вулкане — постоянные творческие противоречия с управлением по культуре, чиновники пытались учить, как должно проводить юбилеи. Приходилось отвечать на бесконечные вопросы: «Зачем нужен балет? Зачем у вас кони на улице? Зачем у вас поют эти песни?» Моя фраза «У нас будет праздник, построенный по законам драматического искусства, а не самодеятельного творчества» — очень их задела. Чиновники довели труппу до белого каления, до высказываний почти ультимативного характера. В день торжеств актеры репетировали на сцене. Приехала на просмотр чуть ли не половина управления и другие ответственные дамы, любящие командовать на каждом мероприятии, сели в первые ряды и давай бубнить, актерам на нервы действовать. «Татьяна Федоровна, уберите ваших ведущих — они кривляются. Надо срочно вызывать других! Иначе мы вас отстраним». Разговор доходил до повышенных тонов — и тут, ко всеобщему счастью, в зале появился заслуженный деятель искусств, замечательный режиссер Вячеслав Кокорин. Вячеслав Всеволодович пронесся через весь зрительный зал, забрал у ведущего Толи Кошкарева микрофон, развернулся ко всей этой камарилье и строго потребовал: «Вон отсюда!» Их сдуло на последний ряд. Но Кокорин не успокоился: «Я же сказал, вон отсюда!» И началась профессиональная репетиция открытия и юбилея Золотухина. Вскоре появился Валерий Сергеевич, прилетевший из Москвы. Он мигом прочувствовал всю накаленную до предела атмосферу и написал мне записку: «Надо перещелкнуть обстоятельства».

«С ЛЮБИМЫМИ НЕ РАССТАВАЙТЕСЬ»

Воронин Правда, что Золотухин шутил про свою миссию в МТА: «Я работаю в этом театре „крышей“»?

Козицына Правда. Ну так вот — провели мы все торжества и ушли в старое здание (в новом-то все бралось на время, взаймы у коллег). Вернулись, пили чай — были настолько счастливы и благостны, что даже к спиртному не притронулись. Золотухин всем подписывал свой двухтомник. Мне сказал: «Это твоя победа». — «Не-е-ет, если бы не вы, меня бы давно уже выгнали и дом наш отобрали». Он засмеялся: «Тоже правда!» В «мой» двухтомник Валерий Сергеевич написал: «Таня! Помни, знай и передай. Если с тобой что-нибудь сделают, ноги моей на Алтае больше не будет. Храни тебя Бог. Твой Золотухин».

Последний раз Золотухин сыграл у нас 24 ноября 2012 года на премьере «С любимыми не расставайтесь». Губернатор был на этом спектакле — он все золотухинские работы в Барнауле смотрел. Валерий Сергеевич встретился с ним после премьеры, поговорили о том о сем. А потом Золотухин сказал: «Я последнее время много думаю об этой пьесе Володина. И перефразирую сейчас его: Александр Богданович, с Егоровым не расставайтесь!»

Воронин Мудрый был мужик, многое предугадал. Какие у него были отношения с курсом, который прозвали «золотухинским»?

Козицына О-о, очень теплые, можно сказать, интимные. Об одной только поездке Володи Хворонова в гости к Золотухину можно очень смешной рассказ написать. Хворонов же служил под Москвой в ВДВ. Однажды ему дали увольнительную, и Вовка отправился на электричке к Валерию Сергеевичу. Отметили на радостях эту встречу. Да хорошо отметили. Ну, Золотухин-то ладно — он у себя дома, а Вовке надо в часть возвращаться. А он пьяный! Позвонил сослуживцу: передай моему командиру, что рядовой Хворонов задерживается в гостях у народного артиста. Командир, конечно, не поверил. Нужно, чтобы Золотухин сам позвонил. А у него язык еле ворочается. Не помню уже, кого они уговорили позвонить. Командиру было сказано, что народный артист России в сопровождении рядового Хворонова выехали на важную встречу со зрителями. Золотухин после сказал Хворонову: «Вовка, больше с тобой пить не буду!» Володя мне совсем недавно сознался в этой истории.

