Беседу со Светланой Лаврецовой ведет Марина Дмитревская
Посреди Семеновского плаца, посреди Петербурга мрачно возвышается храм детской радости — бетонный ТЮЗ — монстр советской архитектуры. Летом пробираешься к нему через безумные аттракционы, арендующие пространство у его входа. Зимой карабкаешься по заледенелым, убранным только по центру ступеням… С тех пор как театр стал проводить фестиваль «Радуга», несколько похорошели его внутренние пространства, косметический ремонт способствовал им много к украшенью. Этому театру давно нет счастья. Четыре руководителя за десять лет, уход целой группы артистов во главе с И.Соколовой, не пожелавших расстаться с А.Праудиным. Неизменно все эти годы одно — директором его является С.В.Лаврецова. Театральные люди прекрасно понимают, что хозяйка нашего ТЮЗа именно она.
Марина Дмитревская. Светлана Васильевна, сколько лет вы директор ТЮЗа?
Светлана Лаврецова. 23 февраля коллектив поздравлял меня с 10-летием работы в театре. Я очень горда тем, что моя судьба пересекается с судьбой З.Я.Корогодского, который возглавил театр тоже 23 февраля. А еще мы оба по знаку зодиака — Львы.
М.Д. Для чего, по-вашему, существует детский театр?
С.Л. Мне странно, что этот вопрос задаете именно вы, потому что, как мать, должны понимать его необходимость. На сегодняшний день у меня растет маленькая дочка, и я считаю, что кроме школы и кружков она должна ходить в театр и смотреть детские спектакли.
М.Д. Я-то не вижу необходимости в ТЮЗах, но повторю свой вопрос: для чего нужен не детский спектакль, а ТЮЗ как учреждение?
Таким бывал В. И. Ленин на сцене ленинградского ТЮЗа. Фото из архива редакции
С.Л. Ребенка надо готовить к драматическому театру, начиная с кукольного. Детский театр — это совершенно другой уровень профессиональной актерской игры, более высокий, более тонкий. Я объездила почти весь мир, и у многих руководителей детских театров настольными книгами являются книги Брянцева и Макарьева, идеологов создания театров для детей. Несмотря на то, что раньше идеологический театр в России был «орудием коммунистического воспитания», никто ничего другого и лучшего придумать не смог, и почти все детские театры мира создаются по образцу Петроградского ТЮЗа, а он создавался педагогами, которые всё очень точно продумали. «Каждому возрасту — свой театр». Одним из основных принципов было разграничение возрастных запросов наших зрителей. Если что-то хорошее создано, зачем же перечеркивать? Эту идею надо сохранить в том виде, в каком она задумывалась.
М.Д. И все-таки для чего существует детский театр?
С.Л. Детский театр существует и для эстетического развития детей, и чтобы, войдя в драматический театр, они были подготовлены для знакомства с театральным искусством. Маленький ребенок должен войти в театр вместе с другими детьми и научиться вести себя в нем. Должен понять, что можно не только прочесть что-то в книге или сыграть в самодеятельном кружке при Доме Творчества Юных, он должен увидеть нашу профессионально слаженную, мощную труппу, которая может донести профессиональным языком сцены то, что ребенок прочел в книге. Я смотрю на своих собственных детей и понимаю, что посещение из года в год театра прививает им театральную культуру.
М.Д. Уже давно понятно, что культпоход — вред. Почему до сих пор ваш театр практикует культпоходы?
С.Л. А кто вам сказал, что мы практикуем культпоходы? В нашем театре существует многолетняя практика реализации билетов — не более 5 билетов на класс. А если билетов приобретается больше, то места обычно разбросаны по зрительному залу и ученики, как правило, сидят с классным руководителем.
М.Д. Но это же ужасно — с классным руководителем! Они приходят не как личности, а как группа с начальником. Я была на спектаклях, где точно сидели классы — такой был гвалт!
С.Л. А к детскому гвалту я отношусь как к прекрасному детскому говорку, обожаю наших зрителей, и самое главное, наши актеры уже тоже не могут жить без этого перезвона, который они слышат и понимают. Так что культпоходов у нас нет, а иногда, действительно, бывают целевые спектакли, заказанные школами, как правило, с обсуждением после спектакля.
М.Д. Почему же вы им не отказываете?
