Этот текст родился из парадокса, из шутки: лучшее, что было в русском театре последнего времени, — это немецкий театр… Зимой в Москву приехали спектакли Пины Бауш и Томаса Остермайера.

Спектакль Пины Бауш — удивительное сочетание привычных движений, танца, импровизаций — называется «Мойщик окон» («Танцтеатр Вупперталь», Германия).

Мойщик, высоко поднятый в небо, заглядывает то туда, то сюда, а куски жизни, ее фрагменты текут и переливаются: будь это самое обычное утро или любовное объяснение… Стихи, средневековые напевы, современные блюзы, китайская музыка… Все «обживается» артистами в пространстве, превращается в художественные образы и рождает короткие истории.

…Мужчине, лежащему на доске, завязывают ноги, вешают его вниз головой, справа у ног и головы прикрепляют два ведра, он вычерпывает кружкой воду из одного ведра, наливая второе, а когда вся вода оказывается перелита — верхнее ведро становится нижним и так… до бесконечности черпает воду Сизиф.

Тем временем работает другой сюжет: на большом красном холме, сооруженном на сцене из красных шелковых цветов (сценография Петера Пабста — 80 тысяч роз и хиний!), играют ракеткой с павлиньими перьями, или с холма начинает спускаться горнолыжник, или… Персонажи разные, пестрые, как бы сошедшие со страниц «Записок у изголовья» Сэй Сёнагон, вдохновивших Гринуэя, или с «Каприччос» Гойи, но насыщенных цветом с офортов Дали, и рядом — вполне узнаваемая картина современного мегаполиса. А когда на заднике сцены идут проекции, ассоциативный поток отклоняется от дельты спектакля, возникшего в Гонконге в 1997 г. и уже восьмой год странствующего по миру, еще и по новым дорожкам.

«Мойщик окон». Сцены из спектакля. Танцтеатр Вупперталь (Германия). Фото В. Луповского

Где-то в этом мире, все равно где, находится высотное здание, куда можно заглянуть. В нем поселились персонажи Мариуса фон Майенбурга, обработавшего для Томаса Остермайера «Нору» Ибсена (Берлинский театр «Шаубюне»). Это уже другой взгляд, изнутри, но не менее острый, конкретный, нацеленный на детали.

Этот пентахаус фешенебелен и безлик, гламурен и холоден (сценография Яна Паппельбаума); в нем вся hi-fi техника работает безотказно, даже детки адвоката Хельмера (Йорг Хартманн) и Норы (Анне Тисмер) — как из рекламных роликов: когда надо, они приходят, уходят, смеются, играют под надзором мамы и няни. Мама тоже «глянцевая»: худенькая, длинноногая, оживленная предрождественскими покупками (в спектакле расставлены все знаки купли-продажи — даже тело Норы ей не принадлежит). Ощущение мира целлулоидной ленты не покидает долго, оно придает персонажам свойство неранимости — как бы ни развивалось действие «жизни-триллера», им не будет больно. До какого-то момента — это так, но постепенно страх, паника, стыд становятся столь глобальными, что уже нельзя стрелять из игрушечных пулеметов, и заботливая мама/девчонка становится терминатором. Очередной облик выражается новым языком — танцем в костюме героини компьютерных игр Лары Крофт. Уже надвигается момент, когда Нора разрядит в мужа целую пистолетную обойму и оставит его тело плавать в громадном аквариуме.

Смертью кончается и второй показанный на фестивале NET спектакль Томаса Остермайера — «Концерт по заявкам» по этюду Франца Ксавера Кретца. Здесь Анне Тисмер в роли фройлян Раш не красавица, а забитая женщина средних лет, с рутинными привычками и бытом, в котором все выверено до мелочи. Виртуозно умение актрисы быть искренней, концентрированной, предельно верной и интенсивно существующей в предлагаемых ­обстоятельствах. И хотя действие построено на звуках, шумах, музыке и при полном отсутствии слов, — от нее невозможно оторвать глаз. Даже когда она справляет свои естественные нужды или долго раскладывает компьютерный пасьянс. Краем уха порой она слушает концерт по радио, в котором шлягеры идут вперемежку с белькантовым пением: ария звучит все сильнее, и примадонна вдруг появляется в проеме окна, но затем исчезает, чтобы сделать жизнь в панельной квартирке еще более тусклой… и снотворные таблетки запиваются одна за другой шампанским. Формальная рамка определена и здесь, как в «Норе»: от прихода с покупками домой к вы/ходу — само/убийству.

«Мойщик окон». Сцены из спектакля. Танцтеатр Вупперталь (Германия). Фото В. Луповского

«Мойщик окон». Сцены из спектакля. Танцтеатр Вупперталь (Германия). Фото В. Луповского

Как жить в тисках такой рамки? На этот вопрос отвечает финальная сцена «Мойщика окон» Пины Бауш. Видеопроекция показывает людей, ползущих по горе: медленно, один за другим, они взбираются наверх, но естественный рельеф горы спускает их вниз, чтобы опять и опять они были вынуждены идти наверх. Люди всего мира идут на фоне горных пейзажей, карабкаясь, но — непрестанно вверх. Между ними нет никаких различий, неважно, откуда они — с востока или с запада, из какой они культуры, какой веры — всем уготовлен один и тот же путь достижений и разочарований, подъемов и спусков, рождения и смерти. Все едино, и этот центральный образ спектакля Пины Бауш создается средствами экспрессивной эстетики, в чем-то близкой Остермайеру. А эмоциональный, чувст­венный и даже социальный эффект (ключевой для Остермайера) достигается характерным для Пины Бауш методом «непрямых физических воздейст­вий». Достаточно вспомнить цитату из ее балета «Кафе „Мюллер“» в фильме Педро Альмадовара «Поговори с ней».

Й. Хартманн (Хельмер), А. Тисмер (Нора). «Нора». Театр «Шаубюне» (Берлин). Фото В. Луповского

Составной частью спектакля Пины Бауш «Мойщик окон» явился индивидуальный опыт ее артистов, их личные истории и впечатления, которые они «подслушали» на рынках и в кафе, чтобы осязаемо представить жизнь огромного города с его дансингами, фитнесами, клубами, драками, одиночеством. В какой-то момент все танцовщики вдруг достают свои детские фотографии и бегут в зал показывать зрителям: «Это я в восемь лет под столом, а вот моя тетя!» Они притягивают нас, оберегая от одиночества, так, как по-своему втягивала зрителя в свой вечерний, безнадежно простой «ритуал» одинокого человека актриса в «Концерте по заявкам». Ее простейшие, аккуратные, выверенные движения, отсутствие всякой преднамеренности воздействуют с необыкновенной силой. И возникают детали: фотография с детьми (где эти дети?), и книга «Мужчина и женщина» на полке, и рифмующаяся с аквариумом в «Норе» маленькая рыбка.

На горе, по которой восходит зритель в системе координат Пины Бауш, чтобы спуститься и снова подняться, в общей цепочке идут такие разные и в чем-то существенном такие похожие люди, как Остермайер и Бауш… Ведь задолго до того, как Альмадовар открыл Пину Бауш, ее нашел Феллини и она снялась в фильме «И корабль плывет…».

С такими пассажирами — как ему не плыть?

Февраль 2005 г.