Надежда Павлова проснулась знаменитой год назад — после «Травиаты» Роберта Уилсона в Пермском театре оперы и балета. В спектакле с кудесничающим Теодором Курентзисом ее Виолетта Валери выглядела не куртизанкой и не «цветком запоздалым». И сейчас любопытно разгадывать, как на стыке образов Марлен Дитрих в обсыпанном блестками платье и Антигоны в трагически-белоснежной тунике у современной оперной певицы получилось чудо, превратившее оперу Верди из заезженного хита в феномен высокого искусства.

Мы примостились в креслах левого фойе Пермского театра оперы и балета. На встречу я пригласила певицу сразу по окончании нынешнего Дягилевского фестиваля, который работал в круглосуточном режиме, состыковаться в его дни было нереально. Пока я бегала по концертам и театральным представлениям, Надежда три вечера подряд играла — именно играла, а не только пела — в «Свадьбе» Аны Соколович, опере для шести солисток.

Елена Черемных Трудно было учить партию в опере «Свадьба» Аны Соколович?

Надежда Павлова Трудно. Когда в первый раз увидела вместо нот «кардиограмму», все эти нарисованные зигзагами линии вокалисток, вообще приуныла. Но потом разозлилась на себя. Думаю: «Это же пели девчонки в Канаде, в Экс-ан-Провансе. Выучили и пели. А я не смогу, что ли?!» Ну и вот так потихоньку… С нотами у зеркала стояла. Смотрела, прикидывала, как сделать одно, другое. Оля Власова (дирижерхормейстер постановки. — Е. Ч.) приехала, многое нам показала. Мы постепенно вовлеклись, вообще на этой постановке мы многое друг другу подсказывали, помогали, мы ведь и в жизни очень дружим и поддерживаем друг друга. В общем, по мере работы стало интересно.

Черемных Глядя на тебя в роли матери невесты, я решила, что в тебе обязательно должны быть деревенские корни…

Павлова Нет, нет, нет. Что вы?! Я, наоборот, очень городской «ребенок». И вообще — тепличное растение. Вот родители как раз уральские — папа из Свердловской области, мама из-под Ижевска. Когда меня сюда позвали, они шутили: «На родину-то тянет!» А что касается роли в «Свадьбе», когда я училась в институте, жила с девочкой, которая занималась музыкальной этнографией. Я многое вспомнила, работая над образом матери невесты. Но мне кажется, что любой человек чувствует музыку обряда. Просто в каждом есть народное что-то, настоящее… Честно говоря, мне материал Соколович интересен был в первую очередь ну… чтобы понять, что с ним можно сделать вот в этом конкретном случае. Я люблю ставить себе задачи.

Черемных Как ты оказалась в Перми, ты же училась и работала в Петрозаводске?

Павлова А я поехала на конкурс в Саратов. Это был первый серьезный, даже неожиданный для меня шаг, потому что я не очень смелый человек, люблю в ракушке своей сидеть, мне важно быть скрытой в своем домике. Но что-то необъяснимое заставило меня отправиться на конкурс. Вторым туром в Саратове дирижировал Валерий Иванович Платонов. И он пригласил меня сюда. Предварительно спросил: «Вам интересно в Петрозаводске?» Ответить утвердительно я не могла. У меня там были какие-то партии лисичек, заек. Конечно, мне хотелось петь серьезный оперный репертуар, а у меня там были детские утренники. Ну и по деньгам, скажем честно, было… очень скупо. Приехала на прослушивание в Пермь. Сразу взяли солисткой. Правда, первые два года здесь я работала без Курентзиса. Присматривалась. Прислушивалась…

