Тьери Ансиса, Жан-Пьер Микаэля, Эрика Рюфа, Эрика Женовеза, Лоранс Виола, Селин Сами, Александра Павлова, Жерома Пули, блистательных актеров театра «Комеди Франсез», — благодарю.

Париж. Мансарда. 01/40357436 Адрес: рядом с Восточным вокзалом, 49 улица де Винегрие. Rue des Vinaigriers.

Ночь на четверг.

Четвертая репетиция «Амфитриона» завтра. Два с половиной акта прошли легко, не скажу, что поверхностно. Читаю конспекты. Зачем ушло время открытий и откровений так быстро, так безрезультатно!

По памяти живу. Без тонкостей слежу за нитью роковой. И без души сойду во цвете лет немолодых в немолодые рощи оливковых дерев, о! если б! Там душ небытие и чувств забвенье, там в мифах как в венках молодожены смерть брачуют и кольца раздают, там все не так. Остановись мгновенье, дай вдохнуть златого ветра трепет, серебряным дождем морской листвы ошпарь, обворожи любимой разговором, чтоб быть не исчезая, чтобы жить. Или не жить, вопроса — исключив.

Ночь на субботу.

24-го, в субботу, две репетиции, дневная и вечерняя. Заставляю себя (коротко!) записать ход и события репетиций этой недели. Из одиннадцати моих недель — одна!

Я прошел пьесу в трех актах и добрался до последнего. Нынче — во второй раз — две сцены: Меркурий с Созием да Созий с Амфитрионом. Теперь иду по памяти. Третий акт прежде я не репетировал, обсуждал, может быть, давно было в Москве, придумываю как могу в Париже. Сегодня выставили техники шест и «гигантские шаги» . Полез на радостях на шест, страшно сделалось после пяти метров высоты. Стенку (зиккурат) ни запалить, ни взорвать — не получается. Китаец Лю начал тренинги тай чи, ходит и Валери Древиль, готовится к своим вербальным урокам.

Ночь на  27-е.

Есть что сказать. Воскликнуть: как тяжело быть в профессии, которую я выбрал, если бы ты знал! мой единственный читатель.

Ночь на  2-е декабря.

Начались крутые разговоры! Как быть, когда на следующий раз актеры гонят (французскую) рутину, от которой всякими хитростями их накануне отваживал. Много надобно отваги, чтоб от таких увильнуть! короче, репетирую. Вспомнил из забытого кое-что… иногда даже речи у меня толковые, иногда то сцена, то диалог оживут, что ж — б на другой день все сначала.

Выходит другое представление «Амфитриона» , чем в Москве. Нынче придумал (не вдруг) начало, что в начале начал. Пролог и монолог Созия. Положительно, что решился на новое произведение, какое? Но рутина интонации (французской), но условия « переживательной« игры, но суетливая скомканная речь, как быть!

В третью неделю поругаемся. Все во мне разболелось — от перегрузок, я репетирую каждый день часов по десять… Спать хочется… какой риск — репетировать пьесу Мольера с труппой Национального театра! Будто я отобрал лучших из молодых — всё рутина!

Утром 2-го.

Не дай Бог! чтоб пролилась дождем беда. Дай засухи, доброй, жаркой. Много мудрости.

Самое время подумать о тактике репетиций на третью неделю, актеры всякие — рутина одна, или «пронюхать» , догадаться, каков стиль вещи, ясно, что не московский. Вербальная техника складывается из умения «говорить» звуки, складывать рифмы и ритмы, и смысла не упускать. Звуки — городские, рифмы — их не признают и бьются парижане с ними, ритмы — одна патетическая проза, нехорошо… Любят то, что и наши русские: простоту простецкого общения, лирику вместе с прозой жизни, умную беседу, стиль « brasserie».

День во вторник, 4-го декабря.

Неделька будет суровой. Разработка действия потребует жертв. Сам — не готов. Нового, немосковского представления не вижу. Боюсь ошибок, своих резкостей, вспугнуть боюсь, не наша русская толстокожесть, но спесивость да обидчивость. Нельзя мне не быть « симпатичным парнем« , торгующим иллюзиями.

