Беседу со Светланой Лаврецовой ведет Марина Дмитревская
Посреди Семеновского плаца, посреди Петербурга мрачно возвышается храм детской радости — бетонный ТЮЗ — монстр советской архитектуры. Летом пробираешься к нему через безумные аттракционы, арендующие пространство у его входа. Зимой карабкаешься по заледенелым, убранным только по центру ступеням… С тех пор как театр стал проводить фестиваль «Радуга», несколько похорошели его внутренние пространства, косметический ремонт способствовал им много к украшенью. Этому театру давно нет счастья. Четыре руководителя за десять лет, уход целой группы артистов во главе с И.Соколовой, не пожелавших расстаться с А.Праудиным. Неизменно все эти годы одно — директором его является С.В.Лаврецова. Театральные люди прекрасно понимают, что хозяйка нашего ТЮЗа именно она.
Марина Дмитревская. Светлана Васильевна, сколько лет вы директор ТЮЗа?
Светлана Лаврецова. 23 февраля коллектив поздравлял меня с 10-летием работы в театре. Я очень горда тем, что моя судьба пересекается с судьбой З.Я.Корогодского, который возглавил театр тоже 23 февраля. А еще мы оба по знаку зодиака — Львы.
М.Д. Для чего, по-вашему, существует детский театр?
С.Л. Мне странно, что этот вопрос задаете именно вы, потому что, как мать, должны понимать его необходимость. На сегодняшний день у меня растет маленькая дочка, и я считаю, что кроме школы и кружков она должна ходить в театр и смотреть детские спектакли.
М.Д. Я-то не вижу необходимости в ТЮЗах, но повторю свой вопрос: для чего нужен не детский спектакль, а ТЮЗ как учреждение?
С.Л. Ребенка надо готовить к драматическому театру, начиная с кукольного. Детский театр — это совершенно другой уровень профессиональной актерской игры, более высокий, более тонкий. Я объездила почти весь мир, и у многих руководителей детских театров настольными книгами являются книги Брянцева и Макарьева, идеологов создания театров для детей. Несмотря на то, что раньше идеологический театр в России был «орудием коммунистического воспитания», никто ничего другого и лучшего придумать не смог, и почти все детские театры мира создаются по образцу Петроградского ТЮЗа, а он создавался педагогами, которые всё очень точно продумали. «Каждому возрасту — свой театр». Одним из основных принципов было разграничение возрастных запросов наших зрителей. Если что-то хорошее создано, зачем же перечеркивать? Эту идею надо сохранить в том виде, в каком она задумывалась.
М.Д. И все-таки для чего существует детский театр?
С.Л. Детский театр существует и для эстетического развития детей, и чтобы, войдя в драматический театр, они были подготовлены для знакомства с театральным искусством. Маленький ребенок должен войти в театр вместе с другими детьми и научиться вести себя в нем. Должен понять, что можно не только прочесть что-то в книге или сыграть в самодеятельном кружке при Доме Творчества Юных, он должен увидеть нашу профессионально слаженную, мощную труппу, которая может донести профессиональным языком сцены то, что ребенок прочел в книге. Я смотрю на своих собственных детей и понимаю, что посещение из года в год театра прививает им театральную культуру.
М.Д. Уже давно понятно, что культпоход — вред. Почему до сих пор ваш театр практикует культпоходы?
С.Л. А кто вам сказал, что мы практикуем культпоходы? В нашем театре существует многолетняя практика реализации билетов — не более 5 билетов на класс. А если билетов приобретается больше, то места обычно разбросаны по зрительному залу и ученики, как правило, сидят с классным руководителем.
М.Д. Но это же ужасно — с классным руководителем! Они приходят не как личности, а как группа с начальником. Я была на спектаклях, где точно сидели классы — такой был гвалт!
С.Л. А к детскому гвалту я отношусь как к прекрасному детскому говорку, обожаю наших зрителей, и самое главное, наши актеры уже тоже не могут жить без этого перезвона, который они слышат и понимают. Так что культпоходов у нас нет, а иногда, действительно, бывают целевые спектакли, заказанные школами, как правило, с обсуждением после спектакля.
М.Д. Почему же вы им не отказываете?