В «Травиате» альянс Надежды Павловой и Теодора Курентзиса поражал равенством величин. В то время как дирижер извлекал из оркестра musicAeterna совершенно неслыханного Верди, певица, ограниченная рисунком марионеточных знаков-движений, вопреки их условности буквально затапливала зал лавиной живых, словно раскаленных эмоций. Обреченность ее Виолетты Валери непонятным образом была задана с первого же появления на сцене, и одно это сводило с ума. В антрактах народ выходил, чтобы прорыдаться. В последнем акте, кстати, спазм в горле уступил какому-то торжеству счастья и боли одновременно. Трагический дар Павловой впервые проявился в сольном дебюте — в партии Донны Анны. Никто не ожидал, что сенсацией «Дон Жуана» — последнего в тройчатке моцартовских опер на либретто да Понте — кроме Курентзиса окажется никому тогда не известная Надежда Павлова, сразу же номинированная на «Золотую маску-2013» за лучшую женскую роль.

Черемных Сейчас, задним числом, кажется очевидным, что твоя Виолетта «выросла» из Донны Анны…

Павлова Донна Анна! Это же был дебют. Я в тот момент и не понимала, в чем сложность этой партии. Это был стресс. Я не соображала, где я, кто я, что я, кто со мной работает и чем со мною тут занимаются. Мозги встали на место, наверное, через полгода. А что со мною творилось перед выходом на сцену — внутри все дрожало.

Черемных В это сложно поверить, уж прости. Мне кажется, ты на сцене — как рыба в воде, идет ли речь о твоей Олимпии в «Сказках Гофмана» или о сумасшедшей и прекрасной Мюзетте в недавней «Богеме». Как ты там визжишь и брыкаешься! Неужели Филипп Химмельман подсказал?

Павлова Вот этот рисунок Мюзетты был моим предложением Химмельману. Она же — живая иллюстрация довольно популярной истины: лучше быть хорошим человеком и ругаться матом, чем быть тихим, воспитанным подлецом. Так вот Мюзетта — первое. Да, она скандалистка, она вульгарна, но она продаст последнее, чтобы помочь умирающей подруге. Всегда классно, когда есть этот контраст первого впечатления с тем, во что образ разовьется дальше. Ну а режиссер мне в свою очередь какие-то вещи подсказал, а кое-что и заострил. Например, он говорил мне, что у меня даже смех должен быть такой вот самый отвратительный, самый вульгарный, чтобы потом возник объем для совсем другой оценки этого образа.

Черемных И даже эту не титульную роль ты исполняешь «на разрыв аорты»…

Павлова Но у меня не получается по-другому. Я и на репетициях включаю голос по полной. Меня коллеги ругают: «Чего ты на прогоне-то в полный голос орешь?» Не могу экономить. А что уж говорить о спектакле. Знаете, у меня чувство, что я пою для тех, кто приходит в театр, чтобы отвлечься от своей жизни. И мне важно, чтобы впечатление от спектакля как можно дольше не отпускало людей. Чтобы они не спешили перестроиться обратно в свою реальную жизнь.

До выхода на сцену дрожу, ходуном хожу, но, как только спектакль начинается, этот страх с меня слетает: я включаю себя. Все остается позади, вся черная работа. Да, она — необходимость, но она нужна, чтобы все было идеально выстроено. Тогда во время спектакля все начинает как бы переливаться за черту обыденности.

Черемных Не с этим ли в связи в одном из интервью Теодор сказал о тебе: «У нее внутри сидит какая-то тигра»?

Павлова Наверное. Хотя, мне кажется, тогда он больше имел в виду нашу работу над «Травиатой».

Черемных А как ты свою «тигру» выпускала?

Павлова Ну… Там были такие моменты… Прогон у нас превратился в репетицию Теодора. В зале сидит Уилсон и ждет, когда он сможет заняться своим, а у меня с Теодором «штопор». Я не понимала, что он от меня хочет. И мы зациклились минут на сорок. Роберту надо было свет делать. А Теодор устроил… Я просто рыдала все это время. Но он вытаскивал из меня нужную ему эмоцию. Знаете, Теодор такой человек, что на него не остается обиды. Это сейчас мы уже настолько плотно работаем, так понимаем друг друга, что какие-то вещи я иногда даже предвижу, зная его вкус, его особенности.