Вдруг так холодно сделалось, так одиноко.

Ночь на  5-е.

Что делать! Как могу — разоблачаю, настаиваю, объясняю: так, господа актеры, нельзя играть, как вы! Торговать иллюзиями — что это? Образное, понятийное или метафорическое мышление — меж играющими «из себя» . Ситуативное и концептуальное — чему последовать в актере европейском.

Я перед выбором. Стиль вещи. Вещь — «Амфитрион» .

Меньше думаю теперь о том, что делаю. Опыту доверяю, интуиции, может быть, откровениям, верю в них. Думать о том, что делаешь — необходимо и недостаточно. Лучше не знать!

«Амфитрион» мой помолодел, в смысле — на двадцать лет, будто в восьмидесятых сочинен для работы.

Ночь на  6-е.

На репетиции. Отмечаю новый день новыми словами об «Амфитрионе» . Простые вещи называть приходится — простые мысли открываются. Одна о роли Юпитера.

Предприятие богов.

Новый миф положен античным богом. Новый мир уложен.

Об разделении надвое. Два Созия. В Амфитрионе два Амфитриона. И пред Алкменой — два.

В пустыню внешнюю отброшен прежний воин. Боль беспокоит новизной двойной. Два парня пробуют доторговаться до богатства — двойного на двоих. Открыта дверь, рожден младенец, что ты стоишь, Амфитрион!

Итак, об Юпитере слово.

Об Мольере другое.

Ночь на  17-е.

Пятая неделя. Юпитера нет, ушел совсем! Форма «Амфитриона» неизвестна. В третьем акте — вся работа новая и другая. Болею. Почти десять дней вне режима, в суете, в хлопотах не о себе. Репетирую случайно, не помня дня предыдущего, хаотично. До сцены две недели. Если в эту не сложить спектакля…

Третий акт. Мизансцена.

Актеры сидят.

Стена горит.

Амфитрион идет.

Пустыня. Ветер.

Двери открыты.

Дверь — закрыта.

Не вернуться в рай!

Меркурий с палкой.

Амфитрион со знаменем.

Рифма и месть.

Месть!

Созий навеселе, торопится. Армия с ним.

Военные игры. Смерть Созия.

Воскрес из «синяков» .

Шесты. Трофеи. Паруса.

Юпитер на балконе. Пир победителя.

Предательство. Армия переходит на сторону «обеда» .

Ночь на  19-е.

Декорации на сцене с девяти утра. Монтируют.

Актер в роли Юпитера вернулся.

Был грустный вторник. Все-таки (вдруг) рассказал сцену Созия с Меркурием из третьего акта! обрадовался.

Равнодушен к будущему. И страшусь своего равнодушия.

Созий «спиздил» колониального кофе блюдо.

Несет его к обеду. Амфитрион «убивает» Созия. Кофе просыпалось. Созий — негр.

Сцена у ворот. Созий-негр и Меркурий с палкой в дверях.

Попугай кричит трижды.

Созий — Петр.

Амфитриона несут. Трубы. Война.

Башня разворачивается.

Созий — маленький человек. Созий против войны.

Боги. Их явление.

Благая весть от Юпитера.

Ночь на  20-е.

Люди. Лебедки. Башни разворачиваются.

Юпитер. Орел над ним. Меркурий с Ночью над орлом.

Выстрелы войны. Молнии Громовержца.

Атрибуты Меркурия. Атрибуты Ночи.

Держава. Стеклянный шар — в нем разряды молний — атрибуты Юпитера.

Солдаты держат трон Амфитриона на двух бамбуковых шестах. Амфитрион с трубой. Архангелоподобный воин из Апокалипсиса с огненной трубой.

Объявление о рождении младенца.

Столб «огненного» фейерверка из колодца. Юпитер летит.

Ночь на  21-е.

Заканчивается неделя. Что я сделал… Мой единственный читатель, я не люблю театра за боль, что он мне причиняет. Дни хаотично бегут. Равнодушно кончаются.

Мизансцена пролога.

Много света. Люстра опущена. Пролог Ночи и Меркурия на сцене «Комеди Франсэз» .

Небо кружится и падает темнота.

