М. Дунаевский. «Мэри Поппинс, до свидания!». «Карамболь».
Дирижер Сергей Тарарин, режиссер Леонид Квинихидзе, художник Март Китаев
Странно, но, в отличие от Алисы и Винни-Пуха, сказочная история о волшебной няне Мэри Поппинс не снискала в отечестве всенародной любви. Она не читалась запойно и малым и старым, не расходилась на цитаты, не множилась в мультфильмах и спектаклях. То ли круговорот событий не столь кудряв. То ли проблема идеальной няни была слишком далека от народа. Тот давний и единственный фильм оставил лишь флер воспоминаний. Легчайшая взвесь типично обыденного английского абсурда. Изумительный шарм Натальи Андрейченко. Смешной до судорог Олег Табаков в роли мисс Эндрю. И медовой, весенней волной накрывающая все коллизии и перипетии нежная, беззаботная музыка Максима Дунаевского. Собственно, она больше всего и помнилась. Она-то как раз и «делала» всю эту историю волшебной. А вовсе не приключения этой странной, очень странной Мисс Поппинс. Прилетела… Улетела…
Возможно, поэтому афиша «Карамболя», приглашавшая на премьеру мюзикла «Мэри Поппинс» душевный покой не нарушила. Конечно, артистический азарт творческого коллектива по имени «Карамболь» сомнений не вызывал. Театр за десять лет работы обрел свое лицо. Его черты — непафосное существование, естественно-противоестественная бездомность, своим чередом являемые (пусть даже художественно не бесспорные) премьеры, отсутствие эпатажа и скандальных смен художественного курса, непрерывный, подвижнический труд. Но что самое главное, «лицо» это имеет ярко выраженные «человеческие» черты. Актерские силы «Карамболя» наделены непривычным для детского, да, впрочем, и взрослого театра тоже свойством работать умело, жадно, с полной отдачей, без знакомого всем стыдного кривлянья на потеху маленьким дурачкам в зале.
Мюзикл о Мэри Поппинс состоялся. «Роман» театра с режиссером Леонидом Квинихидзе, сценографом Мартом Китаевым, балетмейстером Сергеем Грицаем, художником по костюмам Татьяной Королевой преобразил знакомые «карамболевские» черты, придав им мюзик-холльную авантажность и лоск. Спектакль получился воздушным, легким, искрящимся и… простым. Хотя о примитивности речь, разумеется, не идет. В новом мюзикле Мэри Поппинс не летала верхом на воздушной струе, мисс Эндрю не въезжала на сцену в таксомоторе, а необыкновенная карусель мистера Бэнкса не была воссоздана в натуральную величину. Бог миловал.
Сцена из спектакля. Фото из архива театра
Очень простая декорация Марта Китаева сотворила мир по-детски яркий, сказочно-странный, театрально-изысканный. И коробочки домов, своей декоративностью напоминавшие смешные заварные чайники. И разноцветный рисунок на заднем плане — то ли коврик из детской, то ли план пригорода. И неукротимой волной встающие кулисы-паруса. И кружащаяся световая «метель» в начале спектакля — непрерывная, космически огромная, завораживающая, как в водоворот, затягивающая куда-то в иной мир и время. А время — вот оно, качается над головами желтым маятником циферблата, отсвечивая тонким серпом луны, несущимся сквозь волшебную вьюгу. Границу меж сном и явью очертят колдовской вихрь сыплющихся в темно-синем сумраке «хлопьев» и лирическая мелодия, сыгранная одиноким саксофонистом. Сколько уж было этих разбегающихся по залу «дискотечных» звездочек и пятен, прием не бог весть какой оригинальности — но здесь на удивление эффектный и эффективный.
А вот подчеркивать световыми переменами сольную партию героини постановщик не стал. Пока героиня переживала, что она «не женщина, а фея», над ее головой возникла огромная бабочка. Крылья феи, так сказать, в натуральную величину. Досадно, потому что слишком прямо. И потом. Синий — цвет приятный во всех отношениях. Вполне себе романтический. Но когда вокруг слишком много синего, то это и есть с лишком. Синие платья Мэри — потому что голубая героиня? Синий свет «морской пучины» (песенка «Адмирал, адмирал, ты сто раз умирал, но ни разу, увы, от любви» — ностальгический привет отважного капитана от Дунаевского-сына Дунаевскому-отцу). И грустно, когда общую песнь заводят про «цветные сны», а жизнь «кипит» все в тех же синих тонах: кружатся бледно-синие вертушки, шевелятся темно-синие бабочки и цветы.
Все было очень просто и с точки зрения постановки. Изначально простой и правильной была мысль отдать ее в руки режиссера фильма «Мэри Поппинс, до свидания!». Леонид Квинихидзе поставил ясную и четкую историю. Немудреные сюжетные повороты органично переходили в зажигательные танцевально-вокальные номера. Но историю с удовольствием смотрели не только дети. Этот якобы «пустячок», как волшебный фонарь, «прокрутил» знакомые каждому взрослому темы — любви, ревности и разлуки.
