Петербургский театральный журнал
Блог «ПТЖ» — это отдельное СМИ, живущее в режиме общероссийской театральной газеты. Когда-то один из создателей журнала Леонид Попов делал в «ПТЖ» раздел «Фигаро» (Фигаро здесь, Фигаро там). Лене Попову мы и посвящаем наш блог.
16+

ДАРЬЯ РУМЯНЦЕВА: «Я НЕ АКТРИСА, Я — АКТРЁША»

БЕСЕДУ ВЕДЕТ АНАСТАСИЯ ЛАРИОНОВА

«Отсутствие умильности во взоре и льстивости в устах», — говорит о себе шекспировская Корделия. То же хочется сказать и про Дарью Румянцеву, внешняя строгость которой сочетается с душевной мягкостью, задумчивый и даже отчужденный взгляд — с непринужденностью в разговоре, искренностью и простотой.

Дарья Румянцева — молодая актриса МДТ — Театра Европы. Она дебютировала тут еще будучи студенткой СПбГАТИ (курс Л. А. Додина), исполнив роль Корделии в спектакле «Король Лир», за которую получила премию «Золотой софит». Сегодня играет Надю в «Жизни и судьбе», Настю в «Блажи», Принцессу Французскую в «Бесплодных усилиях любви», Герду в «Снежной королеве», Наташу в «Трех сестрах», Лену в «Портрете с дождем», заглавную героиню в «Невесомой принцессе».

Несмотря на большую занятость в родном театре, Дарья Румянцева активно участвует в разных проектах — снимается в кино, играет на других площадках: в 2010 году сыграла в спектакле «Запертая дверь» (режиссер Дмитрий Волкострелов, лаборатория «ON. ТЕАТР»), в 2011 году — в «Олесе» с актерами МДТ Алексеем Морозовым и Олегом Рязанцевым (режиссеры Николай Дрейден и Максим Диденко, «Приют Комедианта»). Недавно — в спектакле «Время и семья Конвей» (режиссер Александр Баргман, «Такой Театр»).

Л. А. Додин в одном интервью сказал про нее: «Мне кажется, что Даша сможет, взрослея, сохранить и юность, потому что это свойство ее индивидуальности… и свою серьезность. Серьезность не просто актрисы, а человека, который интересуется жизнью, думает о жизни и, безусловно, пытается связать это с тем, что она делает на сцене».

Анастасия Ларионова На сайте МДТ написано, что ты родилась в Веймаре. Это правда?

Дарья Румянцева Нет, в Веймаре меня только зарегистрировали, а родилась я в маленьком городе Галле. У меня папа военный, он там служил. Но Германию я, к сожалению, совершенно не помню и никаких родственных чувств к этой стране, к ее культуре у меня нет.

Ларионова А когда переехала в Петербург?

Д. Румянцева.
Фото В. Васильева

Д. Румянцева. Фото В. Васильева

Румянцева В Питере я оказалась только в 7 лет. После Германии мы год жили в Казахстане, потом в Туркмении. Она в то время была довольно дикой страной. У нас там даже была война с туркменскими детьми. Еще недолго жили в Одессе и Минске, затем переехали в Москву и только потом в Питер.

Ларионова И как проснулся интерес к творчеству?

Румянцева Мама, несмотря на все трудности жизни, очень серьезно занималась нашим с братом образованием и развитием. Поэтому чем я только не занималась: музыкой, художественной гимнастикой, бальными танцами, каратэ… Еще мечтала стать балериной, но мама не захотела отдавать меня в Вагановское училище, видимо, чтобы уберечь от сцены.

Ларионова Расскажи, пожалуйста, как ты решила стать актрисой.

Румянцева В школе на уроке по мифологии мы делали инсценировку, в которой я играла египетскую богиню. Это мне очень нравилось. И вскоре учитель истории и по совместительству руководитель школьного театра, Денис Валерьевич Жуков, выбрал меня на небольшую роль в спектакль по О. Генри. Сыграв ее, я заинтересовалась сценой, мне тогда было 12 лет.

