СТРАСТЬ К ИГРЕ

К. Тинчурин. «Голубая шаль». Театр им. Г. Камала (Казань).
Режиссер Фарид Бикчантаев, художник-постановщик Сергей Скоморохов

«Голубая шаль» впервые была поставлена в 1926 году. С тех пор каждый сезон камаловский театр открывает постановкой по этой пьесе. Это спектакль-символ, спектакль-легенда. Неудивительно, что режиссер Фарид Бикчантаев работает не столько с пьесой, сколько с предыдущими ее воплощениями, делая спектакль Знаком и лишь по касательной следуя сюжету незамысловатой истории. Бикчантаев точно «убил» автора — если пользоваться терминологией Ролана Барта — и тем самым нашел путь для дальнейших интерпретаций. Со Знаком можно играть, сочетать с другими знаками или игнорировать его. Бикчантаев играет. В первом акте режиссер следует традиции — строго выдерживает жанр музыкального спектакля с драматическими и лирическими песнями, танцами и страданиями главных героев. Второй акт — это уже игра с традицией, жанром, типажами. Пространство игры, в котором существуют все участники спектакля, дает возможность цитирования учителей и предшественников, а в дальнейшем и самоцитирования. У Марселя Салимжанова, учителя Фарида Бикчантаева, было четыре постановки по этой пьесе, у Бикчантаева пока первая.

Время действия спектакля — абстрактное прошлое. Лучше всего подойдет формулировка «тогда, когда…». Так вот, происходило это тогда, когда в татарских деревнях сиротки жили у злобных родственников, а благородным героям приходилось спасать несчастных с помощью не менее благородных разбойников. Но сказочность фабулы не должна вводить в заблуждение — стихотворная пьеса была злободневна, социальна и даже революционна, поскольку герои в борьбе за любовь бунтовали против власти богатых. Когда-то «Голубая шаль» была прорывом к новому зрителю, открытым разговором о навязывании религиозных догм, проповедуемых сластолюбцами. Сейчас этот сюжет, поставленный всерьез, будет вызывать ироничные отклики и служить материалом для фельетонов. Хотя он и обладает атрибутами успешного зрительского спектакля.

Сцена из спектакля. Фото Р. Якупова

Во-первых, мелодраматизмом: Майсара и Булат любят друг друга, несмотря на запреты. Защищая возлюбленную, Булат убивает меркантильного дядю Майсары и скрывается в лесу. Тем временем Майсару выдают замуж за богатого Ишана и она становится его пятой женой. Булат с друзьями спасает девушку, и все счастливы. Во-вторых, активной песенной составляющей, оттеняющей переживания влюбленных или вносящей удаль молодецких плясок. Наконец, национальным колоритом — от костюмов, орнаментов до обычаев, традиционных деталей, юмора. Сочиняя первый акт привычным и узнаваемым, своеобразной кавер-версией известного произведения, Бикчантаев вроде бы относится всерьез к этой истории, заставляя и нас сочувствовать героям. В то же время режиссер подсказывает, как воспринимать всю эту круговерть, но мы не всегда можем «разглядеть» намек и смотрим, веря и удивляясь такой наивности, пока до нас, тугодумов, не дойдет, что это игра. Ведь ничего не скрыто. Главные персонажи отчетливо напоминают героев какой-нибудь советской песенной комедии с Любовью Орловой или Мариной Ладыниной. А хвастовство и танцы как будто перекочевали то ли из «Трактористов», то ли из «Кубанских казаков». Весь первый акт мы видим разукрашенный мелкими цветочками забор, тянущийся через всю сцену, и колодец. Платья героини и ее подруг пестрят цветочками. Навязчив этот элемент до приторности и неправдоподобия. А сыграно всерьез. Мейсара — Гузель Минакова и Булат — Ирек Кашапов как будто слепки с давних безгрешных кинообразов, они беспредельно верят друг другу и в свою любовь, живут порывами и отчаянными жестами, поют, обращаясь в зал, ища поддержки и, как это ни удивительно, получая ее.