Черемных В чем секрет его работы с тобой?

Павлова Мне он велит как можно внимательнее относиться к тексту. Он умеет расслышать и показать какие-то вещи, которые буквально нотами написаны, а ты проходишь мимо. Очень много нюансов — важных для певца — он открывает в оркестре: какие инструменты сейчас играют, а какие инструменты ты должен как бы воспроизвести голосом. Когда у тебя уже начинает получаться, на тебя снисходит озарение. Как раз таки когда мы работаем, я ему себя вручаю как инструмент, чтобы он мог сыграть легко все, что он хочет. Что до самолюбия, чего-то еще, я всегда понимала: если включу эмоциональный рычаг в себе, я просто не смогу ничего сделать для образа. Да и вообще, как можно не доверять профессионализму такого музыканта, как Теодор?!

Черемных …особенно, если с другой от тебя стороны такой профессионал, как Роберт Уилсон.

Павлова Работать с Уилсоном было легко. Это вообще самый легкий в моей жизни режиссер. В зале во время репетиций «по щам» получали его ассистенты. Дальше он поднимался на сцену и говорил: «Ты такая красивая. Ты похожа на Марлен Дитрих. Только руку сделай вот так и вот так». А потом из зала выходил ассистент с толстенным талмудом замечаний. Команда у него — потрясающая.

Черемных Какие-то особые режиссерские техники Уилсона приоткрылись?

Павлова Вряд ли это техники. Мне он рассказывал про усыновленного глухонемого мальчика. Объяснял, что люди, обделенные какими-то чувствами, острее ощущают многое другое и что ему надо, чтобы без контакта мы могли друг друга чувствовать спиной, плечом, да так, как будто воздух накаляется вокруг меня, когда на сцену выходит Альфред. Помню, мы с Робертом стояли в разных концах комнаты, он топал, а я должна была это ощутить, поймать вибрацию. Никаких внешних проекций в реальность не было. По тому, что мы делали на сцене, это было, наверное, самое сложное в моей жизни. Вот эта бесконтактность, рождающая ощущение, будто воздух вокруг тебя накаляется, потому что его, как говорил Роберт, «накаляет твоя любовь».

Черемных Колоссальные нагрузки, а чем спасаться, как восстанавливаться?

Павлова Сорок минут йоги, и все. Увлечение началось где-то в 16 лет. Меня поддерживала мама, книги приносила. Потом я стала заниматься. Кстати, подтолкнуло, что Мадонна занимается йогой. Я подумала: «Как же так? Она ровесница моей мамы, а выглядит так же, как я!»

Мы говорили о семье и сыне, который живет с родителями; об искренней дружбе и поддержке поющих, как и она сама, подруг; о любимом — в том числе и за прямодушие — вокальном педагоге Медее Ясониди; о любимых певицах — Патрисии Петибон и Ольге Бородиной; даже о любимой еде — картошке и копченой рыбе. Когда я попросила назвать пять самых важных событий в жизни, Павлова сразу ответила: «Рождение сына. То, что я попала в Пермь. Встреча с Теодором. „Золотая маска“ (присуждена в апреле 2017 года в номинации „Лучшая женская роль в музыкальном театре“ за роль Виолетты Валерии. — Е. Ч.)». И, чуть подумав, добавила: «Мне очень везет на встречи. Я встречаю на своем пути людей, которые играют в моей жизни исключительную роль».

Черемных А что главное для тебя в жизни и в работе?

Павлова Культивировать терпение. Хотя я люблю поплакать, понимаю, это надо делать, чтобы выходила накопившаяся усталость. Я это спокойно воспринимаю, знаю, что пройдет. Май был адский: «Богема» и «Свадьба». И вдруг резко все закончилось. Вот вырвали из тебя кусочек, и живи как хочешь.

Май—июнь 2017 г.