В последний раз я была в Вене почти десять лет назад — в 2009-м. Тогда написала про виденное и слышанное статью под названием «Сказки Венского леса» (см. № 56 «ПТЖ»). Теперь — продолжение.

Вена прекрасна тем, что в ней, на взгляд приезжего, ничего не меняется. Вот как прочтешь в путеводителе, что такой-то ресторан работает с 1633 года, так он там и работает. И будет работать. В этом есть что-то абсолютно устойчивое. По внешности, по крайней мере. Мощные здания, площади. Блистательный Хофбург, Квартал музеев, Ринг. Осмотреть все желаемое невозможно даже бегло. Жизни не хватит. Поэтому смотрела очень выборочно, мало и долго. Триптих Босха в Театральном музее. «Бетховенский фриз» Климта в Сецессионе. В Картинной галерее Музея истории искусств остановили Дюрер и Лукас Кранах (Старший). В Леопольд-музее — Шиле. Изумил памятник Иоганну Штраусу в городском парке. Он полностью золотой, а у нас так не принято. В том же парке во всех ручейках и водоемах плавают красные и желтые рыбы внушительных размеров. Сотни рыб, медленных и толстых. Не знаю, бывают ли толстые рыбы, но эти точно такие. Ну, можно сказать, сытые, упитанные, ленивые, вальяжные, и ничего их не пугает. Прямо символ венской жизни, когда-то отраженной Штраусом в «Летучей мыши». Только он добавил к спокойствию и вальяжности веселья и благодушия — шампанского и легкости бытия.

Й. Кауфман (Андре Шенье). «Андре Шенье». Фото M. Pohn

Венская Штаатсопера из разряда обязательного посещения. Архитектура здания и богатых лепкой интерьеров, обязательный ритуал подготовки к походу в оперу, чтобы дресс-код и на каждой второй даме нитка хорошего жемчуга. И наконец, главное — традиция собирать самые лучшие силы. Вот и в этот раз шла серия спектаклей с участием Йонаса Кауфмана. Безусловная звезда мировой оперной сцены Кауфман выступил в партии Андре Шенье из одноименной оперы Умберто Джордано. Опера итальянского вериста была написана в 1896 году и обеспечила автору всемирную славу. В России сценической истории почти не имеет. Во всяком случае, на отечественных подмостках не появлялась очень давно. В ней есть что попеть, развернутые арии и монологи входят в репертуар звезд. Сюжет из эпохи Французской революции повествует о судьбе поэта Андре Шенье, реального исторического персонажа, казненного по доносу одного из бывших соратников по борьбе за демократию, но соперника в любви к аристократке Маддалене (с ней он и отправится на казнь). Можно сказать, социальная мелодрама с изумительно красивой музыкой в духе Пуччини. Исполнители этим воспользовались с абсолютной уверенностью, что они и есть центр главного интереса публики. Во всяком случае, так поданы главные персонажи режиссером Отто Шенком, который позволил каждому исполнить свои коронные номера на авансцене и прямо в зал. В спектакле сцена была оформлена так (художник Рольф Глиттенберг), чтобы передний план, как в концерте, был отдан артистам. По периметру — антураж (драпировки в первом акте и стены здания, обрамляющие площадь, выгораживающие помещение суда, тюрьмы, — в остальных), который обозначил место действия и не был рассчитан на какой-либо образный смысл. Все смыслы — в пении. И конечно, первенствовал Кауфман, умеющий быть темпераментным и чувственным, передавать эмоции персонажа, как собственные. При этом он демонстрировал выносливость голоса и давал кульминации, от которых ждут того, ради чего мы ходим в театр, тем более оперный, — мороза по коже и ощущения безмерности сил…

Быть в Вене, когда там идет «Бал вампиров», и не посетить его — было бы странно. Спектакль один в один как тот, что шел в нашем Театре музыкальной комедии. Понятно, что иначе и быть не могло — лицензия есть лицензия. Конечно, интересно было сравнить, тем более что следующее нашествие театральных вампиров (45 представлений) вновь ожидает Санкт-Петербург.

У них спектакль начинается за час до официально объявленных 20:00. На улице, где находится театр Ронахер, бросается в глаза реклама — вампирский оскал. У входа в здание буфет, где продают шампанское и коктейли, вставив в бокалы трубочки, опять же с эмблемой характерных клыков. Можно на спектакль не пойти, а приобщиться. В фойе идет бойкая торговля: диски, майки, зонты, кепи, ручки, магниты. Индустрия. Не поверите, но это как-то влияет на отношение к спектаклю. Приходит мысль, что тиражирование есть потеря ценности.

Д. Зарих (Граф фон Кролок), Д. Шнирер (Сара). Фото DeenVanMeer

Роль Кролока, главного вампира всех народов, играл Марк Зейберт. Герой у него высокий, эффектный, но без рефлексии, второго дна. С неровным вокалом — то звучал мощно, красиво по тембру, то вдруг его полностью терял, переходя на лающие интонации, почти говор. Как-то уж очень подчеркнуто по-немецки пел, в отличие от всех остальных, которые тоже по-немецки, но не как на митингах, где надо кричать. В целом все работали очень качественно: профессор Абронсиус у Себастьяна Бранмайера упоительно выделывал скороговорки, чем более всего запомнился; Сара в исполнении Аблы Алаой со своим острым голоском была так юна, что легко поддавалась на любой соблазн; с тембром Сары очень рифмовались Ребекка — Таня Петрачек и Магда — Мари Мартенс. Много по сцене разгуливал зловещий до ужаса кривой Куколь — Флориан Резетаритс (у него будто роль выросла). Вообще пластике отдано особое внимание, синхронность и четкость таковы, что ощущение, будто работает единый организм. Кстати, в сцене сна, где появляется балетный Кролок, исполнитель с восточной внешностью был столь харизматичен, что мог дать фору Зейберту.

Вот и получается, что это самое «один в один» или «точь-в-точь» — чистое лукавство. Другие люди на сцене, другие в зале. И все. И уже перемена впечатлений. Хотя на сцене те же декорации, артисты в одинаковых костюмах и гримах выполняют тот же рисунок мизансцен, так же танцуют… Ан нет. В Вене масштаб зрелища другой. Будто все мельче — герои, не чурающиеся комикования, сами размеры сцены, зал, по проходам которого в искривленном марше шагают мертвецы, компактнее. Будто весь спектакль про другое. Оказывается, если миром правит механистичное, черное, тотальное зло, то это не страшно, а круто.

«Бал вампиров» — глубокий, философский мюзикл, поэтому и спрос со спектакля особый. Но к мюзиклам не привыкли относиться как к глубоким и философским. Для большинства это чистое развлечение. На первый взгляд показатель этого — еще один венский спектакль, «Звуки музыки» Ричарда Роджерса (режиссер Вольфрам Мертига) в театре «Фольксопер». Сюжет этого классического мюзикла незатейлив — история любви гувернантки, воспитывающей семерых детей, к хозяину дома и отцу семейства, которая разворачивается в годы Второй мировой войны. Но в Австрии, не участвовавшей в войне, поведение героя, который уходит с детьми из родных мест, чтобы избежать давления разрушающей людей идеологии Третьего рейха, вызывает прилив патриотизма. Не моего. Венского. Зал в финале встает и поет «Эдельвайс» как антифашистский гимн. Вот вам и развлечение… Результат по энтузиазму публики был тем более неожиданным, что спектакль оказался скромным по всем параметрам, начиная с оформления (покачивающийся подиум и линия горизонта за ним, иногда опускающаяся стена дома) и кончая исполнением.

Вот уж, действительно, сказки Венского леса.

Май 2018 г.