С.Л. А зачем? Мы зрительный зал разбиваем на сегменты, и дети из одного класса не сидят вместе. Многие наши актеры преподают в школах и, случается, сами приводят по десять-пятнадцать своих воспитанников — и дети прекрасно смотрят спектакль! Кроме того, классный руководитель может самостоятельно купить в любой театральной кассе города тридцать билетов и более, и никто не вправе ему это запретить.
М.Д. Не пускайте по тридцать.
С.Л. А вот это уже работа дирекции театральных касс. Традиционные встречи театральных работников с кассирами ДТЗК отменены, а сама «дирекция» уже почти частное предприятие. У нас в театре — давняя, налаженная система работы уполномоченных по реализации билетов, встречи со зрителями. Совсем недавно педагоги театра проводили очередную выставку «Театр — глазами детей». Может быть, вы считаете, что детям это не нужно, а в моем понимании — просто необходимо. Рисуя, дети высказываются о спектакле. Они приходят в наш театр, как в родной дом, и на сегодня мы, может быть, в числе немногих театров в городе, сохраняющих форму «театра-дома». Детей можно называть сегодня «делегатами», можно называть «фанатами», но увлеченных театром сегодня больше, чем раньше. И когда мы проводим «Брянцевский фестиваль» детских театральных коллективов, мы видим, как дети копируют игру наших актеров. Значит, у них есть кумиры, идеалы, а у наших актеров — поклонники.
М.Д. Чем детский театр отличается от взрослого?
С.Л. Репертуарной политикой, дифференцированным подходом. Детский театр — это театр для трех возрастных категорий — детской, подростковой и юношеской. В репертуаре мы оставляем только лучшие спектакли. А на малой сцене актеры могут реализовать себя в спектаклях для взрослых, это способствует их творческому росту. Особенно бережно мы должны относиться к подростковому возрасту. Чтобы понять, о чем говорить со сцены театра с подростком, а о чем нет, мы проводим наш фестиваль «Радуга», где спорим на темы: что, и как, и о чем сегодня следует ставить на сцене театра для этого возраста? И сегодня наш театр поднимает проблему подростков, как это было в период руководства театром З.Я.Корогодским. Существуют различные пьесы, в которых говорится об одиночестве подростка, о наркотиках, о суициде, об алкоголизме. Несколько раз мы с актерами театра собирали подростков и спрашивали, что же им интересно, что бы они хотели увидеть в театре? Тем более что сегодня они увлечены хорошо сделанными компьютерными фильмами, как, например, «Гарри Поттер и тайная комната». Это фильм даже мне, взрослому человеку, тяжело смотреть, а они смотрят. А со сцены театра — хотят разговора о любви, а не о наркотиках, не хотят видеть на сцене своего сверстника, у которого проблемы дома, не хотят видеть себя с плохой стороны, а читают «Чарли и шоколадная фабрика», хотят увидеть «Питера Пэна», им любопытно, как возможно сюжет перенести на сцену театра.
М.Д. Они хотят иллюзий?
С.Л. Да, иллюзий. Девочки все равно мечтают о принцах и алых парусах. И это было всегда и всегда будет. Я не знаю, как вы, а я человек уже давно немолодой и давно реальный, но я тоже люблю помечтать.
М.Д. Ну, мечта мечте рознь… И — последний вопрос. За десять лет, что вы здесь, через театр прошло четыре художественных руководителя: А.Андреев, А.Праудин, С.Каргин и вот теперь Г.Козлов. Они были с программами, без программ, они были очень разные. Что вас устраивало или не устраивало в каждом из них?
С.Л. Если человек — лидер по природе, то он и будет работать: я с 24 лет директор, не скрою, я — лидер, Лев по знаку, и в театре занимаюсь всегда только директорской работой. Стараюсь помогать и не вмешиваться в репертуарную политику театра, она определялась худруками, а уж удавалось или не удавалось им укрепиться в театре — это проблемы не директорские. Что я могла подсказать и откорректировать, в силу своего опыта, — я подсказывала. Искала и находила финансовые средства, гранты. Со всеми, с кем я работала, у меня сохранились замечательные отношения: и с А.Андреевым, и с С.Каргиным (он работает сегодня в театре), с Григорием Козловым знаем друг друга давно и все десять лет в театре работаем вместе, вместе с ним и выпускали первый наш спектакль «Преступление и наказание», и А.Праудин говорил: «Вы замечательный директор, с вами легко работать».
М.Д. Что же вы А.Праудина тогда не удержали, не защитили?