С.Л. А зачем? Мы зрительный зал разбиваем на сегменты, и дети из одного класса не сидят вместе. Многие наши актеры преподают в школах и, случается, сами приводят по десять-пятнадцать своих воспитанников — и дети прекрасно смотрят спектакль! Кроме того, классный руководитель может самостоятельно купить в любой театральной кассе города тридцать билетов и более, и никто не вправе ему это запретить.
М.Д. Не пускайте по тридцать.
С.Л. А вот это уже работа дирекции театральных касс. Традиционные встречи театральных работников с кассирами ДТЗК отменены, а сама «дирекция» уже почти частное предприятие. У нас в театре — давняя, налаженная система работы уполномоченных по реализации билетов, встречи со зрителями. Совсем недавно педагоги театра проводили очередную выставку «Театр — глазами детей». Может быть, вы считаете, что детям это не нужно, а в моем понимании — просто необходимо. Рисуя, дети высказываются о спектакле. Они приходят в наш театр, как в родной дом, и на сегодня мы, может быть, в числе немногих театров в городе, сохраняющих форму «театра-дома». Детей можно называть сегодня «делегатами», можно называть «фанатами», но увлеченных театром сегодня больше, чем раньше. И когда мы проводим «Брянцевский фестиваль» детских театральных коллективов, мы видим, как дети копируют игру наших актеров. Значит, у них есть кумиры, идеалы, а у наших актеров — поклонники.
М.Д. Чем детский театр отличается от взрослого?
С.Л. Репертуарной политикой, дифференцированным подходом. Детский театр — это театр для трех возрастных категорий — детской, подростковой и юношеской. В репертуаре мы оставляем только лучшие спектакли. А на малой сцене актеры могут реализовать себя в спектаклях для взрослых, это способствует их творческому росту. Особенно бережно мы должны относиться к подростковому возрасту. Чтобы понять, о чем говорить со сцены театра с подростком, а о чем нет, мы проводим наш фестиваль «Радуга», где спорим на темы: что, и как, и о чем сегодня следует ставить на сцене театра для этого возраста? И сегодня наш театр поднимает проблему подростков, как это было в период руководства театром З.Я.Корогодским. Существуют различные пьесы, в которых говорится об одиночестве подростка, о наркотиках, о суициде, об алкоголизме. Несколько раз мы с актерами театра собирали подростков и спрашивали, что же им интересно, что бы они хотели увидеть в театре? Тем более что сегодня они увлечены хорошо сделанными компьютерными фильмами, как, например, «Гарри Поттер и тайная комната». Это фильм даже мне, взрослому человеку, тяжело смотреть, а они смотрят. А со сцены театра — хотят разговора о любви, а не о наркотиках, не хотят видеть на сцене своего сверстника, у которого проблемы дома, не хотят видеть себя с плохой стороны, а читают «Чарли и шоколадная фабрика», хотят увидеть «Питера Пэна», им любопытно, как возможно сюжет перенести на сцену театра.
А. А. Брянцев. Фото из архива редакции
М.Д. Они хотят иллюзий?
С.Л. Да, иллюзий. Девочки все равно мечтают о принцах и алых парусах. И это было всегда и всегда будет. Я не знаю, как вы, а я человек уже давно немолодой и давно реальный, но я тоже люблю помечтать.
М.Д. Ну, мечта мечте рознь… И — последний вопрос. За десять лет, что вы здесь, через театр прошло четыре художественных руководителя: А.Андреев, А.Праудин, С.Каргин и вот теперь Г.Козлов. Они были с программами, без программ, они были очень разные. Что вас устраивало или не устраивало в каждом из них?
С.Л. Если человек — лидер по природе, то он и будет работать: я с 24 лет директор, не скрою, я — лидер, Лев по знаку, и в театре занимаюсь всегда только директорской работой. Стараюсь помогать и не вмешиваться в репертуарную политику театра, она определялась худруками, а уж удавалось или не удавалось им укрепиться в театре — это проблемы не директорские. Что я могла подсказать и откорректировать, в силу своего опыта, — я подсказывала. Искала и находила финансовые средства, гранты. Со всеми, с кем я работала, у меня сохранились замечательные отношения: и с А.Андреевым, и с С.Каргиным (он работает сегодня в театре), с Григорием Козловым знаем друг друга давно и все десять лет в театре работаем вместе, вместе с ним и выпускали первый наш спектакль «Преступление и наказание», и А.Праудин говорил: «Вы замечательный директор, с вами легко работать».
