Чтобы отразить «Лес» во всей полноте, мы решили узнать у создателей каждой части, как им работалось, вошла ли философия Бибихина в их жизнь, сложно ли было делать полностью самостоятельные авторские работы. Это только фрагменты интервью, полные версии которых можно будет прочитать в «Лес. Зин». В этих выдержках нет ответов Бориса Павловича, потому что каждый интервьюер говорил о нем, почти все его цитировали, то есть Павлович растворен в ответах.

Последовательность ответов сохраняет последовательность спектаклей на афише проекта.

ЛЕС. АКТРИСА

Автор и актриса — Кристина Токарева
Кураторы — Ольга Каммари, Екатерина Евсеева
Спектакль создан в партнерстве с Театром им. В. Ф. Комиссаржевской

КРИСТИНА ТОКАРЕВА

Мы долгое время читали Бибихина, как только в тексте находилось что-то свое, он сразу становился понятным, а не дремучим лесом. Я принесла на встречу пробу об актерской профессии, и мы подумали, что здорово было бы это сыграть в театре «с историей», вспомнили про Театр имени В. Ф. Комиссаржевской. Мой спектакль мистический, мифологический. Мифология театра не какая-то фантомная, она здесь и сейчас, она насущна, вопросы, которые я задаю себе как актриса 2022 года, — те же, что себе задавала Вера Федоровна. Само имя Вера символично, и в спектакле мы много говорим о том, как трудно дойти до этой веры. Актерская судьба Комиссаржевской переплетается с сегодняшним днем. Она отходила от стереотипов в своей игре. Да и само место — невероятная история. Я говорю про рынок и храм, а Театр Комиссаржевской находится внутри Пассажа, т. е. внутри рынка. Я играю не только со зрителем, а еще и с театром. Он как партнер мне, иногда откликается на мою фразу: то колонка начинает фонить в ответ на реплику, то пройдет работник театра, иногда включится где-то свет. Нельзя понять заранее, какой спектакль будет.

Я редко получаю ответы, больше вопросов. Этот спектакль — путь, и у него нет финала как такового. Люди в конце не всегда понимают: закончилось или нет, а он как бы и не закончился, что-то случилось, а ничего мы не поймали, не зафиксировали. Все остаются с вопросом, и я в том числе. Собственно, все спектакли «Леса» — они тоже не точка, а путь.

Если прочитать, например, «Лес», то увидишь, что он заканчивается ничем. Ты идешь-идешь, а в конце вывода нет. Бибихин начинает какую-то мысль, идет, а потом обрывает, бросает и идет в другую сторону, затем возвращается. Мысль прорастает в другой, получается грибница. Поэтому и проект «Лес» тоже грибница, в некоторых спектаклях как бы повторяются темы.

Многие из вопросов Бибихина постоянно где-то мерцают и вошли в мою жизнь.

ЛЕС. АНГЕЛИНА

Автор и актриса — Ангелина Засенцева
Куратор — Юлия Иванова
Спектакль проходит в баре Stadtmitte
Жанр — спектакль-стендап

ЛЕС. ТУРПОХОД

Автор и актриса — Ангелина Засенцева
Куратор — Юлия Иванова
Спектакль проходит на репетиционной сцене Театра Сказки, в ЦЕХЪ театре
Жанр — туристический поход

АНГЕЛИНА ЗАСЕНЦЕВА

Я пришла на первую лесную встречу где-то около года назад, когда уже процесс шел. На каждой встрече появлялись новые люди, и Борис Павлович рассказывал всю концепцию «Леса» и кто такой Владимир Бибихин. Мне кажется, в этом и заключается режиссура этого спектакля — каждый раз все рассказывать. Я поняла, что это, может быть, единственная возможность сделать то, что меня действительно волнует. Павлович спрашивает: а какой у тебя вопрос? Важно: ты должен сказать то, что должен. Пусть это будет не масштабный вопрос, а маленький, локальный. Философия — это ведь задавание вопросов. В «Лес. Ангелине» мне было важно понять — «зачем я», а не «кто я». Куда мне себя применить? Куда себя деть? У меня есть два красных диплома, но нет понимания «зачем я». Мне важно заниматься «Лесом», чтобы как раз понимать свое предназначение.

