Осваивая пьесу-дискуссию Ибсена о женщине, оставившей семью во имя «обязанностей перед самой собой», режиссер должен предложить внятную авторскую концепцию — иначе все будет сведено к запоздалому размышлению о феминизме. Отчасти Александру Галибину это удалось. Мысль, положенная в основу интерпретации, может прочитываться так: даже прожив с человеком рядом много лет, можно так и не разглядеть его истинного лица. Каждый персонаж спектакля, прежде чем предстать перед зрителем, останавливается за стеклом двери — и на мгновение превращается в смутный силуэт, зыбкий, неверный… Но вспыхивает свет — и возникает «кукольный дом» банковкого служащего, холодный «глянцевый» интерьер. Здесь живет Нора (Ирина Савицкова), абсолютно цельное существо, чужое в этом мирке игрушечных мишек. Все мелки и смешны рядом с ней — и большой ребенок Торвальд (Дмитрий Воробьев), который, кажется, не наигрался в детстве и теперь самозабвенно катается на велосипедике, и Крогстад (Игорь Волков), сам испугавшийся нечаянной власти над этой женщиной. О брошенных детках вспоминать незачем — инфантильность здесь свойственна взрослым. И когда Нора, сменив крикливое платье на шинель и пригладив кудряшки, произносит знаковую реплику: «Я ухожу от тебя, Торвальд!», хочется воскликнуть: «Наконец-то!» Спектакль лишил Нору главного — прозрения, никакого переворота в сознании героини не происходит, ее образ статичен от начала до конца. И, хоть «лица стерты, краски тусклы», так и не понятно: как же могла такая Нора любить такого мужа? И любила ли она его вообще?..
Комментарии (0)