У.Шекспир. «Сон в летнюю ночь». Учебный театр. Курс С. И. Паршина
В летнюю ночь может привидеться всякое. Кому что — в зависимости от потаенных же ланий. Что может пригрезиться театроведу, для которого Учебный театр на Моховой — не только театр наших дней, но и Тенишевское училище, славное «Незнакомкой» и «Балаганчиком»? Конечно же, тень Вс.Мейерхольда. «Мы просим вашего участия и надеемся на ваше воображение», — взывает трепещущий женский голос к залу, переполненному школьниками. А театроведу чудится: то не голос учителя, призывающего подростков к порядку, то голос Мастера, превращающего зрителя в творца…
Для лесных жителей — любителей воздухоплавания — в глубине просцениума соорудили высокую железную конструкцию с лесенками и перекладинами: парите на здоровье, если не кружится голова. И голова не кружится! Налетели, облепили, уселись, повисли. Девчонки-феи веревки подвесили и ну раскачиваться кто куда, подрезая друг друга. Пэк уселся на самом верху, сложил ножки по-турецки, а потом как сиганет вниз ласточкой — благо эльфы-слуги подхватили и унесли за тридевять земель. Оберону, конечно, не до шуток: у него здесь трон и пункт наблюдения за своим царством-государством. Оно у него огромное: весь просцениум Учебного театра в длину, ширину и высоту…
Если судить по структуре перекомпонованного текста, со ссоры Титании и Оберона начинаются все любовные катаклизмы в этом спектакле. Это так и не так, ибо Шекспир недолюбливает мотивировки, тем более однозначные. Скорее, и Титания, и Оберон, и их размолвка, и все герои, и все события «Сна в летнюю ночь» родились из творящих сил Природы, из энергии Любви — играющей и импровизирующей.
У актеров есть упражнение на импровизационное движение тела. С вариации данного упражнения и начинается спектакль на Моховой. В полумраке оживающей сцены два десятка тел пробуждаются, потягиваются, растут, выгибаются. Единая масса делится на пары, сливается, смешивается в хаотичном движении и с прыжками и с гиканьем распадается на две половины — мужскую и женскую. Разбуженная энергия курса С.Паршина — явление стихийное, а всякий разгул стихии имеет свои последствия. Отправляясь на Моховую, позабудьте стереотипный образ сказочного леса, в котором духи светлых ночей прогоняют сов и пауков, эльфы водят хороводы, поют нежные песенки и мило шалят. Духи на Моховой любят не свет, а светопреставление, феи предпочитают хороводам скакалку, а в пении их слышится совиный крик. Да и не эльфы, не духи, не феи они, а русалки, черти, лешие, в общем — нечисть всякая. Один Пэк чего стоит! С виду — милейшая кроха, кудрявый ангелочек с мультяшным голоском мальчика с пальчик. Но шуточки у него!.. Основа так и рухнет наземь, волосы дыбом, перед глазами — кавардак, мигание света, кружение тел, гам, шум, улюлюканье. Даже посочувствуешь бедняге. А молодые любовники с легкой руки Пэка попали в совсем уж несмешную историю…
На сцену выбежали четверо, завязали Лизандру глаза красной ленточкой и стали играть в жмурки. Кто кого поймает — тот того и поцелует. Лизандр поцеловал Гермию, Гермия — Деметрия, Деметрий — Елену, но… Уста Елены показались Деметрию не такими сладкими и чарующими, как уста Гермии. Так начиналась импровизация на тему слепой любви. Жадные поцелуи, объятия, клятвы, мольбы, стенания — вся любовная гамма, исполненная далее, воспринимается порой смешно, порой печально, в меру легко, в меру драматично, пока… Пока сок волшебного цветка не коснется глаз Лизандра и Деметрия и несчастье не постигнет всех четырех. Лунный свет — тяжелый, гипнотизирующий — заполнит пространство. Все четверо с завязанными глазами, неуверенно ступая и ощупывая руками неведомое пространство, выйдут на сцену. Четыре голоса — волна за волной — нахлынут горькими причитаниями. Четыре хрупкие фигурки начнут странно ломаться, сжиматься в комочек, взмахивать руками и беспомощно замирать. И в этот момент в пленниках дурного наваждения узнаешь самого себя — одинокого человека, заблудившегося в чужом и холодном мире…
К сожалению или к счастью, специфика учебной работы такова, что очень часто режиссеру приходится жертвовать темпоритмической структурой спектакля ради максимального раскрытия и показа актерских навыков, умений и дарований. В этом спектакле даже Паутинка, Горошек, Горчичное Зернышко и Мотылек имеют по индивидуальной пантомимической сценке представления себя. А теперь вообразите, что творится в стане ремесленников, безумно любящих искусство в себе и себя в искусстве. Тотальная клоунада в трех актах. В первом выходе Дудке оттопчут руку, Пигва расплачется над собственным произведением и проведет первые пробы, Актер Актерович Основа исполнит балет молодого любовника с эффектной смертью в финале, а Миляга милейшим образом интерпретирует роль льва. Во втором акте Заморыш предложит три варианта исполнения роли Лунного света, Рыло выйдет из образа Стены и прищемит Основе нос, но шуточки не по делу отойдут в сторону, и одержимые любители отрепетируют практически весь текст из шекспировского финала. Так что свое последнее действие — представление прежалостной комедии — они отыграют без слов. Да и какие могут быть слова! От страха и волнения все повалятся с ног, уползут со сцены, но гениальный Основа доведет свою роль до конца — и Пирам заколется над рыжим париком любимой Фисбы…
Комментарии (0)