ОБРЫВ

Его… даже не уход, исчезновение — в тридцать два года, когда еще «путь жизненный» не был пройден и «до половины», — не только потеря, боль, горе.

Это для нас, зрителей, критиков, журналистов, вновь знак. Того, что жизнь в театре коротка не только в переносном, но порой и в прямом смысле. Того, что театр — тот же молох и актера нужно беречь — и благодарить. Пониманием, со-чувствием, тишиной зала, аплодисментами, цветами… Желательно тогда, когда он еще может это почувствовать и оценить.

Раскаленный Петербург лениво дышал зноем в своем театральном межсезонье, а в Омске во время гастролей не стало Алексея Осьминина — одного из ведущих артистов группы театра Сатиры на Васильевском. Актера, глаза, которого всегда мерцали таинственным светом, — героя-любовника, неврастеника, красавца. Диапазон ролей широчайший: от Севы Полонского в «Моем загляденье» по А. Арбузову до трагической фигуры Освальда в «Призраках» Г. Ибсена. Последняя роль — Эзоп в одноименном спектакле А. Байрамкулова — стала венцом его творческой биографии. И, наверное, не случайно в спектакле, посвященном прежде всею свободной личности, Эзопу-творцу, конфликт разрешается трагически. «Где ваша пропасть для свободных людей?!» — решительно бросал в маленький зал герой, сделавший свой выбор. Вспоминая об этом, трудно не задуматься о жестокой иронии судьбы…

Эзоп Алексея Осьминина не был ни моралистом, ни диссидентом. Он умел любить и улыбаться, но был обречен творить. Страсть, конфликты мировоззрений — все отступало на второй план, и проявлялось главное: античное смирение перед волей рока, наделившего способностью к творчеству. Подвиг Эзопа в том, что он смог выполнить свою миссию. И этот образ — невысокий юноша в черном, с маской в руке и петлей на шее — останется с нами.

«И пошел Эзоп… к обрыву…»

Людмила Филатова

Он был… звучит странно, нелепо, дико. Эта трагическая история, случившаяся с Эзопом, — не про него…

Про него — забавные водевильные недоразумения из «Любви втроем», когда незадачливый повеса-любовник весь вечер — в роли дамы, про него — череда забавных и по-разному смешных персонажей, в которых влюблялись дети. И он их творил с веселой непринужденностью, шармом и иронией. Вспоминаются его удивительные, трогательные и смешные герои в детских спектаклях: разбойник в «Пеппи-Длинныйчулок», показывающий смешного бегемотика, очкарик-рядовой, вызывающий безудержный хохот в номере капустника, его Пес, Гриб и Кот, Вор, Царь и Тролль, его самодовольный красавец Сева Полонский в «Моем загляденье».

Он умел быть «большим артистом в маленьких ролях». Его Нищий в «Дон Жуане», отказавшийся стать Иудой, в одну минуту вырастал до фигуры подлинно трагической, способной на поступок и неспособной на подлость даже «внутри себя».

Кто из молодых, посягнув на Эзопа в 32 года, смог бы сыграть его так, чтобы не вызвать ни малейшего сомнения в правильности выбора? Его Эзоп не был умудрен годами и опытом, но этот «некрасивый человек» был наделен мудростью от рождения, он умел быть добрым и ничего за это не требовать.

Вся его актерская судьба была репетицией истории Эзопа, а «Эзоп» стал репетицией собственной гибели…

Он многое не успел. Не сыграл Гамлета и Чацкого, Лжедмитрия и Порфирия, не сыграл много ролей в кино и всего 6 месяцев был отцом.

Он многое успел — как талантливый артист и удивительный человек.

Нам повезло — 7 лет он был с нами…

Театр Сатиры