Неожиданный антракт. Люстра поднимается. Контролеры программы продают. Зрители идут, что опоздали. Созий выходит к «серванту» . Фонарь, что ночью светит для сцены.

Актеры на стульях. Спиной к залу, лицом к амфитеатру.

Созий (от лица актера) в зал для публики — с монологом актера.

Меркурий вдалеке, в арке.

Избиение Созия.

Мизансцена эпилога.

Юпитер летит. И зависает.

Меркурий летит. И зависает.

Ночь летит. И зависает.

Пейзанский пейзаж.

Пастораль Созия с Клеантидой. Аккордеон. Свирель. Пчела.

Созий обращается к публике.

День к вечеру.

Нервные заметки о репетициях «Амфитриона» .

Из сочинений Капитана Лебядкина.

Я пишу о себе публикации. Мои бабы текут в менструации. Критик N. Разразился поллюцией. А в Париже льет дождик на улице.

Всё о’ кей, Не считая кофе, От которого у котят Начинается нервотрепка. Кошки делают, что хотят!

Ночь на  4-е января.

Сцена пуста. Ямы гробов. Зиккурат. Башня.

Актер, играющий Меркурия, входит со стулом (стул венский) и садится в «неприличном» для композиции месте. Пауза. Актер, играющий Ночь, идет с чемоданчиком (для неба) и с шестами бамбука. Диалог.

Ночь на  6-е.

Из песни пения не выкинешь (Мудрость).

Ловись рыбка большая и маленькая.

Придумывается спектакль маленький и большой.

Танец с факелами. Алкмена.

Знамя победы (или страсти). Юпитер.

Меркурий летает. Сальто-мортале. Повис на шесте. Галоши с крыльями. Счастлив смотаться от Клеантиды. Всякий цирковой фокус хорош…

Ночь на  8-е.

Когда уходит вера, приходит боль дыры. Один, холмами встречен, морями окружен, Что ожидаешь? Вечер, и ночь, и день Один — когда уходит вера.

Два часа ночи, 10-го.

Знамя (зеленый парус) Амфитриона.

Крест (держава) у Алкмены. Достает из ящика Зевса. Трофей. Ящик Зевса у Созия. Стучит молоточком. Дергает гвозди. Крышка открыта. Из ящика вылетает попугай. Орел из ящика вылетает (вариант).

Начать Амфитриону диалог со знаменем в руках. Рифма. Брать его как символ воли, власти и разума.

Найти у Юпитера мизансцену «самоубийства» . Мачта. Падение — летать! Меч у Юпитера.

Ночь на  11-е.

Зеленый цвет на французской сцене — запрещен. К несчастью.

Я сочинил удивительный костюм Ночи. Сегодня «заставили» костюм работать, сила! я рад этому факту работы, о чем и сообщаю тебе, единственный читатель. Пролог найден, будет.

Юпитер и Алкмена из второго акта. Полеты на «гигантских шагах» . Спирали и вертикаль. Комическое самоубийство бога Юпитера. Плач Алкмены. Раненое сердце. Кровь.

Как окончить сцену Клеантиды с Созием. Провокация с занавесом. Юпитеру «сдвигать горы» , поворачивать арки — цилиндр.

Четыре утра, 12-е.

Мизансцену вторую Юпитера с Алкменой я собрал.

Все-таки в пять вечера, как окончилась репетиция на сцене, обрадовался концу видимому. Вдруг, в четыре вышел начальник машинистов и объявил, что конструкция не приспособлена для цирка! Для таких, как этот техник французский, жизнь очень приспособлена, для таких не-техников русских, как мы, грешные, — один цирк!

Ночь на среду.

Во вторник сцену отобрали для торжественного фуршета в честь господина Мольера. Тем лучше — отдохнет моя усталость. Огонь запретили, попугай стоит «Пежо» . Цеха не работают — реквизит отсутствует, объемы декора трясутся «как ляжки у Машки» .

«Мадмуазель, великан занят — ебитесь с карликом!»

Завтра иду к администратору, Марселю Бозонне, жаловаться, предупреждать, просить и — требовать сатисфакции. Боюсь, окажусь я с сатис-фикцией.

