Свою идею театрального кафе Резо Габриадзе воплотил в жизнь. В старом Тбилиси, на улице Шавтели, где стоит (и пока ремонтируется) Театр-студия Резо Габриадзе, как раз сбоку к нему прилепилось и уже несколько лет существует кафе «Не горюй!», каждый сантиметр которого превращен руками Габриадзе в произведение искусства, начиная с изразцовых ступенек, на которых именно и написано «Не горюй!». К кафе ведет узкая улочка, оно утопает летом в зелени, а сверху, над входом, прикреплена перевернутая арба: все. баста, приехали!
Выброшенные старые столы, стулья, двери, тумбочки, скамеечки, старая жизнь, уходящая натура — вот из чего создавался интерьер кафе. Скажем, если старую скамейку покрасить, а в середину вставить изразец — из сотен тех, что каждый день рисует и обжигает Резо, — она будет уже не просто старая скамейка, а…. Или если старые деревянные тумбочки сделать подставкой под раковину, которая тоже облицована изразцами … А старый стол расписать фантазиями на темы русского конструктивизма. А другой назвать «И молчит мой черный телефон», нарисовав огромный черный аппарат…. От этого не изменится функция предмета («Вот это стул. За ним сидят. Вот это стол. На нем едят»), но жизнь обретет на время художественную форму. К этому всегда стремится Резо.
Старые двери как-то очень живописно ободраны, покрашены, электропроводка и изразцовые плитки создают изумительную коллажную среду.. И на все это смотрит сверху паровоз из «Осени нашей весны», заключенный теперь в стеклянную витрину, как был заключен в нее Боря Гадай… Становится грустно, но глаз сразу же радуется рассказу «Адрахния», раскатанному во всю стену, связкам лука и цветным фонарикам.
Сам Реваз Леванович говорит, что хочет оставить образцы во всех видах изобразительного искусства и интерьера. Скульптор, график, живописец, сценарист, режиссер — словом, создатель, — он создал, срежиссировал, расписал, слепил не только пространство своей мастерской, но и пространство ресторана «Мадам Галифе» в Москве. Вот если нечто подобное (хотя другое) переместить в теплый Тбилиси, открыть окна веранды, из которых будет видна базилика VI века, поставить на стол свежий сулугуни, горячий хачапури и кувшин красного вина, — слова «Не горюй!» обретут смысл и плоть. Выпив вина, нужно посмотреть на изразцовую печку с портретом Орбелиани (он был хозяином этого района Тифлиса, неподалеку — серные орбелианиевские бани, и Резо отдает дань этому человеку), затем почувствовать, как вечерний ветерок колышет белые занавесочки с портретами Шекспира, Чехова, Толстого, сделанные в технике «ришелье», — и снова понять, что слова «Не горюй!», написанные на изразцовых ступеньках кафе, — не звук пустой.
Рано утром Резо Габриадзе приходит сюда. Помыты полы, еще прохладно, можно работать, рисовать, звонить по телефону, принимать гостей. И не горевать, пока столики в кафе не заполнятся посетителями (их здесь полно, кафе знаменито, о нем писали уже европейские газеты), пока не станет тесно…
Всю неделю, что я была в Тбилиси, кафе, стоящее напротив «Не горюй!», горестно пустовало, а маленькое пространство художественных фантазий Габриадзе было полно. Молодые ребята, обслуживающие «Не горюй!», смеются: по утрам они завозят с вокзала запас деревенских продуктов на весь день, а конкурирующий официант уныло несет в пакете три помидора… Маленькое «Не горюй!» явно контрастирует и с этим кафе, и с неким торжественным новостроем «Амбассадор», похожим на всех «амбассадоров» бывшего СССР.
Здесь включают хорошую, самим Габриадзе отобранную музыку, и, если вдруг подвыпившая компания затянет грузинское многоголосье, мешая другим столикам, милые официанты не просят замолчать, они просто усиливают звук музыки Гии Канчели или Нино Рота…
Комментарии (0)