ТЕАТРАЛЬНОЕ ДОНКИХОТСТВО ПО-МОСКОВСКИ
Е. Шварц. «Дон Кихот». РАМТ.
Режиссер Юрий Еремин, художник Валерий Фомин
М. Исаев, А. Могучий. «Circo Ambulante».
Театр Наций. Режиссер Андрей Могучий, художник Максим Исаев
Три спектакля о Дон Кихоте в одной, хоть и громадной,
Москве — это, конечно, симптом. Премьеры
МТЮЗа («Та самая Дульсинея»), РАМТа («Дон
Кихот») и Театра Наций («Circo Аmbulante») шли
друг за дружкой во время предвыборных, выборных
и поствыборных волнений. Общество разделилось,
как когда-то в
«Дон Кихот». Сцена из спектакля. РАМТ. Фото М. Моисеевой
Шварц, конечно же, имел в виду советского интеллигента, «добро» у которого равно интеллекту, гордости и вольнолюбию образованного человека. Режиссер Юрий Еремин в рамтовском спектакле помещает этого интеллигента в сегодняшние обстоятельства, где уже само слово ничего не весит и никак не звучит — одним милее «аристократ», другим — «средний класс», а третьим — вообще все по фигу. Вспоминается один смешной диалог из «Золотого теленка» между советскими журналистами и корреспондентом западной еврейской газеты Хирамом Бурманом. «У нас в стране нет еврейского вопроса», — заявляет кто-то из наших. «А евреи у вас есть?» — осторожно спрашивает Бурман. И ему с гордостью отвечают: «Евреи есть, а вопроса нет».
Так и у нас нынче — интеллигенты пока еще есть, а сам вопрос провалился в какую-то историческую трещину. И вот на сцене РАМТа появляется актер Денис Шведов — Дон Кихот, которого в блогосфере тут же окрестили «плешивым очкариком». Он книгочей, работник умственного труда, из «бесполезных ископаемых», которые всем только мешают. Если во времена Евгения Шварца подобный индивид даже в комедиях (в старой советской кинокомедии было немало таких симпатичных «епиходовых») обязательно воспринимался положительно, вызывал некое уважение и априори имел в обществе вес, то теперь все не так. Рамтовский идальго страдает очевидным отсутствием воли и характера. Его «добро» не только не имеет силы, но в ситуации, когда зло обеспечено властью и вооружено бесстыдной демагогией, становится еще и вредоносным. Время прагматиков не терпит пустой риторики, и с книжными понятиями лучше вообще из дома не выходить. Финальный монолог герой произносит, будучи подвешен вниз головой, и над ним возвышается символический крест. Так пафосно и вместе с тем уродливо гибнет мученик идеи.
Андрей Могучий в своем спектакле и вовсе отдает роль Дон Кихота женщине. Получив от художественного руководителя Театра Наций Евгения Миронова предложение поставить спектакль, он сразу задумал историю, связанную с идальго в исполнении Лии Ахеджаковой. Но она-то, облачившись в картонные доспехи, в этот момент совсем перестает что-либо играть и становится самой собой, темпераментным гражданином, маленькой смелой женщиной, которой так к лицу эти смешные латы. «Вы посмотрите, как мы ходим по суше нашей, уставившись себе под ноги, или сидим в своих норах, уткнувшись в тарелку, не видя звезд в небе ночью и солнца над головой днем. Очнитесь, люди. Подымите голову. Вы же видите над собой небо. Вы свободные люди…».
Правда, прежде данного судьбоносного апарта зрителю пришлось пережить немало испытаний. Мучительно складывая в сознании паззлы этого не поддающегося жанровому определению спектакля, приходишь к выводу, что перед тобой некая театральная антиутопия.
Л. Ахеджакова (Мария). «Circo Ambulante». Театр Наций. Фото В. Луповского
Население «проклятого» острова работает на мясокомбинате. Здесь делают из бычьих яиц вытяжку, которая дает человеку бессмертие. Правит островом Оберкондуктор, по совместительству Кащей, и в обществе зреют революционные настроения. На острове происходят леденящие кровь события: умерших людей скармливают акулам, но часть из них «подкрашивают» и выпускают в мир живых. Зомбированный народ, как обычно, безмолвствует и в любом случае становится жертвой. Зато группа художников-акционистов упоенно буянит, провоцирует беспорядки, и, разумеется, среди буянов оказываются стукачи. Ученый, собственно и изобретший волшебную вытяжку из бычьих яиц, разуверившись, становится террористом-одиночкой. Им же становится и бывший инженер, интеллигент, которого играет Альберт Филозов. Когда-то его жена Мария — Лия Ахеджакова, будучи законопослушной гражданкой, донесла на диссидента мужа куда следует. Муж заболел и пролежал парализованный тридцать лет, а теперь исцелился и решил-таки совершить подвиг Дон Кихота, покончить с Оберкондуктором. И вот Мария, «разочарованная Дульсинея», решает продолжить дело супруга.
