Д. Харман. «Хелло, Долли!». Театр музыкальной комедии.
Режиссер Александр Исаков
Комедия с мелодраматическим сюжетом, песнями и танцами была придумана для культурного досуга американских граждан, занятых освоением огромного материка, строительством передовой экономики и деланием денег. Незамысловатая драматургия, положенная в основу, не имела бы ровным счетом никакого смысла, если бы ее не склеили с помощью универсального клея — современной живой музыки. Именно в ней весь шарм и разгадка мюзикла. Даже классика жанра, «Вестсайдская история» или «Хелло, Долли!», в отрыве от музыки становится чудовищно пошлой. Американская музыка, от джаза до рэпа выросшая из негритянского фольклора, — самое яркое музыкальное открытие ХХ века и самое большое достижение американской культуры. Но, как ни странно, при всей внешней простоте в этой музыке главное — вовсе не сама музыка, а ее исполнение. Американцы загадку давно отгадали и играть научились, но разгадку, и это их второе по значимости культурное достижение, по сей день оставляют при себе.
«У черных есть чувство ритма, у белых — чувство вины», — спел когда-то великий русский поэт-песенник. С этим трудно спорить, но можно продолжить мысль: чувство вины за отсутствие чувства ритма. Жаль правда, что это чувство у белых как раз и отсутствует, а на территории России особенно. Существуй оно у некоторых наших музыкантов хотя бы в зачаточной форме, им бы и в голову не пришло исполнять один из самых прелестных американских мюзиклов «Хелло, Долли!». Но они ни о чем таком не думают и ставят в Театре музыкальной комедии «Долли» в картинах и лицах, на радость благодарному зрителю. Постановщики (режиссер Александр Исаков, художник Вячеслав Окунев, балетмейстер Николай Реутов) сделали из мюзикла оперетту, в лучших традициях своего театра. Актеры выходят и «делают лица», «шутят», «выразительно двигаются» и форсируют голоса в неподзвученных репликах: радиомикрофоны включаются только на вокальных номерах. Картину дополняет уж вовсе непонятный балет в серебряных пачках, черных чулках в сеточку и мягких балетных тапочках. Танцуют они нечто общеоживляющее, наводя на мысль об отсутствии чувства свинга и у балетмейстера тоже. Большую часть спектакля сцена пустует, актеры жмутся у рампы или строятся фронтом, как на эстраде. Вокальные номера чередуются с разговорными, а действие плетется само по себе, согласно сюжету. Занавес с картинкой «Нью-Йорк ночью», зеркальные ширмы и такие же двери-вертушки изображают Америку 30-х в очень общих чертах. Персонажи с почти полным отсутствием характеров и с желанием насмешить на уровне условного рефлекса разыгрывают простые эмоции, вроде радости, удивления или испуга. На развитие характеров и выстраивание драматических связей режиссер не замахивется, зато использует оркестровую яму в качестве дополнительной площадки. Стоя за ее бортиком в самом начале спектакля заглавная героиня (Е.Забродина) произносит сакраментальное: «Хелло! Долли!» — что в данном случае означает: «Привет, я — Долли!». В ответ хочется крикнуть: неужели?! А далее нам в двух действиях объясняют, что деньги — хорошо, а большие деньги — еще лучше и что если они у тебя есть, то ты счастлив, а если нет, нужно сделать так, чтобы были.
Вместо живого оркестра музыка Джерри Хармана сыграна в шесть рук на миди-клавиатуре под метроном компьютерного секвенсера. Почти оригинальную оркестровку в электронном звучании практически не узнать. Правда, к ней кое-где добавлен живой саксофон. При всей убогости данного подхода Елена Буланова, музыкальный руководитель и аранжировщик, технически сделала все от нее зависящее на вполне достойном уровне. Этой бы фонограмме звучать фоном на корпоративной вечеринке по случаю празднования… И пение эту музыку совсем не улучшает. Солистам, обученным исполнять классическую оперетту соответствующими голосами, петь мюзикл решительно нечем. Своих собственных голосов, пригодных для этого, у них просто нет, и они перебиваются с Зыкиной на Толкунову и Сенчину. И то, что не каждый может спеть свои ноты чисто, — ерунда по сравнению с тем, что поют они их четвертями и восьмыми… Ничего хуже для этой музыки и придумать нельзя. Порой кажется, что Барбара Стрейзанд и Луи Армстронг, спевшие шлягеры Хармана в 1969-м, жили на другой планете.
Могут ли белые играть блюз? Некоторые уже могут. Могут ли китайцы исполнять русские народные песни? А зачем? У них есть свои, китайские. Вопрос, смогут ли русские когда-нибудь спеть и сыграть американский мюзикл, лучше не задавать… даже себе.
Комментарии (0)