Итак. Из диалога Алкмены с Амфитрионом. Алкмене стоять по-варварски. Танец с факелами. Две больших свечи. Дымящиеся палки. Две ели, две пальмы. Что еще? а также два огня, два факела. Варварская посадка.

Ночь на пятницу.

А все-таки обрадоваться можно. Закончил мизансцену Алкмены и Амфитриона. И благодаря диагонали. Башня. Зиккурат. Партер. Диагональ. Ось диалога. Эта ось у меня не работала!

Нет закона пространства. Неизвестен. Не идет мизансцена.

Из диалога Меркурия с Созием. Порядок ударов: на табурете — бить Созия! рядом с квадратом стульев, четыре персоны трагедии, случайная остановка — бить Созия! на веревке и на башне — бить Созия! в кресте квадрата, на четырех стульях, в центре Меркурий, на башне Созий — бить его! в траншее, в гробовой яме — бить Созия! диагональ, по линии основного диалога — бить Созия!

Ночь на субботу.

От отчаяния… приходят простые и радикальные (для спасения) мысли. Например: усадить актеров третьего акта на стулья. Этот квадрат диалога — на нем участники решительной акции комедии Амфитриона. Оставить подвижным самого Амфитриона, и всякого, кто вступает с ним в диалог, исключить из «неподвижных» сцен. Диалогические структуры — их «поставить на ноги» , а сцены — посадить на стульях в партер. Решительная акция.

Пустыня. Ночь. Амфитрион идет с фонарем. Меркурий поджидает, шест, фонарь. Вход закрыт. Башню заполняют боги. День Юпитеровой победы. Стена горит, проваливается. Горит башня. Солдаты на стульях, с электрическими фонарями. Светить фонарями как огнеметами. К стульям тянутся кабели-шланги. Созий выходит с блюдом. Бьют Созия. Военная шутка.

Повторим одну сцену (в шесть утра). Бить Созия: 1) на табурете (у серванта) 2) в партере диалога 3) на месте случайном — и разбить фонарь 4) на пандусе, повиснув на веревке, терпеть побои как в тюрьме на пытке 5) в партере диалога грозить ударами собравшимся для пьесы 6) бежать вокруг башни (можно на веревках) 7) бить в башне 8) бить в траншее 9) бежать и вниз, и вверх, и убегать обратно в порт. Трубить в раковину, в корнет военный, дуть в двойную флейту.

Ночь на воскресенье.

Теперь в пространствах «Амфитриона» мне просторно. Почти привык, почти расчуял. Из готового спектакля в неготовый переходить сложно, невозможно, из московского — в парижский. Диагональ помогла.

Через три часа, в семь утра.

По событиям моего присутствия в актах работы театра сообщаю тебе, мой единственный читатель, что в случае «Амфитриона» в Париже в ноябре — декабре — январе месяцах, только в последнюю неделю, но больше в последние два дня: в пятницу и субботу, вдруг обнаружил себя (по памяти прошлых лет!) в занятиях творческого делания. Три месяца я насиловал себя художественной работой, чтоб в три дня оказаться в акциях спонтанного, интуитивного — но и по расчету, и по разуму — этого самого забытого креативного делания.

Ночью, с понедельника на вторник.

В восьмом часу, на репетиции у меня начались почечные колики, боль усилилась, так что я остановил репетицию и вызвал врача. Мне дали лекарства с предупреждением: если боль остановится, можно завтра утром — к специалисту, в госпиталь. Если нет — немедленно. Боль утихла.

Ночь на среду.

22-го января репетиция на сцене мною, «каменным» , пропущена.

О Сан-Луи! Больница по имени Сан-Луи, городская, где меня утром приняли, срочно сделали все анализы, предложили в среду операцию под наркозом.

Ночь на пятницу.

В среду мне сделали операцию. В четверг я выписался и пришел на сцену «Комеди Франсэз» . На сцене — все было ужасно. Я не узнал сценографии! Из-за катастрофы я потерял три дня репетиций, из них три — на сцене! Завтра «сценическая» неделя оканчивается.

Второй час ночи на субботу.