«Circo Ambulante». Сцена из спектакля. Театр Наций. Фото В. Луповского
Веселое слово «цирк», содержащееся в названии, обманывает только в первую минуту, когда перед красочным занавесом появляется артист (Юрий Шерстнев) и в благородной манере старых шпрехшталмейстеров обращается к почтенной публике. Но то, что он затем ей сообщает, подобно чеховскому монологу «О вреде табака», быстро скатывается в область разочарований, потерь и бед. Дальше — больше. За открывшимся занавесом обнаруживаются конусообразные стального цвета башни, утопающие в испарениях. Они напоминают все сразу — и вышки с психотропными излучениями из «Обитаемого острова», и «жесть» зловещей среды из фильма «Убить дракона», и допотопные конструкции «Кин-дза-дзы», и реальные печи крематория. Замордованные женщины, почти лишенные признаков пола, выполняют на сцене некие механические, конвейерные операции. Командует процессом карлик (Алексей Ингелевич).
Действующие лица и живут в этих жутких башнях, и работают, и получают из них бодрую зомбирующую информацию. В одной из женщин мы с трудом узнаем актрису Лию Ахеджакову, которая только к финалу выйдет на пронзительную коду.
Спектакли Могучего, как правило, лишь отталкиваются от литературного первоисточника и свободно улетают в мир причудливых фантазий. Слово в них — всего лишь компонент, очень часто не самый главный. Важнее бывает визуальный ряд, режиссер сочиняет свои фантазии вместе с художниками, работы которых в его постановках по обыкновению грандиозны.
И на этот раз сценография Максима Исаева, художника петербургского Инженерного театра АХЕ, оставляет сильное впечатление. Башни движутся по сцене, в них открываются странные экраны с изображениями, в пространстве плавают сребристые акулы, светятся надписи, раскрываются рисованные полотна с «наглядной агитацией»…
А. Филозов (Антон), Л. Ахеджакова (Мария). «Circo Ambulante». Театр Наций. Фото В. Луповского
Слишком свежие рефлексии режиссера Могучего на слишком свежие события в стране идут спектаклю одновременно и в плюс, и в минус. Лия Ахеджакова в донкихотских доспехах обращается в финале к залу так, как это принято в цирке. Но уже через несколько секунд становится ясно, что такие обращения не услышишь не только в нынешнем цирке, но и в нынешнем драматическом театре. «Сегодня вашему вниманию будет представлен забытый, но прекрасный номер, где добро побеждает, а зло получает по заслугам», — так она начинает, замечательная актриса, которая еще в этот момент играет неуверенную и совсем не артистичную Марию. Конечно, это спектакль-поступок. Это отчаянная попытка послания самим себе: и цинизму политики, и эйфории митингов, и вечно крайним, и тем, кто от любой общественной беды получает дивиденды, и обывателям, и донкихотам. Но прямых высказываний этот режиссер не любит. Он склонен драпироваться в ткани разных эпох, культур и философий. Попытки устроить на сцене тотальный театр и в то же время ясно высказаться на актуальнейшую тему толкают друг друга и наступают друг другу на ноги. «Догнать» все смыслы, замешанные в это густое, пахучее текстуальное варево, мало кому удается, уяснить последовательность происходящих событий — тоже. Часто и даже слишком герои буквально «докладывают» публике страшные истории своих жизней, и смириться с такой формой развития сценического действия можно, только вспомнив, что мы как бы находимся в цирке. «Circo Аmbulante» в переводе означает «Бродячий цирк». В настоящем цирке действительно бытуют клоунские апарты. Но монологи персонажей этого спектакля страшно далеки от наивных реприз. Здесь докладывают всерьез, и от этого возникает элементарное чувство неловкости. Текста в этом спектакле огромное количество, и совершенно очевидно, что перед нами сугубо авторское, очень личное высказывание всех участников постановки. Но чего только в нем нет: парафразы классики и русских народных сказок, уличный стеб, бытовые реплики, философские сентенции, современные шутки-прибаутки, цитаты из Сервантеса!
Андрей Могучий поставил, пожалуй, самый неуклюжий и самый мрачный в своей жизни спектакль. Тема Дон Кихота, искупавшись здесь в водах сказки и гиньоля, фантазийной беллетристики и социального романа-утопии, капустника, памфлета и еще бог знает чего, выплыла в результате тяжелым диагнозом. Нет, не сумасшествия. И не благородного идеализма. А полной безнадеги.
«Circo Ambulante». Сцена из спектакля. Театр Наций. Фото В. Луповского
Февраль 2012 г.
Комментарии (0)