У Дениса Валерьевича был еще клуб «Рыцарство». Его участники собирались все вместе, выезжали на природу и «жили» по законам Средневековья. Для этого они шили себе костюмы, придумывали имя и биографию. Все было очень увлекательно, но, чтобы вступить в клуб, необходимо было сдать сложнейший экзамен по Средневековью, ради чего все, собственно говоря, и затевалось. Я его выдержала, но мама почему-то подумала, что у нас там какая-то секта и захотела вызволить меня оттуда, перебить мой огромный интерес чем-нибудь другим. Так она отвела меня в детский эстрадный театр «Розыгрыш». Там началось мое серьезное занятие профессией. Театр был эстрадный, но мы занимались и мастерством, и физической подготовкой. Это важный для меня этап.

Однажды во время поездки с театром в Минск у меня произошел, как я считаю, переломный момент в жизни. Мы должны были выступить в больнице перед детьми, родители которых пострадали при аварии на Чернобыльской АЭС. Я помню, как выбежала на сцену, увидела этих изувеченных болезнью детей и первый раз поняла, что знаю, зачем выхожу на сцену. Я подумала, что у них ничего нет в жизни кроме этих болезней, и захотела, чтобы они забыли о том, что как-то отличаются от меня, захотела подарить им счастье. Начала очень много работать, совершенствовать себя в том, в чем тогда могла: в мастерстве, в вокале, в танце.

Ларионова Как получилось, что ты экстерном окончила школу? Специально, чтобы поступить к Л. А. Додину?

Румянцева Когда мне было 15 лет, к нам в театр для постановки мюзикла пришел студент с курса Геннадия Рафаиловича Тростянецкого Роман Ильин. И как-то раз он отвел меня на занятие по сценической речи к Валерию Николаевичу Галендееву. Я была под сильнейшим впечатлением от будущих актеров и от педагога, которого сейчас я считаю поистине своей «мамой в искусстве». Рома мне тогда сказал, что в этом году набирает Додин, а так как в театры я не ходила, интересовалась в основном эстрадными вещами, то не знала даже, кто это такой, в чем сразу честно призналась. А он: «Да ты что! Этого набора 10 лет ждали! Это великий режиссер!» Я сходила в МДТ на «Чайку» и на «Клаустрофобию» и решила поступать на курс к Додину.

К тому же я не очень любила ходить в школу, всегда больше хотела заниматься самообразованием и творчеством. В итоге заявила родителям: «Я хочу поступать в театральную академию. Додин набирает! Вы не знаете, кто такой Додин?! Этого набора 10 лет ждали!» А родители, желая для дочери счастливого и обеспеченного будущего, планировали отправить меня учиться в Германию, где я могла бы получить гражданство, так как родилась там. Но они не стали запрещать мне пробовать поступать в театральную академию, думали, что все равно ничего у меня не выйдет. Нужно было в течение двух месяцев сдать экзамены за 10–11-й классы и подготовиться к прослушиванию. Но каким-то чудом все получилось. Я не думаю, что когда-либо в жизни еще буду способна на такие подвиги.

Д. Румянцева (Кей). «Время и семья Конвей».
«Такой Театр». Фото А. Скворцова

Д. Румянцева (Кей). «Время и семья Конвей». «Такой Театр». Фото А. Скворцова

Ларионова Поступление оправдало ожидания?

Румянцева Да, учиться мне нравилось. Здорово, когда ты идешь на первую пару и у тебя не алгебра, химия или физика, а, например, танец. Каждую секунду ты занимаешься только тем, что любишь. При этом, так как я была самая маленькая на курсе и даже при всех жизненных сложностях смотрела на мир сквозь розовые очки, для меня открывались такие вещи, о которых я раньше не подозревала. Приходилось сталкиваться с очень серьезными разочарованиями в людях, в жизни. Я рыдала каждый день и в то же время была счастлива каждый день.

Ларионова Додин как педагог сразу понравился?

Румянцева Лев Абрамович начал плотно с нами работать со второго курса. Первое, что меня очень сильно потрясло, — это энергия, которой он обладает. Я никогда не видела, чтобы кто-то работал и репетировал с такой мерой увлеченности. Но я долгое время находилась в каком-то внутреннем конфликте с ним, пока не почувствовала, что он является важной, неотъемлемой частью моей жизни.

Ларионова Можно ли сказать, что у тебя есть свой актерский метод?

