Б. Голдовский, Е. Образцова.«Я — Сергей Образцов».
Театр кукол им. С. В. Образцова.
Режиссер Екатерина Образцова, художники Сергей Алимов, Александра Дашевская

Пьеса «Я — Сергей Образцов» написана Борисом Голдовским на основе книг Сергея Образцова и его многочисленных воспоминаний. Спектакль режиссера Екатерины Образцовой и выстроен как рассказ героя о своей жизни, а поскольку герой — великий кукольник, то на сцене есть живой человек, окруженный всяческими куклами. Человек — артист Евгений Цыганов, куклы — те самые, образцовские, что играли в его сольных номерах и в незабвенном «Необыкновенном концерте». Все просто, без затей. Заглядывая в этот прямолинейный и чуть-чуть наивный кукольный «мимесис» из мира современного театра кукол, невольно испытываешь некий ностальгический покой: собачки суетливо виляют хвостиками и лают писклявыми актерскими голосами, старый шарманщик из дореволюционных времен крутит ручку своей колымаги, эстрадные дивы беззастенчиво обнажают ножки из папье-маше, лощеные концертные «мачо» с набриолиненными усами делают картинные выпады… На твоих глазах вновь оживает этот подзабытый театральный мир ясных параллелей и перпендикуляров, где и тщательное жизнеподобие, и ироническая образность, и даже прямая карикатура — все понятно практически каждому.

Е. Цыганов (Сергей Образцов). Фото А. Иванишина

Сергей Образцов был, видимо, очень ясным человеком. Это его свойство, которое на самом деле состоит из множества компонентов, в их числе и жизненный оптимизм, и целеустремленность, и здоровый прагматизм, и весьма устойчивая нервная система, что, вероятно, и помогло ему выйти практически невредимым из отечественной исторической мясорубки. Хотя в спектакле, организованном по принципам байопика, в форме рассказа от первого лица, есть и ранняя смерть жены, и аресты коллег, и идиотские требования проверяющих организаций. Но есть и безоблачное детство с его запахами, вкусами, есть революция, которую он принял всей душой, есть учеба во ВХУТЕМАСе, и вступительный экзамен в студию к Немировичу-Данченко, и гастроли в Америку, и страшная война, и выступления на фронтовой территории, и первое участие в концертах с великими да прославленными, и первый собственный театр, и так далее, и так далее. Жизнь страны, ее выдающиеся творческие фигуры, будь то Немирович-Данченко или Вертинский, Бальмонт или Русланова и Утесов, а также многочисленные исторические катаклизмы преломляются в спектакле через оптику энтузиаста и оптимиста — отнюдь не бездумного, но на редкость удачно душевно организованного, да и просто вытянувшего, видимо, некий «счастливый билет». Как Сергей Образцов умудрился не растерять на своем долгом и многотрудном жизненном пути веры в справедливость социалистического образа жизни? Но и его в свой срок настигло горькое раскаяние, а скорее, тяжкая растерянность перед фактами несовпадения красивой идеи с ее уродливыми и страшными воплощениями.

Е. Цыганов (Сергей Образцов). Фото А. Иванишина

Прогон спектакля. Сцены. Фото А. Иванишина

«Живой» Евгений Цыганов постоянно окружен на сцене кукольным народцем, да еще на заднике возникают видеопроекции исторических событий, разная атрибутика Совдепии (художники спектакля Сергей Алимов и Александра Дашевская). В этой незамысловатой «свифтовской» композиции тоже есть своя простая и, в сущности, очень верная логика отдельно взятой жизни выдающегося человека. Снискав мировую славу и все возможные почести в СССР, Сергей Образцов каким-то непостижимым образом сохранял в себе детскую увлеченность «несерьезным» занятием, всю жизнь играл в куклы, возвел эту игру в ранг огромного дела и большого искусства. Вот и шикарное здание на Садовом кольце ему построили, и наград было не счесть, и все это он принимал с видимым удовольствием, а в сердцевине своей продолжал играться, а любимой его куклой оставалась простенькая перчатка с головкой-шариком на пальце…