Как и полагается порядочному мюзиклу, музыка Максима Дунаевского настолько срослась с первоисточником — либретто, что представить себе одно без другого было просто немыслимо. И страстное собачье танго, и знакомые песни: про 33 коровы, цветные сны, плохую погоду, и прочие музыкальные номера (некоторые, кстати, были дописаны композитором специально) стали равноправными действующими «лицами». Пожалуй, главная прелесть спектакля была как раз в этом удивительном единстве сюжета и «внезапного» музыкального «момента». Репризный текст органично продолжали вокальные номера. Жестко заданный темп являл собой железное правило стопроцентного профи мюзикла — раскованного, напористого и к тому же не потерявшего обаяния детской сказки.
Балетмейстер Сергей Грицай не стал утяжелять спектакль сложными танцевальными «пассажами». Большей частью он использовал узнаваемые элементы — где-то степовый шаг, где-то взмах рук с поворотом, где-то поддержку. Свобода исполнения танцевальных массовых сцен, без напряжения лиц, с ярким, полным звучанием голосов, не сбитым непосильными физическими нагрузками, оказались для пользы дела важней, чем сложность и многообразие танцевальных «па».
Точно найденный, выдержанный от начала до конца ритм и темп спектакля — во многом заслуга дирижера Сергея Тарарина. Под его действительно «чутким руководством», оркестр держал сценическое действие в отменном тонусе, играл в согласии с исполнителями, создавая ауру мюзикла ликующей энергией живого звука. Музыкальное сопровождение — воздух действия. Когда оно прерывалось, сюжет продолжался, а кислорода не хватало. Так от появления Мисс Эндрю до ее исчезновения в мюзикле прозвучала лишь одна композиция — «Доктор Спок» (к тому же не самая удачная). Без оркестрового «наполнения» действие вроде двигалось, а «дышать» было нечем. Приехала жуткая тетка, и всем стало плохо. И зрителям в том числе. В этом можно усмотреть намеренность хода и решить, что «концептуально» — это вполне осмысленно. Но с точки зрения мюзикла — ощущение, что просто не хватило музыки.
Бесспорно, главной удачей спектакля стала исполнительница Мэри Поппинс — Юлия Надервель. Буквально с первых минут актриса завоевала внимание зала: стройная, подвижная, легкая, стремительная — она была «одной крови» с музыкой. Настоящая Мисс Совершенство — обворожительная, очаровательная и неподдельно обаятельная, без назойливого желания нравиться. Актрисе удалось соединить почти несовместимое в ее героине — добрую и одновременно строгую няню, чуть печальную сказочную фею и изящную мюзик-холльную «диву», эффектную длинноногую блондинку. Специфический тембр ее голоса — резковато звучащего на верхах, придавал ее Мэри Поппинс странность, ледяную хрупкость, подчеркивая ее «неземное» происхождение.
Наталья Грецкая — несгибаемая Мисс Эндрю — не стала повторять едкую карикатурность Олега Табакова или утрировать злобные качества своей героини. Во всех случаях Мисс Эндрю была — ПЕДАГОГ. Капризный, агрессивный, глупый и визгливый — но педагог!!! Во всяком случае, она себя таковым ощущала. И педагогическим жаром опаляла все свои высказывания.
Мне не довелось видеть в роли мистера Гуда Игоря Скляра. Но и Андрей Седельников в этой роли хорош, он органически на своем месте. Его мистер Гуд обаятельно нелеп, впечатлителен и музыкален. То ли большой ребенок, то ли вечный романтик с копной вьющихся спутанных волос, с такой уместной гитарой в руках.
Особое чудо спектакля — дети. Учащиеся студии, давно и успешно работающей при театре, Ира Обрезкова и Антон Кутузов по полной программе выкладываются на протяжении всего действия. Их первое появление на сцене рождает чувство приятной жалости и умиления — ну, такие маленькие, ути-пути. Но потом про реальный возраст детей забываешь. Лишь иногда, вдогонку за сыгранным, спетым и станцованным, вдруг кольнет удивление: вспоминаешь, что они поют и танцуют практически во всех музыкальных номерах спектакля. Превосходно, надо сказать, поют и танцуют. Мало того. Они находятся на сцене почти все сюжетное время. Фея-то прилетела именно к детям. Именно вот к этому трогательно худенькому мальчику и вот к этой славной девочке. Они на сцене артисты, настоящие, полноценные артисты, без скидок на возраст.
Мюзикл шагает по планете. Он может быть разным: в пушистых перьях и розовых очках, черной коже и чулках в сеточку. А может — в детских платьицах и бантиках. Главное, как в любом другом жанре, — он должен быть профессиональным. Во всем. В декорациях, костюмах, музыке, пластике. В актерах, которые исполняют свои партии и роли. В режиссерах, которые это ставят. И когда мюзикл будет сделан мастерски, никто не спросит: «Любите ли вы театр… Любите ли вы мюзикл… Любите ли вы детей…» Все вопросы отпадут сами собой. Как в этот раз.
Январь 2004 г.
Комментарии (0)