НИЖНИЙ НОВГОРОД:

«НОВАЯ ДРАМА» В НИЖНЕМ НОВГОРОДЕ

Фестиваль современной пьесы «Новая драма», прошедший в Москве с 23 мая по 4 июня этого года под патронажем МХАТа им. А. Чехова, Ассоциации «Золотая маска», Центра «Документальная сцена» при поддержке Министерства культуры, проводился в первый раз, но «первый блин», судя по интересу профессионалов и публики, а также по публикациям прессы, «испекся как надо». Заложен в этом ежегодном фестивале и еще один важный пункт: каждый раз фестивальная программа будет проходить, помимо столицы, еще в одном из городов России. С этой стороны и стоит взглянуть на фестиваль.

Хорошему человеку пришла идея сделать второй площадкой «Новой драмы» Нижний Новгород — город хотя и близкий территориально к Москве, но далеко не избалованный крупными театральными впечатлениями.

Время (с 20 по 28 июня), прямо скажем, выбрано было не самое удачное: лето, только что (16 июня) закончился объемный по своей программе и вызвавший огромный интерес зрителей и слушателей VI международный фестиваль искусств имени Сахарова, где была и театральная программа.

Однако «Новая драма» нашла своих ценителей и почитателей.

Разумеется, в Нижний фестиваль «переместился» не целиком. «Выпал» полностью семинар по драматургии (он планировался, но не смог состояться по «форс-минорным» обстоятельствам личного плана одного из организаторов), осталась программа из семи спектаклей, среди них — лишь один, отмеченный лауреатством: «Начиталась Чехова» (Инга Оболдина получила приз за лучшую женскую роль).

Из этого абсолютно не следует, что нижегородский вариант был составлен «из остатков». Наоборот, внутренняя драматургия фестиваля обнаружила продуманность и даже знание театральной ситуации в самом городе (весьма далекой не только от поисков современной драматургии, но и от всяких других творческих поисков).

«Новая драма» для нижегородского зрителя открылась спектаклем «Серебряный век» театра им. Моссовета по пьесе М. Рощина, на первый взгляд сохраняющей вполне традиционную драматургическую форму. Однако эта пьеса о событиях далекого 1949 года, появившаяся несколько лет назад, любопытна тем, что не могла быть написана в другое время: в ней все «выдает» сегодняшний день — угол зрения драматурга, лепка характеров, взгляд на нашу историю… Спектакль поставлен Ю. Ереминым подробно и добротно. В старинном зале академической драмы, как в волшебной коробочке из «Театрального романа» Булгакова, возникали живые люди ушедшего времени, бушевали маленькие бури коммунальной квартиры и большие бури поствоенной советской эпохи. Спектакль — о прозрении молодого человека, открывшего для себя поэзию Цветаевой, Ахматовой, Мандельштама, а вслед за этим — несообразность и лживость мира, который его окружает. Ясно, что такое прозрение не кончится для него ничем хорошим. В финале спектакля на авансцену опускается киноэкран и мы попадаем в послевоенный кинозал, в который входят и садятся рядом с героем знакомые темные фигуры «в штатском», а значит, этому герою не избежать ареста. Казалось бы, спектакль кончается на такой грустной, тревожной ноте… Но! Смотришь на зал, на потрясенные лица зрителей, вернее, ЛИЦО зрителей и дивишься его единому благодарному и просветленному выражению.

Разумеется, в центре спектакля — дуэт О. Остроумова — Г. Тараторкин (Клавдия Тарасовна, мать героя, и ее «ухажер» с «коммерсантскими» наклонностями). Словом, хорошо, современно и традиционно… (Оказывается, и так бывает).

А на следующий день на второй фестивальной площадке — в театре Комедии — шел спектакль «Угольный бассейн» (театр «Ложа» из Кемерова, см. «ПТЖ» № 26). Для Нижнего это было всего лишь второе знакомство со спектаклем, построенным на основе британской техники театра «вербатим».

Поразила интонация. Абсолютно точная, «из жизни». Кажется, такую невозможно «подделать». Нова для нижегородцев была и режиссура. Вроде бы ничего особенного не происходит: сидит один в шахтерской каске на авансцене и, не спрашивая, интересно это вам или нет, рассказывает о том, как устроена шахта (оказывается, интересно), а двое других с увлечением (упоением) сооружают в это время вокруг говорящего какое-то пространство из ткани. Потом и они вступят в разговор — о самых бытовых «внутришахтерских» делах, потом опять выйдет на авансцену тот, первый, и продолжит рассказ о шахте… Удивительным образом это все свяжется не только в словесный, но и в образный рассказ о жизни шахтеров, а в конечном итоге, и о нашей жизни — такой парадоксальной, непредсказуемой и необъяснимой.