Герой и героиня как будто все время норовят раствориться в толпе, впрочем, сделать это нетрудно — спектакль густо населен персонажами. Бикчантаев — мастер массовых сцен, в которых, как ни вглядывайся в третий или четвертый ряд, не найдешь скучающего или не заинтересованного происходящим на первом плане. Пришедшие на звуки смеха односельчане деловито усаживаются вокруг колодца, создавая жанровую сцену как на картинах передвижников. События на авансцене выстроены ювелирно точными мизансценами и поддержаны актерской игрой. Вот Булат привез своей любимой в подарок голубую шаль, но отдать не может, и начинается переполох в погоне за ней. Мы успеваем рассмотреть многих в этой пестрой толпе, но следим не за перелетами платка из одних рук в другие, а за хорошо организованным хаосом, за обманчивой легкостью игры, в которой актеры не изображают погоню за шалью, а играют в нее.

Второй акт захвачен стихией игры с жанрами, с типажами, даже с клише, это буйство и пляска «на костях» прежнего театра. После антракта мы видим сцену в лесу, куда сбежал Булат после нечаянного убийства дяди Майсары. Разбойники на привале, большая группа художественно испачканных мужчин разного возраста. Тимуш — Радик Бариев похваляется, что мог бы стать успешным фальшивомонетчиком, но пока попадается на мелочах. Минлегали — Искандер Хайруллин знатный конокрад, с большой серьгой в ухе, скорее ловкий трус, чем герой. Подрывник-пожарник — Мишка Рамиль Вазиев, с пышными усами и бакенбардами, поджигающий барские дома, этакий Дубровский на татарский лад. Все они театральные типажи, создающие великолепные вставные номера, не двигающие действие, но обогащающие его игрой и страстью. Эта разгуляй-компания готова поссориться из-за религиозных разногласий, но объединяется, чтобы освободить невесту Булата, не потому, что он их убедил, или им нечем заняться, или у автора так написано, а потому, что это интересно сыграть. Банальная до оскомины история обыгрывается с комическим или лирическим оттенком. Музыка, написанная Салихом Сайдашевым еще к первой постановке 1926 года, по всей видимости, претерпела изменения, и финальная мелодия воспринимается уже совсем современной. Комические жесты и подтрунивания, отталкивания и сближения лесной вольницы упоительны сами по себе, но, организованные в хореографические па, вызывают заразительный хохот у зрителей.

Сцена из спектакля. Фото Р. Якупова

Четыре старые жены Ишана (молодая Майсара, его пятая жена, соответственно, изгой в этом гареме) — водевильные или даже опереточные персонажи. Задорные женщины подначивают друг друга, препираются и ссорятся, периодически катаясь на мини-карусели. Способные обхамить кого угодно, в том числе и мужа, они чересчур обаятельны в своих кознях, сладки до приторности, и это тоже игра. Классическая опереточная комическая влюбленная пара здесь заменена на квинтет из старых жен и любвеобильного сторожа.

Финальный эпизод захвата разбойниками дома Ишана умышленно утрирует эту стандартную ситуацию. Лесные братья, переодетые в женские платья и не скрывающие усов и бород, сами по себе уже гротеск, но режиссер окутывает все это дымом, подсвечивает голубоватым светом, и кажется, что это инфернальные существа на мягких лапах проникли в человеческий мир. Их пластика осторожна, движения замедленны. Этот морок удается сбросить только при появлении главаря разбойников — Ильдара Хайруллина. Широко шагая и не прячась, главарь дает понять, что захват уже свершился. Бодрая мелодия, сопровождающая его появление, не дает в этом усомниться и возвращает нас всех к счастливому концу всей этой истории.

Игра, во владения которой с таким удовольствием вступают актеры и режиссер, азарт которым заражаешься как инфлюэнцей (незаметно, но всегда с последствиями), в этом спектакле стоят над мотивами и причинами, над большими смыслами. Важна страсть к игре, которую затеяли и довели до финала.

Декабрь 2011 г.