Румянцева Как показывает практика, у меня определенного метода нет. Потому что, сталкиваясь с новым материалом, новыми людьми, я понимаю, что мой прежний метод уже не очень работает. Я часто размышляю по этому поводу. Сейчас мне кажется, что за роль отвечает та или иная часть тела. За Олесю, например, помимо всего прочего, — низ живота. Это то, что ее ведет, ее женская природа. У Кей («Время и семья Конвей») самое главное — мозг, так как она писательница и все у нее происходит в голове, в воображении. Там нужно постоянно думать, причем по-настоящему, а не «играть», что думаешь. А у Герды главное — сердце, которое должно быть горячим, как ни крути.

Ларионова Что дает тебе первое знакомство с пьесой?

Д. Румянцева (Принцесса Французская).
«Бесплодные усилия любви». МДТ. Фото В. Васильева

Д. Румянцева (Принцесса Французская). «Бесплодные усилия любви». МДТ. Фото В. Васильева

В. Захарьев (Воздух), Д. Румянцева (Принцесса).
«Невесомая принцесса». МДТ. Фото В. Васильева

В. Захарьев (Воздух), Д. Румянцева (Принцесса). «Невесомая принцесса». МДТ. Фото В. Васильева

Румянцева У меня всегда первое ощущение от роли, как правило, самое верное. Потом оно уходит, возвращается, меняется, обогащается, но его нужно всегда помнить, так как для меня оно и есть «зерно» роли. Сейчас, во всяком случае, — так. Может быть, лет через десять будет по-другому.

Ларионова Для тебя важнее идея пьесы или отдельно взятая роль?

Румянцева Какова бы ни была роль, тема очень важна. Послание, смысл пьесы, ее гуманистическое и альтруистическое направление. И, соответственно, ищу в роли те же вещи.

Ларионова Ты пытаешься в себе найти какие-то черты образа?

Румянцева Так получается. По-другому пока не умею. И если я чего-то не понимаю в своей героине или не принимаю какие-то ее нравственные позиции, то никогда не сыграю ничего органично.

Ларионова А если персонаж, которого ты играешь, ребенок, как в «Невесомой принцессе» и в «Снежной королеве»?

Румянцева Вообще, понятие возраста — это очень интересная вещь и по самоощущению часто относительная. Например, иногда при серьезных столкновениях со взрослыми людьми я думаю: «Почему они со мной так разговаривают? Почему они себя со мной так ведут? Я ведь еще маленькая». Хотя мне 25 лет. А иногда чувствую, что наоборот — я их старше. Даже за короткое время можно побывать в разных возрастных отрезках. Проснуться шестилетней, а потом говорить со своей мамой, как будто ты все на свете знаешь и тебе уже лет 60.

Что касается Герды, то я возраст не играю. Про нее я рассказываю. Меня этому способу научил режиссер спектакля, Григорий Исаакович Дитятковский. Мне не 10 лет, мне 25. Я говорю про нее, потому что она лучше всех. Она абсолютная героиня, великодушная, милосердная. Я тянусь за ней, учусь любить, верить, относиться ко всему, как она. Если говорить абсолютно откровенно, то я еще не считаю, что сыграла ее. Даже был такой момент на гастролях в Москве: я почувствовала, что не могу идти играть. Насколько она лучше меня! Это ужасный страх. Я часто боюсь, что не смогу донести, что никто не поймет, не поверит…

А Невесомая Принцесса — это одна из моих любимейших ролей. Она очень веселая, смелая, беззаботная. Иногда я сама хочу вести себя так — смеяться, дурить, задираться, но со стороны это выглядело бы странно, потому что я взрослая и работаю в серьезном театре. А в спектакле можно все это делать абсолютно безнаказанно.

Ларионова Как ты готовишься к предстоящему спектаклю?

Румянцева Смотря к какому. Вот, например, чтобы искренне и честно сыграть Олесю, мне нужно в день спектакля не заниматься никакими другими делами и даже не обсуждать их с кем-то по телефону. Может быть, это преувеличение, но это мой способ, в который я верю. Мне нужны сутки, чтобы проанализировать те моменты, которые у меня сейчас провисают в роли, поразмышлять над тем, какие новые мысли я хочу провести, обдумать пластику и обязательно проверить говор Олеси, потому что он иногда пропадает.