Ярким, громким, смешным, ироничным и умным на третий день фестиваля явился «День радио» — спектакль московского театра «Квартет И» с участием группы «Несчастный случай». Конечно, было в нем что-то и от хорошего капустника (все-таки обыгрывалась «внутрирадийная» жизнь в течение одного дня со всем ее специфическим профессиональным «уклоном»), и от хорошего КВНа (на что, кстати, легко списывалась увлеченная, заразительная, но не всегда профессиональная игра артистов). Но, пожалуй, центром спектакля стали пародийные «вставки» группы «Несчастный случай». Не мелкое, поверхностное, чисто костюмное или фактурное подражание звездам эстрады под фонограмму (такого «добра» и в Нижнем немало, стоит только пройти три квартала и посмотреть в местном ТЮЗе «Звездопляс»), а настоящая высокопрофессиональная, «под живой звук» своего рода антология современной эстрадной музыки, с едко и точно выведенными на первый план штампами — словесными, музыкальными, пластическими.

Спектакль московского театра «АпАРТе» «Начиталась…» по пьесе А. Пояркова и Р. Хруща в режиссуре Г. Стрелкова стал главным эстетическим событием фестиваля. Бог его знает, где там кончалась драма, где начиналась режиссура, где — тончайшая техника актеров, вершиной которой стала игра Инги Оболдиной — ломкая, хрупкая, парадоксальная. С первого появления, с первых звуков нарочито-аффектированного голоса, с первой театрально неестественной позы (начиталась Чехова все же), она «берет» зал удивительной подлинностью проживания, в корне которого комическое несоответствие действительных и мнимых мечтаний. А тут еще и «предмет» этих мечтаний — виолончелист (Сергей Серов), который тоже живет в этом мире несоответствий (только он не Чехова начитался, а сублимировал все страсти в свой жено-подобный инструмент). «Возвышенную» пару комически оттеняет бессловесная вполне «земная» пара (Елена Старостина и Александр Сухарев). А еще были в спектакле живые собачка и кролик, напрочь отвергавшие старую театральную истину: «на сцену нельзя выводить животных, они берут все внимание на себя». Да, берут, но в данном случае ровно в той мере, в какой это нужно режиссеру, чтобы зритель смог проникнуться ироничной атмосферой спектакля, в котором так и осталась какая-то нераскрытая тайна обаяния, что-то непроговоренное.

А вот со спектаклем «Не про говоренное» московского Центра драматургии и режиссуры по пьесе и в постановке Дмитрия Покрасса как раз случилось обратное. Еще перед началом я услышала разговор двух нижегородских актрис: «Знаешь, — грустно говорила одна, — ну не может быть, чтобы вот так, каждый день, было театральное событие. Вот увидишь, сегодня ничего не случится». И — как в воду глядела. Нехитрая «чернушная» пьеса про девушку, скандалы с матерью, «как бы» про любовь и «как бы» про непонимание окружающих. Скучно. Неинтересно — все: и девушка, и ее мальчик, и мама, и даже проститутка Аня… Нигде ни намека на второй план. «Непроговоренным» не остается ничего — все проговорено:

— Пойду, поссу, — скучно сообщает проститутка Аня девушке в конце их беседы.

— И я с тобой, — откликается девушка.

Они уходят за кулисы, но мысленно как-то не хочется следовать за ними. Ничего там интересного не будет: просто «поссут» — и все.

Актеры в этом спектакле постоянно вызывали чувство удивления — как они попали на сцену? Зачем? Ничего не шло через рампу, никакого тока. Режиссура везде оставалась на стадии «обозначения». Вот девушка долго не идет, и мать ее ждет. Как это изобразить? Правильно: свет от окна, и мать, ходящая из угла в угол. Вот наша жизнь уродует молодых людей. Как это изобразить? Правильно: актеры должны иметь скрюченную пластику — подгребать ногами, сутулиться, жестикулировать вывернутыми руками и т. д. и т. п.

Но, может быть, этот спектакль и был тем самым исключением, что подтвердило общий высокий статус фестиваля? Жаль только, что именно на него сбежались студенты театрального училища, прослышав, что на фестивале «все интересно».

Однако фестиваль «выровнялся» уже на следующий день. Санкт-петербургский ТЮЗ им. А. Брянцева давал «Рождество 1942, или Письма о Волге» (автор и постановщик И. Латышев. См. «ПТЖ» № 25). Разумеется, спектакль «тенденциозен», ибо и драматургически и тематически письма эти прошли авторский отбор. Однако эта тенденция благородна: в бывших врагах зритель видит обманутых чудовищной фашистской машиной людей, к которым приходит позднее прозрение. Сам спектакль стильный, что называется, культурный: черно-белые тона, скупое оформление, мужской актерский октет действительно музыкален, есть очень трогательные моменты (поочередное пение «Землянки» из вражеских друг другу окопов), но где-то ближе к концу спектакля создается впечатление, что главное уже сказано и спектакль «прокручивается» на одном месте, просто добавляются новые и новые штрихи, но мы уже поняли, уже знаем, на какую картину они ложатся.

Завершился фестиваль блестящим актерским трио (Игорь Костолевский, Михаил Филиппов, Михаил Янушкевич) в спектакле-"долгожителе" «Арт» театра-студии «Московский ангажемент» в постановке П. Кербрата.

Зрительский интерес к фестивалю был. А вот с профессиональным дело обстоит хуже. Не так много было актеров в зале. А режиссеров за все время фестиваля я насчитала двух: по одному на каждую сценическую площадку. В Нижнем Новгороде у людей этой профессии удивительное чувство самодостаточности.

Ольга НАУМОВА