Золотухин их всех любил и считал за своих детей. А знаете почему? На первом курсе Хворонов с Кириллом Фрицем показывали этюд «Как бабушка Хворонова помирала». Володя бабушку свою играл, а Кирилл — Володю. Бабушка перед смертью внуку советы на будущее давала: «Сынощек, запомни… Девки — они такие простигонки». Гляжу, у Золотухина слезы катятся: «Выйдите все, пожалуйста, я наедине с ними пообщаюсь». Потом он сказал мне: «У нас практически все ребятишки — безотцовщина». Он много с ними общался один на один. Приедет, даст мне деньги: «Купи им что-нибудь пожрать. Сало обязательно, корейки, колбасы, халвы и зефиру». Строгий был набор продуктов — чтоб и сытно было, и сладко. Ребятишки с ним с первого курса играли в постановках. Правда, Золотухин не был занят в спектакле «Прекрасное далеко». Он так плакал, когда его в первый раз увидел! Однажды пришел грустный: «Таня, Вовку-то Хворонова девчонка бросила!» — «Ну и что, мало ли кто кого бросает, молодые еще». — «Нет, ты что — он ее любит». И сидел печальный. Золотухин за Межова всегда переживал — Леша к бытовой стороне жизни плохо приспособлен. Валерий Сергеевич их всех всегда защищал: «Чего на них ругаешься, отвяжись уже! Подумаешь, Межов подоконник в общаге прожег, делов-то!» Зато как он восхищался: «У них у всех писательские таланты!» Ребятишки ему много чего рассказывали, стихи свои, рассказы показывали. Когда они вместе с Романом Должанским поехали в Москву на фестиваль «Территория» (разнарядка пришла на нескольких человек, но мы подсутетились здесь — увезли в итоге всех), в театре на Таганке Золотухин их принял как самых дорогих гостей — приветили, накормили вкусно (как Женя Нестеров сказал, облизнувшись: «Грибами в маленьких чашечках»), даже выдали на карманные расходы разовые стипендии. Ребятишки, которые пришли к нам после школы, считали, что с молодыми артистами так обращаются всегда и везде. Что у всех есть свой Золотухин, свой Егоров, своя Козицына, Должанский и Лоевский с ними уважительно общаются, Дмитревская им лекции читает, на выпускной бал из академии культуры на пароходе поехали, а потом сидели в театре за столами с родителями при свечах, как царские особы!

После разгрома МТА «золотухинский курс» разлетелся по всей Сибири — в Омский академический театр драмы и Омский ТЮЗ, в новосибирский «Красный факел», в Томск и Краснодар, Минусинск. Дальше всех занесло Женю Нестерова — служит в Норильском театре. Дети, а теперь уже мужья и жены, родители маленьких «золотухинцев», выросли в нашем театре в любви и всеобщей заботе. И выросли они порядочными людьми. Конечно, им было невероятно тяжело покидать родной дом. Но Бог помог, и люди подсобили, Митя Егоров сколько сил положил, чтобы пристроить ребят. Я рада за них.

Воронин Выйдет книга о Золотухине — неужели не прочтете?

Козицына Зачем? Я не верю, что в этом глянцевом издании будет рассказана правда о нашем театре и Валерии Сергеевиче. И я, и Митя Егоров, и моя бывшая команда, и все наши ребята с «золотухинского курса» категорически отказываемся принимать хоть какое-то участие в работе над этой книжкой и сотрудничать с тем журналистом, который подрядился ее писать…

Священник, который всегда благословлял наши спектакли и часто общался с Золотухиным, недавно спросил: «Как ты?» Я сказала, что подхожу к фотографии Валерия Сергеевича: «Эх, Дядечка, Дядечка, зачем же ты нас оставил, посмотри, что с нами сделали!» Святой отец строго мне сказал: «Неправильно, Татьяна Федоровна, говорите! Надо говорить: „Слава Богу, Ты на небесах. А то умер бы от здешнего ужаса и позора“».

Февраль 2016 г.