Читать Бибихина сложно, он легко формулирует, но воспринимать это трудно, в него надо вчитываться. Легче войти в восприятие через другой голос, другой звук, и лучше выбрать нарочитый, немного искусственно интонированный. В «Лес. Турпоходе» я читаю все реплики, только голос пропущен через модулятор. В «Лес. Ангелине» я читаю Бибихина голосом, как у Эдварда Радзинского в его передачах. Реплики и фразы Бибихина «работают» за счет голосового изменения, они выходят из обыденного восприятия, и сразу проясняется смысл.

В «Лес. Ангелине» самое важное — понимание того, что в России рождаются, чтобы умирать, и это страшно — продолжение рода для смерти. Простая жизнь и смерть человека, зависимого от, например, алкоголя, обессмыслила весь путь рождения новой жизни. Нет смысла длить эту цепочку вырождения людей или рожать для того, чтобы они нелепо закончили жизнь. Это мое решение на данный момент. Я поняла это, пока делала спектакль, этот отказ стал осмысленным. Это рождение ради смерти меня сильно пугает.

Меня вообще очень увлекала режиссура и возможность индивидуально поработать. Зачем мне что-то объяснять другому, когда я могу сделать это сама? Сейчас в сессии «Леса» пауза, и можно поиграть «Лес. Ангелина», но я поняла, что не хочу. Это то, что мне нравится в этом проекте: тебя никто не заставляет.

Пожалуй, все наши спектакля видела только наш фотограф Ева.

ЛЕС. ПИСЬМА

Автор и режиссер — Вероника Абдулмуминова
Куратор — Алиса Хворостян.
В ролях — Юлия Захаркина и Михаил Титоренко
Видеохудожник — Влад Григоров
Композитор — Владимир Раннев
Художник по свету — Ксения Кожевникова
Технолог — Егор Мирошниченко
Спектакль проходит на площадке «Скороход»

ВЕРОНИКА АБДУЛМУМИНОВА

Многолетнюю переписку Бибихина с Седаковой не надо пытаться поставить в полном объеме и донести все смыслы. Хотелось найти

прием, чтобы философский текст прозвучал не патетично, а обреченно. Форма родилась от необходимости моей дистанции с этим материалом. Я далека от героев, и для меня это какие-то симуляции, как в игре Sims. Получилась мозаика из повторяющихся слов, жестов, вздохов, где прямая речь героя переходит в цитату и наоборот. Герои говорят о Хайдеггере, Данте, Рембрандте, но при этом находятся в абсолютном вакууме. Пустота заполняется словами, но слова только расширяют пространство пустоты. Внутри проекта наш спектакль «Лес. Письма» называют «деликатный ад» — это довольно точно. Мне очень нравится смотреть за тем, как существуют актеры и как они работают с отстранением и дистанцией, на их хрупкость, несмотря на сложную форму, пластику, четкий рисунок роли. Во время репетиций я вижу, как они заново формулируют тему в процессе, не выдают заготовки. Все же наш спектакль — это не ирония и не шутка. Ирония быстро утомляет и часто граничит с высокомерием. Дистанция и отстранение были необходимы, чтобы разрешить себе что-то услышать. Это как встреча с философией на нейтральной территории. Не в книжке и не на лекции в кабинете с деревянными партами. Еще это попытка за философом увидеть человека с его стремлением к действию, обреченностью, ограниченностью, рядом выборов, которые он совершает.

ВЛАД ГРИГОРОВ

Меня сразу заинтересовало предложение о создании визуала в стилистике игры The Sims. Нужно было достичь схожести между виртуальными персонажами и живыми героями на сцене. Конечно, в процессе работы всплывали баги. Например, виртуальный Миша листает газету, и его рука застревает в ней. Но мы решили их не убирать, а, наоборот, сделать преимуществом, показать некий слом системы. И это отлично вписалось в концепцию спектакля.

ЮЛИЯ ЗАХАРКИНА

Эта форма для меня была новой. Перформативное существование плюс высокая насыщенность мыслей на квадратный миллиметр спектакля.

