«Конек-Горбунок» (по мотивам сказки в стихах П. Ершова).
Красноярский драмтеатр им. А.С. Пушкина.
Режиссер Олег Рыбкин, художник Елена Турчанинова
Олег Рыбкин очень редко ставит сказки. А жаль. Именно такая мысль первой приходит в голову на его спектакле «Конек-Горбунок». Столь зрелищной сказки в Красноярской драме не было давным-давно. А на камерной сцене «сказочный опыт» у театра вообще первый.
Спектакль поставлен по мотивам ершовского произведения, с многочисленными купюрами и не менее многочисленными вставками — музыкальных номеров и отдельных реплик. Но, несмотря на все сокращения и дополнения, Рыбкину и его команде удалось перенести на сцену сказочную атмосферу «Конька-Горбунка», сюжетная линия в часовом спектакле сохранилась почти полностью, выпал лишь фрагмент с поимкой Жарптицы, потому непонятно, почему ее перо, которое Иван случайно находит (в постановке этот эпизод присутствует), должно принести ему много бед. На самом деле все беды Ивана в этой сценической версии «Конька» начались, когда спальник ему позавидовал и наговорил Царю, что Иван обещался доставить во дворец Царь-девицу. Это единственная логическая несостыковка в действии, в остальном же спектакль развивается последовательно и динамично.
Приток детей на сказку обеспечен. Но, как выяснилось после первых показов, трудно точно ответить, для кого она поставлена и чего в ней больше — сказочности или озорства, переходящего местами в капустник. Материал переработан так, что «Конек» у Рыбкина стал скорее напоминать филатовский «Сказ про Федотастрельца» с легким политическим оттенком на злобу дня. Наверное, в другое время на эти слова никто не обратил бы внимания (а возможно, они в спектакле и не появились бы). Но сейчас слишком уж однозначно — под аплодисменты и одобрительный смех — взрослая часть зрителей воспринимает мрачную реплику народа «У нас выбора нет», когда Царь-девица (Анастасия Медведева), избавившись от постылого Царя, в финале вопрошает: «Я хочу царицей быть. Люба ль я вам? Отвечайте!» Точно такое же оживление возникает в зале, когда один из артистов начинает торжественно запевать «Царь-то был великодушный!», а партнеры на него шикают: «Да хватит уже!»
В «Коньке» много музыкальных номеров, написанных композитором Екатериной Берестовой в разных стилях. В свой первый выход Иван (Владимир Абакановский) напевает песенку в стиле кантри, подвыпившие братья Ивана, еле держась на ногах, горланят рэггей — ни дать ни взять обкумаренные растаманы. Заносчивая Царь-девица преподносит себя под блюз, а отношения с Царем выясняет через частушки. Верх этой откровенной пародийности — сцена, где Иван и Горбунок (Иван Янюк), отправляясь за Царь-девицей, поют сладкую песенку в стиле попсового мальчикового дуэта. Притом с серьезными страдальческими лицами, что усиливает эффект капустника и вызывает опять же предсказуемую реакцию у взрослой аудитории.
Сцена из спектакля. Фото А. Минаева
Сам прием в музыкальном оформлении в чем-то схож со спектаклем «Квартета И» «День радио». Тем более что и музыка в «Коньке» живая. Помимо приглашенных профессиональных музыкантов — контрабасиста Олега Братцева и скрипачки Ольги Брагинской — в «Коньке» музицируют и сами актеры. Кто на самодельном барабане из большой пластиковой бутыли, обтянутой тканью, кто на трещотке. Абакановский, еще в школьные годы овладевший баяном (это его умение Рыбкин уже однажды использовал в «Темных аллеях»), к «Коньку» освоил также и губную гармошку. А Андрюс Даряла специально выучился играть на балалайке.
Понятно, что детям все эти капустно-пародийные тонкости вряд ли ясны. Но поставить это спектаклю в упрек рука не поднимается — настолько в нем сильно другое, сказочное начало, завораживающее и детей, и взрослых. Во многом это заслуга художника Елены Турчаниновой. Все пространство игровой площадки «Конька» устелено яркими разноцветными половичками. Чтобы не испачкать эту красоту, детям при входе в зал приходится разуваться, взрослые надевают бахилы. Сами половички напоминают бабушкины, домотканые, которые еще сохранились в некоторых деревнях. Сверху на веревочке вдоль сцены развешаны самодельные тряпочные игрушки. В целом все: и сценография, и костюмы — представляет смесь лубка, скоморошьего балагана и кукольного театра. В оформлении спектакля не меньше пародийности, чем в его языке. На костюмах старших братьев Ивана пришито «Брат» и «Брат-2». Когда Иван является к Месяцу Месяцовичу (Светлана Ильина) и вспоминает о просьбе Рыбы-кита узнать, чем тот провинился перед вышними силами, из головы кита высовывается перископ-валенок. Сам Рыба-кит — гордость художника: объемный, замысловато расшитый в стиле пэчворк, с вращающимися глазами. До поры до времени кит находится за ширмой, чтобы появиться в нужный момент, к восторгу зрителей.
В спектакле все очень компактно. Три ширмы, за которыми помимо Рыбы-кита скрывается тележка на деревянных колесах с четырьмя перекрещенными вверху шестами. В одном эпизоде она служит телегой, на которую братья валят мешки с зерном, чтобы везти их на базар, в другом — лежанкой для Ивана. Потом Иван с Горбунком выплывают на ней как на корабле, а позже на этой же тележке выезжает Месяц Месяцович.
За ширмами же актеры и переодеваются: у всех в спектакле по несколько ролей. Может, еще и потому партнерство в «Коньке» получилось настолько сильное, что нет ни малейшего разделения героев на главных и второстепенных. Иногда превращение происходит прямо на глазах у зрителей. Только что Алексей Исаченко выступал в роли Рассказчика — и вот он уже нацепил бутафорскую корону с приклеенной к ней бородой, накинул мантию и преобразился в Царя. Ивана Янюка после его безуспешной попытки стать одним из братьев все дружно ищут («Тут где-то вертелся… Эй, иди сюда, будешь Горбунком!»), надевают ему на голову смешную шапку с разноцветным ирокезом и длинными ушами — чем не Конек! Параллельно по ходу действия в руках актеров то и дело появляются куклы — иногда как дополнительная характеристика персонажа, а иногда они отдельные участники действия. Как, например, в эпизоде, где Иван и Царь ныряют в котлы, — здесь нырять приходится куклам.
Особенно захватывают все эти придумки в первый раз . Но смотришь во второй раз, в третий — и ловишь себя на мысли, что жадно ждешь, когда из-за ширмы вынырнет Рыба-кит; и когда из его пасти начнут появляться корабли; и как будут преображаться актеры — то в коней златогривых, то в других сказочных обитателей. Ждешь, как любимую сказку, которую мама каждый вечер рассказывает на ночь, а ты не устаешь ее слушать. Наверное, поэтому в финале становится немного грустно оттого, что все это задорное сказочное действо так быстро закончилось…
Январь 2012 г.
Комментарии (0)