Ночь. Не тихо. Звон от стен. Это камни к камням трутся, Это свет об свет звенит. И цикадами обвешан свод каморки, что трещит. Годы — мелочь, День — гора, Неба за окном дыра. Смерть — копейка. Жизнь — игра. Яма. Крест. Погост. Пора.

Второй час ночи на  29-е.

К завершающей мизансцене приготовиться надо!

Сегодня фигурант отказался выносить кресло с Эриком Рюфом, пуркуа? Отозвал меня в сторону, задрал штаны, обнажил колено и давай играть ногой под коленом, будто клюкой на шарнире. Одним словом — актер!

Постановочная часть — на Урале не сыщешь такой, ничего у них не ходит, не крутится, не опускается. Реквизита нет, что есть — не работает… В Париже, на невозможные деньги — такой бриколаж.

Ночь на  30-е.

Дней нет, и те — бегут.

Напрыгался, герой — болит почка от синяков, камень ворочается, два сантиметра на один, не маленький, но достаточный, чтобы сделать меня калекой! Цеха отвратительно работают… даже писать не хочется, для француза не дело — дело, но политес дела — есть само по себе дело.

Завтра на сцену, просил дополнительных часов с актерами, на постановочную работу, для света — никаких распоряжений.

Единственная встреча Юпитера с Амфитрионом — ее найти, и вот… дуэль… Мизансцена дуэли. Флаги скрестить. Юпитер в пробковой колониальной каске. Политик и бог. Манифестация Юпитера! Штандарты команды офицеров. Огни огнеметов. Два скрещенных флага. Дуэль. Решительная акция с Амфитрионом!

Ночь на четверг.

В отчаянии. За три с половиной часа — на работу постановщика в «Комеди Франсэз» нет времени — успел лишь обозначить позиции мизансцен. Занимался палками, шестами, веревками, черт знает чем!

Амфитриону — достать горящий меч и привязать его поясом к штандарту — тогда идти, но куда… на кого…

Скандал приготовлен. Премьера сделана быть не может. Как я поведу себя — себя спрашиваю. Администрация театра молчит, на мои просьбы не отвечает.

Одиннадцать актеров и три музыканта — перед провалом «Амфитриона» .

Болезнь замерла, но не умерла.

Композиция интермедий эпилога.

1) Поворот башни.

2) Голос Юпитера. Звук бога. Сыпать бисер…

3) Чаша. Колокола.

4) Расходятся солдаты. Городской сюжет. На площади.

5) Голос Юпитера. Сын — Геракл! Сыпать бисер…

6) Улетать.

7) Интермедия Ночи и Меркурия на башне. Повторить Пролог.

8 ) Пейзаж расстилают. Три фигуры. Музыкант.

9) Колокола.

10) Праздник воинов с пиками.

11) Причастие героев (жен героев). Алкмена с чашей.

12) Сервант. Горит лампа. Сцена театра.

14) Аккордеон. Пастораль. Пчела крутится. Клеантида с Созием. Алкмена танцует.

15) Ночь крутит небо.

16) Меркурий спускается на землю. Ночь улетает.

17) Сцена пасторали. Праздник воинов с пиками. Меркурий улетает.

18) Колокольчики. На небе. На земле. Рассвет.

19) Ложное объявление финала.

20) Парик застрял в занавесе. Созий в парике. Выглядит Мольером.

21) Объявление финала.

Ночь на вторник.

Самый лучший актер труппы «Амфитриона» к вечерней репетиции напился, будто Юрий Гребенщиков, давно. Был еще живым и «Взрослую дочь» репетировал, накануне премьеры. И тоска, и безнадега, и вместе со всем этим унынием греха — будто уверенность, что «Амфитриона» я сделаю! Отчего? Благодарю актера Тьерри Ансиса, он же Созий, подобно Юрию Гребенщикову объявившему мне — через пьянство свое — об ошибках моих. О необходимости сделать уверенный план выпуска спектакля к девятому февраля.

Двенадцать часов.

Число 5-е в феврале окончено, новости вот какие.

