Чепуров А. А. Александринская «Чайка». СПб., 2002

В библиотеке Александринского театра на полку поставлена новая книга. Автор ее — известный петербургский театровед, историк и практик, много сделавший в различных областях и направлениях театроведения. Новый вклад в развитие науки, пожалуй, самый весомый. В последние годы источниковедческие детективы — исследования гуманитариев — стали почти традицией. Они сложны, поскольку сложна жизнь (а следовательно, и ее документальное объективное подтверждение), разбираться во многих суждениях обычно труднее, чем подогнать их под свое, самое оригинальное и эффектное.

Итак, Чепуров исследует провал чеховской «Чайки» и ее реабилитацию на александринской сцене. Исследует, как входили два эти события в процесс «смены театральных систем». Умение вычитывать в простом документе, например в монтировке спектакля, особенности режиссуры, ничего не преувеличивая, находить многозначительные детали, позволяющие включить скромного непритязательного постановщика в процесс создания нового театра внутри старого, — дорогого стоит. Правда, мне кажется, автор несколько увлекся реабилитацией Евтихия Карпова, которого, действительно, не ругал до него только ленивый, начиная от актеров и кончая самим Чеховым. Хотя само по себе включение творчества александринских эклектиков вроде Карпова, Дарского и Гнедича в формирование режиссерского искусства, осторожное, без малейших натяжек, сравнение их приемов, действий, замечаний на полях «режиссерского текста» с приемами, действиями и замечаниями К.С.Станиславского необычайно плодотворно. Здесь А.А.Чепуров заявил другую, важнейшую тему истории культуры конца ХIХ — начала ХХ веков — тему эклектики. На материале Александринского театра это многие годы презираемое направление или, как точнее говорил искусствовед Н.Н.Врангель, «состояние души» может стать с легкой руки Чепурова полноправным предметом исследования.

В монографии дан анализ распределения ролей в  постановках 1896 и 1902 годов, сказано не просто о соответствии каждого актера его роли, назначению или снятию с нее, случайному или закономерному, но прослежено, в какой момент биографии застало исполнителя это назначение и снятие, что в его творческой и частной жизни из этого проистекло. Анализ взаимоотношений прототипов чеховской пьесы, анализ цензурной ее истории стал увертюрой к реконструкции спектакля. Так назойливо повторяю слово «анализ» потому, что с редкой добросовестностью и деликатностью исследователь многократно подчеркнул: сама история создания пьесы, спектакля и критические отзывы на него изучены его предшественниками. Но все они повернуты в нужном автору ракурсе.

Дальше следует реконструкция спектакля, почти по минутам воспроизводящая сценическое действие вместе с параллельным действием в зрительном зале. На первый взгляд, скрытый герой театроведческого детектива — реабилитация. На второй — зритель. Такого понимания александринского зрителя я не встречала никогда. О публике писали обычно с необходимой, вынужденной социологической грубостью. Я не имею в виду вульгарный социологизм, но обычно, обращаясь к этой проблеме, принято было вычленять общественные группы зрителей. Зал на эти группы действительно делился. Привычной причиной провала «Чайки» называлась гостинодворская публика бенефиса комической старухи Е.И.Левкеевой. В интерпретации А.А.Чепурова зритель на спектакле был разный: от самой не участвовавшей в чеховской пьесе бенефициантки, которая тихо успокаивала драматурга за сценой, до новатора Д.С.Мережковского, видевшего причину неуспеха в «неясности» замысла. И действия этого зрителя различны: попытки не только друзей, но просто людей более чутких прервать «шиканье» аплодисментами, вызовами исполнителей описаны впервые, и впервые эти документы введены в реконструкцию спектакля. Этот драматический конфликт в зале создает действенный и противоречивый аспект исследования, делая картину целостной. Целостной, т.е. сложной.

По традиции в конце рецензии — ложка дегтя, правда, по-моему, достаточно весомая. А.А.Чепуров вводит в научный обиход новый исследовательский жанр, новые совершенно неизвестные факты, дает объективное, оттого не менее новое и необходимое осмысление фактов известных. Чего стоят только аннотации к рецензиям, где есть сведения о журналистах, за которые любой пишущий об эпохе душу бы прозакладывал. Но в книге отсутствует именной указатель, что лишает ее большой доли ценности и затрудняет возможность эффективного пользования. Понятно, экономия бумаги, но… в книге много повторов, легко убираемых редакторской волей. Останется место для указателя. Досадны многочисленные ошибки в сносках и комментариях, такого количества опечаток я давно не видела. Хотелось бы призвать исправить издательские недоработки. Мне бы еще хотелось, чтобы историки театра (профессия редкая по нынешним временам) выше ценили свой труд и требовали большей культуры его публикации.

Апрель 2003 г.