С.Л. Мы не просто замечательно с ним работали: руководители города дали нам с И.Л.Соколовой возможность самим выбрать художественного руководителя и пригласить его в театр, что мы и сделали после долгих поисков. И хотя против его программы восстала педагогическая общественность города, мы до определенного момента шли в тесной связке. Но в определенный момент я задала себе вопрос: «А хочешь ли ты, чтобы твой ребенок смотрел такой спектакль?»
М.Д. Но вы же говорите, что не вмешиваетесь в художественную часть.
С.Л. А я и не вмешивалась, и ничего не решала, решал город. Я не пошла с ним в бой, чтобы помочь А.Праудину остаться в театре, а ушла в сторону, потому что не хотела, чтобы мой ребенок смотрел «Ля-бемоль», очень сильный спектакль по отрицательному эмоциональному воздействию, во всяком случае, на меня. Если бы у меня не появился второй ребенок, я бы, наверное, так остро к этому не относилась. Я очень трепетно отношусь теперь к тому, что у меня ребенок смотрит, как растет, какое получает образование и как окружающий мир влияет на его психику.
М.Д. Но ребенок появился у вас значительно позже, когда А.Праудина в театре уже не было, кроме того, он и не ставил здесь «Ля-бемоль», он поставил только два спектакля, например «Конька-Горбунка». Чем был опасен «Конек»?
С.Л. Объясню. У меня родилась дочь, именно в момент увольнения из театра А.Праудина. Еще и это заставляло меня избегать отрицательных эмоций. Что же касается «Конька», то меня, как зрителя, не устраивает решение режиссера в отношении к русскому народу как к народу ленивому, который только пьет и спит. У А.Брянцева и у З.Корогодского в этом спектакле самыми сильными сценами, с многоголосием, с расписанными, как партитуры в хоре, с выстроенными отдельными образами и мизансценами, были сцены массовые, ярмарка, веселье, с сохранением русских национальных традиций, которые существуют и по сей день. А, извините, эротическая сцена Ивана и Кобылицы? А Конек, рожденный от их любви?
М.Д. Это был лирический танец.
С.Л. Мы по-разному слышали сказку. Но я ничего не решала. Решал вице-губернатор. Я ушла в сторону и не стала биться из этических соображений и собственных внутренних суждений. Мне непонятна и неприемлема идея — концепция «Театра детской скорби». Хотя раньше доставала деньги на конкурс макетов для реконструкции фойе, придуманной А.Праудиным. Было сделано два макета: фойе сожженного театра и фойе битого стекла. Восстали почти все школы города, завучи, классные руководители. В результате, после ухода Анатолия Аркадьевича, мы два года налаживали отношения с системой городского образования, мы потеряли всех педагогов, они перестали общаться с нашими уполномоченными. Я понимаю так — скорбь это не та программа, которая нужна нашему городу, нашим детям, наши структуры власти не пошли и не пойдут на изменение программы театра детской радости.
М.Д. С нашими школами бороться надо, а не потакать им. А что до программы, то с тех замечательных пор ни о каких программах речи не идет вообще. Вы давно работаете без программы.
С.Л. Я так не считаю. У нас даже спланирован очень точный репертуар на ближайшие пять лет.
М.Д. И как могло получиться, что Г.Козлов не поставил за два года своего руководства ни одного спектакля с труппой театра?
С.Л. Художественный руководитель не обязан ставить спектакли. И тому есть примеры. Художественный руководитель БДТ К.Лавров, художественный руководитель театра Сатиры В.Словохотов, художественный руководитель театра им. В.Ф.Комиссаржевской В.Новиков, художественный руководитель МХАТа им. Чехова О.Табаков и др.
А на сегодня Г.Козлов готовит курс, который пополнит труппу ТЮЗа, работает сразу над тремя спектаклями (с драматургом К.Драгунской, с драматургом М.Бартеневым, приступает к репетициям розовской пьесы «Мальчики»). Таковы планы.
М.Д. План — это план. Планы — это планы. А программа — это некий комплекс эстетических идей. Каковы эти идеи сегодня?
С.Л. На сегодня в планы Г.М.Козлова и его команды входит сохранение идей А.А.Брянцева, пополнение репертуара театра трех возрастных категорий лучшим в мировой литературе и драматургии.
Март 2004 г.
Комментарии (0)