ПРОШЛОЕ-НАСТОЯЩЕЕ

В репертуаре театров, как оказалось, все еще живут спектакли, которые мы видели и о которых писали… дцать лет назад. Мы решили пересмотреть постановки-ветераны. Как они сегодня?..

«РУСЬ НЕ ШЕЛОХНЕТСЯ, РУСЬ — КАК УБИТАЯ…»

«Муму». По мотивам произведений Ивана Тургенева. МДТ — Театр Европы.
Режиссер Вениамин Фильштинский, сценография и костюмы Александра Орлова и Ирины Чередниковой

Через 34 года после премьеры я снова бежала переулком Марии Ульяновой в Малый драматический на «Муму».

«Муму» — один из важнейших для меня спектаклей, — как оказалось, жив. 34 года назад он был прекрасен, содержателен и силен, я писала о нем в журнале «Театр» одну из первых своих больших рецензий и знала «Муму» наизусть, а рецензия, как помню, имела успех, мне звонили многие люди (так когда-то бывало), в частности, это был первый в моей жизни звонок режиссера. Мне звонил незнакомый прежде В. М. Фильштинский, и я получила самый главный для критика комплимент: он сказал, что поражен тем, как я считала замысел и нашла в спектакле некрасовские мотивы, которые они с братом закладывали в инсценировке. Чуть позже Леня Попов в студенческом «Представлении» пародировал мою рецензию: «Разлитые посреди двора помои, летающие перья от потрошеных кур…»

Но четверть века я спектакля не видела, не знала даже, идет ли он.

И вот теперь бежала переулком Марии Ульяновой…

1984 г. Сцена из спектакля. Фото из архива театра

2018 г. Сцена из спектакля. Фото из архива театра

Скажи мне кто-то тогда, в 1984-м, что переулок этот скоро станет Графским, что пасмурное время застоя, о котором был поставлен спектакль, уйдет, что тема отечественного холопства и холуйства, а также диссидентской свободы петь и пародировать сильных мира сего в Притынном кабаке скоро закончится и наступит гласность, — я бы не поверила. Застой не мог закончиться, он был вечен и сонен, как двор барыни в спектакле. Но еще больше я не поверила бы, что через 34 года все темы вернутся, что отечественное холопство даст новый невиданный урожай и народ в 2018-м станет, как в спектакле, бить друг друга в становую жилу, предаваясь раболепному восторгу: «А уж как я люблю матушку-барыню!» Что народ этот, ненадолго проснувшись, скоро не захочет свободы, как захотел ее Герасим, он отдаст ее назад матушке-барыне — и я буду бежать по Графскому переулку, ожидая от театра новой рефлексии и внутренней горькой страсти по поводу этого возвращения, тем более что рядом они играют Брехта…

«Муму» остался прекрасным спектаклем. То, что он жив и здоров, — радость. Его, замерев, смотрит детский вечерний зал. Не шелохнется. Но «Муму» почти совсем утратил публицистический жар, став произведением трогательно-лирическим и совсем тюзовским. И актеры несколько адаптируются к возрастному составу зала…

1984 г. С. Козырев (Герасим). Фото из архива театра

2018 г. О. Рязанцев (Герасим). Фото В. Васильева

Странно попадать в места, где ты был счастлив когда-то… «Почерневшие, выжженные солнцем, подолгу мокнущие на осеннем дожде закопченные от времени доски» А. Орлова и И. Чередниковой показались как-то чище, костюмы опрятнее, спектакль стал еще больше похож на картины Григория Сороки и «Гумно» Венецианова.

Не помню, были ли на мужиках-певцах-игрецах парики (С. Бехтерева, С. Власова и И. Скляра помню как-то без них), но сейчас они бросаются в глаза своей искусственностью. И меньше стало в этих бродягах, скоморохах тайной странности. Молчаливый обряд, когда Бехтерев семенил к Скляру, поднося чарку и прося о песне, не завораживает сегодня в другом исполнении…

1984 г. Сцена из спектакля. Фото из архива театра

2018 г. Сцена из спектакля. Фото из архива театра

Из прежних участников в спектакле остался только В. Захарьев, играющий нынче Охотника-писателя, а когда-то он стоял в ряду пятерых мужиков из Притынного кабака (С. Бехтерев, С. Власов, И. Иванов, И. Скляр и он). Все пятеро были — однокурсники, ученики А. Кацмана и Л. Додина, уже испытавшие однажды актерское и человеческое единение в северных песнях «Братьев и сестер». Сотоварищество жизненное и творческое и в «Муму» давало дополнительное, не сыгранное, не «нарочное» чувство общности, отождествление себя с героями «ватаги». Кроме того, в экспедициях «Братьев и сестер» они впитали «народное». А Притынный кабак был таинственным и понятным в 1984-м диссидентским приютом странных людей, живущих с осознанием того, что они — люди. В том, как изображали артисты холопов и холуев, была ёрническая ярость.

Люди холопского звания —
Сущие псы иногда.
Чем тяжелей наказания,
Тем им милей господа.

Сегодняшняя пятерка молодых актеров МДТ (Н. Васильев, А. Кондратьев, Л. Луценко, Е. Зарубин, И. Чепура) хорошо поет и забавно представляет низкорослую дворню. Но «в темном лесе» их песен не «загорается искра сокрытая», бунта нет, он — явно не их тема. Подобрела и матушка-барыня. Ее играет теперь Наталья Фоменко, и барыня эта не такая уж и самодурка, она просто хочет любви и ревнует Муму к Герасиму. А финальная песня про матушку Россию наводит на мысль, что народ наш никак не может решить, кто его родная мать: эта самая Россия или матушка-барыня…

Более беззащитной и трогательной выглядит нынешняя бледненькая, хрупкая Татьяна — чудесная Любовь Константинова, в бледно-алом платке и сарафане которой по-прежнему читаются отсветы венециановских солнечных пахот и жарких летних дней косьбы…

Но главное — Сергея Козырева, много лет бессменно игравшего Герасима, сменил Олег Рязанцев. И это прекрасный Герасим.

Козырев, красавец, стоял — словно былинный Садко, но без песен, словно сказочный Иван — но без удали и без улыбки, а, напротив, с напряженной, нескончаемой, тягостной внутренней драмой — немотой, с напряженным, рвущимся изнутри, из души, прерывистым звоном.

2018 г. Сцена из спектакля. Фото В. Васильева

В новом Герасиме меньше красоты и больше странности, особости, отверженности. Он и вправду «особый человек». Он огромен рядом с пигмеями во дворе и очевидно молод, и чувство к Татьяне моложе, чем было у сумрачного Козырева, мягче, лиричнее, Рязанцев в роли менее суров. Но когда в финале он сидит в Притынном кабаке и гладит тощую «Мумуню» (нынешняя собака не лохмата, это такой странный четырехлапый задохлик, что делает историю еще более щемящей) — Рязанцев играет настоящую драму и в глазах его Герасима стоят подлинные драматические слезы.

Долгие паузы спектакля по-прежнему хороши и атмосферны, а природа национального холопства, думаю, со дня премьеры изменилась: народ стал более агрессивным в отстаивании своего права быть сверху донизу рабом…

Март 2017 г.