ВЛАДИМИР РАННЕВ

Про Бибихина я слышал, но это был чужой для меня человек. Но дело даже не в том, что за тексты, хотя в итоге получился такой литературоцентричный драмтеатр в самом традиционном смысле, где локомотивом является текст. Вероника не случайно нашла прием проговаривания в мифологически выдуманном пространстве. Понимаете, важно, что герои эрудиты, интеллектуалы. Люди, для которых культура некий фетиш, они живут внутри нее. Это два рефлексирующих советских (или постсоветских) интеллигента, которые оказались на стыке эпох, и их инструментарий познания среды исчезал куда-то на глазах, т. к. сама среда куда-то исчезла, и надо было ориентироваться в новом мире, искать ему названия, вербальные инструменты и формулы, чем и занимаются авторы в огромной переписке. Они действительно, как герои фэнтези, существуют в параллельном мире со своим языком, представлениями о добре и зле, красивом и уродливом. Советская интеллигентская культура жила в дефиците действия, как во всякой жесткой тоталитарной структуре. Эти люди жили не в реальности, а в комментариях к ней, в переизбытке языка, поэтому было непонятно, что с таким обилием языка может делать театральный режиссер, и совершенно верно, что Вероника отнеслась к этому как к игровой субкультуре. Если вы посмотрите советские фильмы, когда там люди начинают рассуждать, это воспринимается как иностранный язык, хотя вроде по-русски говорят, и представления о мире у них чудаковатые, будто с луны свалились, но при этом люди глубоко просвещенные. Поэтому все смысловые выдумки и ходы меня поразили: как звучат эти тексты в исполнении артистов, как это все работает.

ВЕРОНИКА АБДУЛМУМИНОВА

Возвращаясь к тому, о чем говорил Владимир: где сейчас место критически мыслящего человека в обстановке, когда даже иррациональные, игровые пространства становятся небезопасными?..

Мы много прочитали и узнали про Владимира Бибихина. Два года назад в Санкт-Петербурге почти никто не знал Бибихина, а сейчас мы о нем говорим. Борис Павлович сделал очень крутую штуку, ведь автор стал по-настоящему видимым, его философия появилась в информационном поле. Может, его мечта воплотиласьтаким парадоксальным образом. Хочется такдумать.

ЛЕС. МОЛИТВА

Авторы и актрисы — Елизавета Андреева, Вероника Абдулмуминова
Звуковое оформление — Антон Высоцкий
Куратор — Юлия Иванова
Спектакль проходит в катакомбах Петрикирхе

ВЕРОНИКА АБДУЛМУМИНОВА

Тема обнаруживает сама себя. Ты не носишься с ней, уже сформулированной, а она появляется, когда какой-то раздражитель формулирует ее в процессе, как реагент. Ты живешь с болью, а потом появляется, к примеру, текст, читая который ты обнаруживаешь созвучие своим мыслям, как это случилось у нас с Бибихиным. Текст становится ключом к твоей личной истории, личной боли. Можно сказать, что «Лес. Молитва» — автоэтнография.

ЕЛИЗАВЕТА АНДРЕЕВА

Я от темы пришла к Бибихину. Мой кусочек «Молитвы» был сделан в рамках мастер-класса с Борисом Дмитриевичем в театральной академии, а потом оказалось, что у Бибихина можно найти что-то соответствующее тому, о чем я говорю. Борис сказал, что есть классная Вероника, текст которой тоже созвучен моему. Вероника сначала читала Бибихина, а потом пошла автоэтнография, а у меня сначала была автоэтнография, а уже потом я узнала о Бибихине.

ВЕРОНИКА АБДУЛМУМИНОВА

Сейчас мы с Лизой отказались от идеи продолжать эту работу, потому что автоэтнография — это не драматический спектакль, и мне кажется, в большинстве случаев это не долгоживущая вещь, у нее ограниченный срок эксплуатации.

ЕЛИЗАВЕТА АНДРЕЕВА

Бывает, что все прочитанные книги, просмотренные фильмы, все встречи, все разговоры — вообще все, что происходит в твоей жизни, подстраивается под то дело, на котором ты сосредоточен. Есть книги, в которые мы вчитываемся, а есть книги, которые мы читаем. Когда я в первый раз прочитала «Лес», я в него не вчиталась, мне было тяжело. Философия в принципе учит длинномыслию и тому, что ты должен видеть. Ты не знаешь цель — ты знаешь, что ты идешь, и ты видишь кочки, по которым надо прыгать. Моя работа была сделана задолго до того, как я познакомилась с Бибихиным, а его философия, скорее, повлияла на меня в жизни. Я поняла, что надо давать миру работать на себя, а не наоборот.

ВЕРОНИКА АБДУЛМУМИНОВА

Мы играли «Лес. Молитву» в лютеранской церкви на Невском. То есть в пространстве, исторически принадлежащем церкви, которая когда-то была бассейном, а сейчас опять стала церковью. История поступила с идеей веры и с этим помещением — чудовищно.