Машинисты сцены объявили забастовку. Премьера 9-го числа отменена. С пятницы по понедельник машинисты дали первые четыре дня забастовки, для переговоров. Репетиции на сцене — отменены. Если забастовка окончится, конечно, машинисты получат свои выгоды, если нет! — премьеру отменят и перенесут на… весну… на лето… не знаю!

Завтра с утра в госпиталь Сан-Луи. О, Сан-Луи! Чтоб посетить анестезиолога для операции дробления камня в почке, которую назначили три недели тому назад на после премьеры и которую теперь из-за машинистов надо отменить.

Тема вещи. Клеантида или отмененный буфф. Комбинаторика двоек, я давно в ней работаю — двойки, складывающиеся в четверки.

Двенадцать ночи, 7-го.

Вместо прогона и генеральной — госпиталь Сан-Луи. О, Сан-Луи! В семь утра — пожалуйте дробиться! Не привыкнуть к людям, болтающим в зале, хоть и нужным, к отсутствию реквизита, помрежа, или я придирчив, каждый час — новая бригада техников, фотографы стреляют аппаратами… Созий к вечеру напивается, а почему бы и нет! Актер Тьерри Ансис на роли Созия великолепен. Сегодня он подарил мне эпизод, о котором на репетиции я рассказал между прочими замечаниями. Эпизод, решающий и диалог с державой, и роль Созия, вдруг! — не опишу удивления от качеств исполнительского мастерства актера на роли Созия.

Из Англии Биргит на премьеру приехала, которой нет.

Семь часов утра, 8-го.

Клеантида или отмененный и назначенный буфф. Я буфф назначил, собирая мизансцену, я его и отменить должен, собирая изуродованный после мизансцены диалог.

Девять вечера, после операции.

Какая тема для Мольера! великолепная: Клеантида или отмененный буфф, но какая участь быть зависимым от штампа, когда на итальянской сцене. Я изменил идее и — назначил буфф.

Два с половиной часа ночи на  9-е февраля.

И жить. И быть. И видеть сны. И утром в дождь идти. И ночью на покой, чтоб дуло жарким зноем. Следить за вертикалью шара, отлитого из солнца, за рыб цветным молчаньем, входить в прибрежных вод шуршанье. Для друга пить вино, и водку — для врага, для любимой — что она захочет. Да вот беда! Гвоздями приколотят к мачте и пустят в океан страстей. Какое окаянство! без Бога, без тепла, без тишины, без света преломленья. Вот театр и театра светопредставленье!

9-е февраля.

Будто премьера! И как хорошо все распорядилось. Пустая сцена, тихо, никаких спектаклей, никакой публики, чудесное время театра самого по себе. Два свободных зала, репетируй — не хочу! Так и делаю: репетирую и — хочу. Сделал детали в диалоге Клеантиды, впервые услышал полный и точный диалог Амфитриона с Алкменой, и прочие прихоти.

Час ночи на  12-е.

С часу до пяти и с семи до одиннадцати на сцене, на пустой сцене «Комеди Франсэз» . Машинисты бастуют! А ввечеру, как и прежде Созий навеселе, да он утром блестяще репетировал, хоть и пришел с отвратительной рожей. Что с тобой? — Надоело! И другие пьяны с ним: техники, помреж… без реквизита и монтажных приспособлений, без мебели, без декораций, привык я к такому театру, весь — такой, и французский, и русский! Только сердце очень болит… Попугай летит в зал, попросил орла. Директриса отвечает мне через переводчика: в теперешнем положении, что скажут люди, которым мы не платим? но вашему орлу платим изрядно.

Но люди — не летают, отчего люди не летают!

Два часа ночи.

Не расскажу, мой единственный читатель, о тех событиях, что случились, когда вместе с Марселем Бозонне, художественным руководителем «Комеди Франсэз» , и другими представителями администрации мы вышли к актерам ансамбля «Амфитрион» для разговора о дате премьеры. За тридцать лет практики театра в разных залах, на разных языках, я был свидетелем одного и того же актерского каботинства, хотя, что есть каботинство, о котором часто пишет Станиславский, не знаю.

Репетиция оркестра — продолжается!