М.Д. Что же вы А.Праудина тогда не удержали, не защитили?
С.Л. Мы не просто замечательно с ним работали: руководители города дали нам с И.Л.Соколовой возможность самим выбрать художественного руководителя и пригласить его в театр, что мы и сделали после долгих поисков. И хотя против его программы восстала педагогическая общественность города, мы до определенного момента шли в тесной связке. Но в определенный момент я задала себе вопрос: «А хочешь ли ты, чтобы твой ребенок смотрел такой спектакль?»
М.Д. Но вы же говорите, что не вмешиваетесь в художественную часть.
С.Л. А я и не вмешивалась, и ничего не решала, решал город. Я не пошла с ним в бой, чтобы помочь А.Праудину остаться в театре, а ушла в сторону, потому что не хотела, чтобы мой ребенок смотрел «Ля-бемоль», очень сильный спектакль по отрицательному эмоциональному воздействию, во всяком случае, на меня. Если бы у меня не появился второй ребенок, я бы, наверное, так остро к этому не относилась. Я очень трепетно отношусь теперь к тому, что у меня ребенок смотрит, как растет, какое получает образование и как окружающий мир влияет на его психику.
М.Д. Но ребенок появился у вас значительно позже, когда А.Праудина в театре уже не было, кроме того, он и не ставил здесь «Ля-бемоль», он поставил только два спектакля, например «Конька-Горбунка». Чем был опасен «Конек»?
С.Л. Объясню. У меня родилась дочь, именно в момент увольнения из театра А.Праудина. Еще и это заставляло меня избегать отрицательных эмоций. Что же касается «Конька», то меня, как зрителя, не устраивает решение режиссера в отношении к русскому народу как к народу ленивому, который только пьет и спит. У А.Брянцева и у З.Корогодского в этом спектакле самыми сильными сценами, с многоголосием, с расписанными, как партитуры в хоре, с выстроенными отдельными образами и мизансценами, были сцены массовые, ярмарка, веселье, с сохранением русских национальных традиций, которые существуют и по сей день. А, извините, эротическая сцена Ивана и Кобылицы? А Конек, рожденный от их любви?
М.Д. Это был лирический танец.
С.Л. Мы по-разному слышали сказку. Но я ничего не решала. Решал вице-губернатор. Я ушла в сторону и не стала биться из этических соображений и собственных внутренних суждений. Мне непонятна и неприемлема идея — концепция «Театра детской скорби». Хотя раньше доставала деньги на конкурс макетов для реконструкции фойе, придуманной А.Праудиным. Было сделано два макета: фойе сожженного театра и фойе битого стекла. Восстали почти все школы города, завучи, классные руководители. В результате, после ухода Анатолия Аркадьевича, мы два года налаживали отношения с системой городского образования, мы потеряли всех педагогов, они перестали общаться с нашими уполномоченными. Я понимаю так — скорбь это не та программа, которая нужна нашему городу, нашим детям, наши структуры власти не пошли и не пойдут на изменение программы театра детской радости.
М.Д. С нашими школами бороться надо, а не потакать им. А что до программы, то с тех замечательных пор ни о каких программах речи не идет вообще. Вы давно работаете без программы.
С.Л. Я так не считаю. У нас даже спланирован очень точный репертуар на ближайшие пять лет.
М.Д. И как могло получиться, что Г.Козлов не поставил за два года своего руководства ни одного спектакля с труппой театра?
С.Л. Художественный руководитель не обязан ставить спектакли. И тому есть примеры. Художественный руководитель БДТ К.Лавров, художественный руководитель театра Сатиры В.Словохотов, художественный руководитель театра им. В.Ф.Комиссаржевской В.Новиков, художественный руководитель МХАТа им. Чехова О.Табаков и др.
А на сегодня Г.Козлов готовит курс, который пополнит труппу ТЮЗа, работает сразу над тремя спектаклями (с драматургом К.Драгунской, с драматургом М.Бартеневым, приступает к репетициям розовской пьесы «Мальчики»). Таковы планы.
М.Д. План — это план. Планы — это планы. А программа — это некий комплекс эстетических идей. Каковы эти идеи сегодня?
С.Л. На сегодня в планы Г.М.Козлова и его команды входит сохранение идей А.А.Брянцева, пополнение репертуара театра трех возрастных категорий лучшим в мировой литературе и драматургии.
Март 2004 г.
Комментарии (0)