Ларионова Ты воспринимаешь спектакль как что-то вроде экзамена?

Румянцева Нет. Наоборот. Как бы громко это ни звучало, я все равно считаю, что посредством этого я могу делать мир лучше. Сейчас, например, я играю спектакль в зале на 60 мест («Время и семья Конвей»). Но заряд позитива, заложенный во всех моих партнерах, ощущение любви, которое есть в этом спектакле, — это все очень важные вещи, транслирующиеся во время спектакля в мир.

Д. Румянцева (Корделия). «Король Лир». МДТ.
Фото В. Васильева

Д. Румянцева (Корделия). «Король Лир». МДТ. Фото В. Васильева

Я не считаю то, чем я занимаюсь, работой. Мне, кстати, даже не нравится слово «актриса» или «артистка». Как-то пафосно звучит. С этим связана одна интересная история. Я во второй раз пошла на спектакль Александра Баргмана «Каин». Там очень смешное начало. Я смеялась и не могла остановиться. Повернулся мужчина, который, видимо, еще не увидел заложенной в спектакле иронии, и спросил: «А что здесь смешного?» Я говорю: «Ну, это же юмор. Давайте я вам в антракте объясню». Потом наступает момент, где становится понятно, что это все была шутка. Мужчина ко мне подошел и сказал: «Я понял, почему ты смеялась. Ты же актрёша». Мужчина оговорился, а я подумала, что это очень точное слово. Оно звучит по-доброму, сбивает лишнюю патетику и добавляет теплоты. Так что я — актрёша.

Ларионова Ты играешь у разных режиссеров, на разных сценических площадках. Как ты думаешь, это лучше, чем всю жизнь проработать в одном театре?

Румянцева Это прекрасная возможность попробовать какие-то новые формы, другой способ существования, что всегда интересно. А новые знакомства — это очень полезно. Работу над «Олесей» и «Временем и семьей Конвей» я считаю большим счастьем и удачей в смысле развития. Потому что, например, в «Таком Театре» все мои партнеры разных школ, с разным опытом, разными характерами. Полученное там я переношу и в спектакли МДТ, которые уже играю, не разрушая структуры, а просто обогащая и расширяя амплитуду своего персонажа. И оказывается, что именно это нужно было, просто я еще не знала, как это сделать. А поучив шись, посмотрев, поняла — и что-то там чуть-чуть расширила. И еще, когда ты приходишь в театр, а у тебя там своя гримерка, где все чисто, где тебе костюм погладили и повесили, подули на тебя, поцеловали и отправили на сцену, то это ужасно развращает. Так, наверно, должно быть, но 5 лет ты учишься все делать сам, а потом тут начинают с тебя пылинки сдувать, и, естественно, ты успокаиваешься, думаешь «Я — артист!», а надо помнить о том, что ты актрёша.

Ларионова Ты упомянула про партнеров, а насколько они важны для тебя?

Д. Румянцева (Герда). «Снежная королева». МДТ.
Фото В. Васильева

Д. Румянцева (Герда). «Снежная королева». МДТ. Фото В. Васильева

Румянцева Партнеры — это чудо что такое! Это самое важное в любом спектакле. И у меня есть просто фантастические партнеры. Вот, например, Виталий Коваленко. Замечательный артист и невероятной широты души человек. Когда я с ним играю, то у меня такое ощущение, что он меня на руках носит. В спектакле «Время и семья Конвей» они с Оксаной Базилевич, зная, что в определенный момент у меня должен быть сильный всплеск, что-то такое делают, что он происходит. Как-то поднимают всю ситуацию интонационно, энергетически. Или Петр Михайлович Семак. Когда я пробовала Корделию, он все за меня сыграл, я только отвечала. Я вообще не понимаю, что такое моноспектакль и зачем он нужен. Не думаю, что когда-нибудь решусь на это.

Ларионова Как Лев Абрамович относится к тому, что ты работаешь «вне театра»?