Не входи в дом театра, чтоб очиститься, не с чистыми руками выйдешь, и не при чистых войдешь, делай свое дело хорошо и верь, что хорошо, не найдешь ни друга, ни врага не обретешь, не выживешь, не умрешь, исчезнешь — исчезнешь.

Полтретьего ночи.

Инсталляция света в черном ящике без белых объемов декора — тема сегодняшней светомонтировки. Опыт застойного социализма в действии. Весь день вписывали партитуру несуществующего света в несуществующий объем. А к вечеру филяж в восемь не начался. На мою просьбу назначить прогон на полчаса раньше, мне было сказано, отказано: техники обедают! О, как я кричал (специально) посреди зала «Комеди Франсэз» в присутствии собравшихся актеров! у вас техники обедают! а потом у вас техники объявляют забастовку! Без десяти двенадцать ночи, когда до конца третьего акта оставалось десять минут, ко мне подошел директор сцены: пора опускать пожарный занавес. Я объявил конец репетиции. Действие прервалось на полуслове актера Эрика Рюфа: «Ах, со всех сторон смертельна моя боль. И я страдаю за свою любовь так же, как и за свою честь…»

Прогон шел без декора, без мизансцен по вертикали, с неработающим реквизитом (забастовка ремесел и мозгов), без световой партитуры, на черном планшете, с актерами, их великолепной игрой, и театром, который — коврик да два актера. А у меня: два стула и два актера. И весь театр!

Полдвенадцатого дня, 14-го числа.

И все-таки, я чувствую себя человеком молодости, будто я в театре К. С. Будто «Васса» , и я отстаиваю право на художественность, о которой я фантазировал в юности и до театра. Почти весна в Европе, окна плачут, на улице ветер теплый с дождем, мне в театр идти, какой? К. С. или «Комеди Франсэз» ? Будто скоро премьера и дни трудные, и дни настаивания и отстаивания себя во всем, при всех, для всех — прошли, проходят, будто это — не Париж, но Москва, и московские привычки премьеры, будто вчера была сдача худсовету без декора, и завтра — начальству. Будто я в молодости, да и на сцене — молодая, легкая и неожиданная вещь.

Ночь на пятницу.

Неделя забастовки машинистов сцены. Окончательная победа социализма во Франции на территории отдельно взятого театра. 20-го мой последний день в Париже и — на московскую землю, «за грибами» .

Частушка.

Меж камней пролетарьята Обнаружена зарплата. Баста, паста, огуречик — Накормился человечек!

Ночь на субботу.

Забастовка окончилась днем. Машинисты поставили башню, на ней актеры крутились полтора часа. Мне не дали: завтрашний весь день для репетиций и прогона, только вечер — с восьми часов! не дали и воскресный весь день, хоть и возможно было отменить вечернее представление! Но — только понедельник, в день премьеры «Амфитриона» . Со скандалом добился ночной монтировки: башня не крутится, боги не летают, монтировка реквизита и объемов не сделана, свет не поставлен, но только на бумаге.

Утро 16-го, в субботу.

Созий — человек планшета.

В психологическом сюжете персонажу Созию необходимо продолжить во встрече с Амфитрионом события предыдущей встречи с Меркурием. В игровых сюжетах (построениях) необходимо не-продолжать, не-учитывать в исходной позиции последующего диалога, ситуацию и события предыдущего диалога, так как сама ситуативность аннулирована. Так меньшее и худшее становится большим и лучшим! Побитый Созий рассказывает себя Амфитриону в картинах счастливых и величественных. Созий в игровых структурах, но и на самом деле — человек планшета!

Четыре часа утра.

Воскресенье нынче. Вот события субботы.