Прогон спектакля. Сцены. Фото А. Иванишина

Как рассказывают в театре, Евгений Цыганов, который является внучатым племянником Сергея Образцова, самым скрупулезным образом изучал все, что связано с его великим двоюродным дедушкой. Но в спектакле до самого его финала (о котором скажу позже) он вовсе Образцова и не играет. Не играет и некого «человека от театра». И не просто комментирует события жизни героя спектакля. Тут происходит некий легкий и очень органичный симбиоз всего перечисленного, в который добавляется еще и личность самого актера. Интеллигентный человек в скромной одежде переходит от эпизода к эпизоду, с нежностью берет в руки кукол, может спеть (к Немировичу-то поступал в музыкальную студию и исполнял на экзамене «Стаканчики граненые»), или станцевать чечетку, или подыграть в той или иной сценке. Однако основная его интонация — это тихое удивление перед длинным и увлекательным сюжетом жизни как таковой. Артист ничего не педалирует, нигде не поддает жару, но, тем не менее, передает все эмоции, которые пережил на долгом жизненном пути его герой. Деликатная, ювелирная, современная по интонации актерская работа находится в контрасте с беззастенчивыми и простодушно громкими «выходами» кукол. В этом противопоставлении тоже возникает свой дополнительный мотив: личность художника и его творчество бывают так прихотливо связаны друг с другом, что невозможно найти ни концов, ни начал, ни совпадений. Правда, в случае с Сергеем Образцовым взаимосвязи все же читаются — его искусство и вся его деятельность исполнены некоего энергичного и веселого позитива. Даже остросатирический «Необыкновенный концерт», на котором выросли многие поколения отечественных зрителей, конечно же, бичует всего лишь «отдельные недостатки» отечественной эстрады. Но как сделано! Вот ведь еще один дополнительный сюжет: высокая техника кукловождения, выразительная мелкая пластика, точнейшее совпадение со звуковым рядом, продуманные пародийные тексты, остроумная музыкальная рефлексия на объект пародии. Весь этот театральный «плюсквамперфект» не может не доставить удовольствия даже тем, кто живет не столь долго, как автор этих строк. В спектакле возникает и некий эффект живой музейной экспозиции, которую хочется рассматривать в свое удовольствие.

Прогон спектакля. Сцены. Фото А. Иванишина

Прогон спектакля. Сцены. Фото А. Иванишина

Но тут закрывается бархатный занавес, звучит в динамиках голос, объявляющий выход народного артиста СССР (далее идет невозможно долгое перечисление регалий), и на сцену выходит… Сергей Владимирович Образцов. Собственной персоной он выходит на сцену театра, который сам создал. Артиста Евгения Цыганова теперь совсем не узнать: белые, как снег волосы, небрежно распавшиеся мимо пробора, строгий советский костюм, походка, голос, интонации, манера говорить, сбиваясь и повторяя уже сказанное, посадка головы, жестикуляция — перед нами настоящий Сергей Образцов, и это узнавание, конечно, «пробивает» тех, кто, подобно мне, видел его живым и даже с ним общался. Но, оказывается, оно попадает и в тех, кто видел его по телевизору, и даже в тех, кто ничего этого в силу возраста видеть не мог. Потому что выход Цыганова—Образцова — это без всяких «дураков» театральное чудо, абсолютная замена одного человека другим со всеми индивидуальными «подробностями» последнего. Это свое умение совершенно превратиться в другого человека артист Цыганов уже показал в спектакле Дмитрия Крымова «Моцарт. „Дон Жуан“. Генеральная репетиция». Как бы он ни был в той постановке залеплен маской и обложен толщинками, но именно что совершенно преображается изнутри — тут мало просто изменить осанку, походку, голос, а видимо, необходимо каким-то непостижимым образом переселиться в другое тело. То же самое происходит с актером и в спектакле «Я— Сергей Образцов», только визуальные средства и сама стилистика действия здесь намного мягче крымовских.

Е. Цыганов (Сергей Образцов). Фото А. Иванишина

Финальная сцена воспроизводит встречу с Сергеем Образцовым в Останкино, ее наверняка многие в свое время видели по телевизору, она, конечно же, хранится в телефондах и при желании доступна для просмотра. Режиссер, отвечая на записки аудитории, говорит, что поддерживает свободную любовь, потому что если она не свободна, то это и не любовь вовсе. Рассуждает о художественном образовании, призывая не навязывать ребенку свои методы, а поощрять его инициативу. Признается, что не может смириться с социальной несправедливостью (правда, за пределами своей страны). Он говорит много хорошего и верного, но по-советски сглаженного. Он изъясняется по-старомодному ясно. Сквозь иронию старого человека по-прежнему прорывается неизбывный молодой оптимизм. Но главное, что Образцов говорит искренне, и это ощутимое отсутствие зазора между «думаю» и «произношу» производит дополнительное, весьма сильное впечатление.

Первая половина февраля 2022 г.