Румянцева Почему-то все время все пугают, говорят «не отпустит». Мне кажется, что Лев Абрамович невероятно мудрый человек. Он неплохо меня знает и понимает, что я не ударюсь в какие-нибудь халявные штуки, что это в любом случае какое-то развитие, что я не буду ничего делать только ради денег. Чаще всего я работаю в проектах, которые деньги не приносят вообще, и очень этому рада, потому что тогда понимаю, что занимаюсь только творчеством, и все вокруг это понимают. Главное договориться, чтобы это никак не мешало процессу, который происходит в театре. Все четко планировать и предупреждать заранее.

Ларионова Додин смотрел твои спектакли в других театрах?

Румянцева Он видел «Олесю». «Время и семью Конвей» — нет. Там только еще недавно первые показы прошли. Я никогда не зову никого на первые спектакли. И сама не люблю на них ходить, потому что знаю, что это еще не спектакль, к сожалению, а только набросок.

Ларионова И как отреагировал на «Олесю»?

Румянцева Это было просто чудо какое-то. Он пришел, передал нам цветы. Похвалил, сказал, что ему было интересно, не стыдно за нас. Такие слова дорогого стоят. Еще — что во мне появились какие-то интересные ноты и в Олеге тоже. Конечно, у него много вопросов ко всему: к жанру, к рисунку роли, к самому спектаклю, — но я благодарна за его отношение.

Ларионова В интервью Татьяне Троянской ты говорила, что сама нашла Куприна для постановки. И, как я поняла, не только режиссеры — Николай Дрейден и Максим Диденко, — но и задействованные в спектакле актеры принимали активное участие в его создании. Чем полезен такой опыт?

Румянцева Не поработав самостоятельно, я никогда бы не узнала, что приходится выносить Льву Абрамовичу. Я бы продолжала сердиться на него за то, что он бывает иногда слишком резок, что он очень требователен ко всем. Но Лев Абрамович требователен и к самому себе. Пока ты самостоятельно это не попробуешь, никогда не поймешь.

Правда, тяжелее воспринимать критику. Я к ней уже научилась относиться спокойно, но все, что касается «Олеси», на физическом уровне причиняет мне боль. Я все понимаю. Рациональная Даша, которая, я надеюсь, все-таки есть, говорит, что всем может что-то нравиться или что-то не нравиться. Но на самом деле, особенно если спектакль раскритикует близкий для меня человек, то это все равно что у меня был бы ребенок и мне сказали: «Господи, какой он урод». И как бы я к этому относилась, интересно?

Ларионова Что для тебя самое трудное в профессии?

Д. Румянцева (Олеся). «Олеся». Театр «Приют Комедианта».
Фото В. Васильева

Д. Румянцева (Олеся). «Олеся». Театр «Приют Комедианта». Фото В. Васильева

Румянцева Самое сложное — чтобы близкие тебе люди, друзья или любимые, относились к тому, чем ты занимаешься, так же серьезно, как ты относишься к этому сам. Сколько бы я ни пробовала относиться к профессии по-другому — это невозможно. Это самое важное, что есть сейчас в моей жизни. И я абсолютная фанатка, и сумасшедшая, и многим могу пожертвовать во имя работы, хотя работой это и не является. А, в общем-то, является моей жизнью.

Ларионова А как же, например, усталость, муки творчества?

Румянцева Что может быть лучше усталости от любимого дела? Я всем рассказываю про формулу, которую мы вывели с Александром Лушиным. Например, когда мы совершаем какой-нибудь маленький добрый поступок, на секундочку кому-то становится хорошо. И ты сам потом тоже начинаешь чувствовать себя лучше, потому что сделал что-то хорошее. То есть ты посеял добро и получил от этого удовольствие. Стало быть, когда мы удовольствия не получаем от чего-либо, значит, в этот момент мы добро не сеем. Можно делать и трудную работу с удовольствием, просто главное не делать ничего, от чего чувствуешь себя несчастным. Я считаю себя абсолютно счастливым человеком.

Январь 2012 г.

В именном указателе:

• 

Комментарии (0)

Добавить комментарий

Добавить комментарий
  • (required)
  • (required) (не будет опубликован)

Чтобы оставить комментарий, введите, пожалуйста,
код, указанный на картинке. Используйте только
латинские буквы и цифры, регистр не важен.