Прогон начался в восемь часов десять минут. Как только актер, играющий Ночь, залез на башню — мизансцена «верчения неба» остановилась. Наверху не подготовили веревку для полета. Пока расцепили, пока зацепили, полезное время ползло. Как только началась другая сцена, с Меркурием и Созием — актер, играющий Созия, заскользил по планшету, палка Меркурия била по спине Созия нешуточно, из-за скользкого планшета актер не успевал увернуться. Сцена несколько раз останавливалась. Закончилась эта драма наверху — в торчащий на пандусе «стакан» ударились ноги вращающегося на веревке актера. «Стакан» не приварили под решетку пандуса, но поставили наверх, под ноги. Получив еще пару ударов по спине и проскользнув по планшету к авансцене, актер Тьерри Ансис окончил в нескрываемом раздражении сыгранную сцену. Как только актриса, играющая Алкмену, взяла из колодца два факела — началась настоящая клоунада. Факелы коптили дурно, один факел поломался и выглядел костылем. От огня на планшет капала восковая жидкость, пятна с воском, поставленные еще до забастовки, не вычистили. Сцену я остановил. Как только актриса, играющая Клеантиду, сбежала… нет! хотела сбежать с решетчатого пандуса вниз — случилась катастрофа, факт! пандус рухнул вниз вместе с ногой актрисы. Вывих. Прогон окончательно остановили. Актрису увезли в скорой. Я попросил администратора, Марселя Бозонне, отменить завтрашнее представление «Мнимого больного» , найти любой компромисс, чтоб избежать беды на премьере! — нет!

Почти утро 19-го.

В пять часов утра после премьеры, которая исполнилась уже вчера. На сцене театра «Комеди Франсэз»была представлена комедия Мольера «Амфитрион» . Спектакль вышел на пятнадцать минут дольше назначенного контрактом времени, плюс — тридцать пять минут перестановки со второго акта на третий по причинам «забастовочной работы» постановочной части театра, или машинистов — которые в 12.15 покинули сцену и театр, так что боги не взлетели к небесам!

Когда взмахнет завеса Театра — откроет яму снов, и поползут со сцены театра — змеиные укусы слов. Когда в партере дама всхлипнет, А в ложе пернет моветон, На авансцене амфи-театра, В латинском Риме анти-театра Падет один Амфитрион!

Четыре часа утра, 22-го, в Москве.

В Париже был «Амфитрион» . Ждал отчета от моего ассистента, Сергея Владимирова, до трех ночи. Забеспокоился. Нашел композитора Камиля Чалаева по телефону. Он рассказал: первый акт и второй прошли хорошо. В третьем акте не опустилась стенка! Зиккурат. Рабочие переругивались в подвалах театра, а наверху, на планшете, передергивалась прежде пылавшая огнем, а нынче просто крашеная белая стена зиккурата. Актеры играли в мизансценах «спасите наши души» , перелезая через зиккурат, и прочее… Для тебя специально, мой единственный читатель: стена эта опускается в начале третьего акта, после диалога с Меркурием. Что было дальше! исполнитель роли Юпитера споткнулся об деревянную лестницу и упал, очевидно перед сценой дуэли. После колоколов Созий вышел на авансцену и объявил в последних репликах о конце несчастного спектакля. Конечно, пасторали не было! Машинисты и администрация — за сокращение спектакля, и решили выкинуть вообще стенку: не горит, но опускается, значит, не нужна! прибавляет время на перестановку, опять антракт был больше получаса, перевалило заполночь!

Ночь на  23-е.

Когда окончится мука быть упрямым, превозмогать других, и зачем! Я ужасно износился в моральных трудах, не устав физически.

В «Комеди Франсэз» недовольство режиссером: кто предлагает стенку отменить, а кто — сократить текст на полчаса, и достаточно! Актер на роли Юпитера в синяках… Обвинил, конечно, стенку и режиссера!

Ночь на  24-е.

Позвонил Сергей Владимиров. На дневном представлении «Амфитриона» он не был, но из театра сообщили, что первый и второй акт пьесы прошли блестяще и лучше прежнего (за два часа три минуты), но в третьем акте стенку запретили. Теперь у них Амфитрион рвется в дверь, которой нет! не в ту что открыта во множестве арок — но в ту, которой нет!

День 24-го.

Снег на улице. Метель. Нынче пятнадцать лет театру. Иду в него.

*Когда в редакцию приходит текст Анатолия Васильева — нет морального права его не печатать. В любом случае, эта рукопись, проанонсированная нами давно, является плодом долгой работы знаменитого режиссера над дневниковыми записями.
Отношение к тексту — дело будущего читателя.
Текст печатается с сохранением авторской орфографии и пунктуации.