ЕЛИЗАВЕТА АНДРЕЕВА

Да, пространство бассейна хорошо тем, что хоть оно и в здании церкви, но по факту находится под ним. Если мы пойдем с самого низа и будем подниматься, то сначала будут катакомбы, потом бассейн, и наверху церковь, и это тоже своеобразный путь, о котором мы с Вероникой говорим в своих текстах, наш личный путь.

ВЕРОНИКА АБДУЛМУМИНОВА

Изначально мы сказали: «Ой, давай церковь!» Потом: «О, Боже мой, только не церковь! Это ж просто катастрофа: мы говорим про Бога в церкви». Мы начали искать простое, но красивое помещение, но не нашли и пришли опять в церковь… У Бибихина очень интересные отношения с религией. Поразительно, как этот человек, будучи настолько критически мыслящим, пытался верить. У него какой-то путь самурая или Дон Кихота: он понимает, что он не может в это верить полностью, он привык все ставить под сомнение, но при этом он выбирает позицию: «я в это верю».

ЛЕС. ОЖИДАНИЕ

Автор и актриса — Татьяна Шуклина
Куратор — Анна Лоевец
Спектакль проходит на площадке «Скороход», площадках театра «Суббота» и Театра Поколений.
Жанр — театральная симуляция

ТАТЬЯНА ШУКЛИНА

Я убеждена, что темы не возникают из ниоткуда. Нужно только создать ситуацию, чтобы они начали обнаруживать себя. Моя жизнь в момент появления в проекте «Лес» была полна изменений, а я сама в тот период находилась именно в ожидании. «Лес» позволил мне подумать об этом основательнее и сформулировать мое личное высказывание.

Начала знакомство с философией Бибихина с книги «Мир». Из первой лекции «Мира» родилась идея, а содержание сразу соединилось с формой благодаря пространству, в котором мы занимались в Доме Радио. Представьте: чтобы попасть через массивную красивую дверь в кабинет, в котором мы занимаемся, нужно пройти небольшой предбанничек. Эти два пространства, кабинет и приемная, со своими функциями позволили мне сформулировать главную мысль: что нам важнее — попасть за эту дверь или остаться здесь, где мы сейчас находимся? Вокзал, фойе театра, больничный коридор… Мы очень часто попадаем в обстоятельства ожидания, но ведем мы себя в них все очень по-разному. И у Бибихина есть эти вопросы, они о времени. Где нам важнее присутствовать? И где мы сами начинаем ощущать себя полноценнее? Почему нам кажется, что там за дверью то самое? Лучший мир? Спасение? Во время ожидания как будто происходит сбой, и мы возвращаемся к себе. На спектакле хочется воплотить этот сбой. Это дается непросто.

Философия Бибихина о мире говорит: «мир приходит неслышно», «мир окутывает все тишью, он со-гласие», «мы узнаем себя в мире и нигде кроме себя не узнаем». Человеку очень трудно это взять и прочувствовать, у нас нет привычки безусловного целого, есть узнавание, когда оно есть. Бибихин просто открывает дверь и говорит — «мир ничего не хочет тебе сказать», поэтому «чтобы услышать его, надо расслышать тишину». Наш зритель — тот, кто готов открывать эту дверь вместе с Бибихиным. Пробудить эти импульсы — одна из задач спектакля.

Борис для меня — воплощение абсолютной творческой свободы. Какими-то очень точными, даже забавными фразами, с его особым чувством юмора, он может воодушевить и преподнести еще не сформулированное тобой, и ты вдруг уже видишь перспективу… Для меня он как бы настройщик, такой «налаживатель струн»: Боря наладил, подтолкнул, и ты можешь уже сам дальше играть. Или на фоне пекинской Олимпиады можно сказать, что он — стартовый пистолет. Ты знаешь, какой маршрут ты бежишь, и вот он стреляет, и ты дальше катишь, отвечаешь за результат. Безусловно, он там на трассе еще будет тебе кричать «давай, давай, вперед», «здесь сэкономь, здесь отпускай себя». Это незаменимая поддержка, но без давления.

ЛЕС. КНИГА

Авторы и актеры — Борис Павлович, Ксения Плюснина
Куратор — Софья Громова
Премьера состоялась 26.10.2021
Спектакль проходит на сцене Социально-Художественного театра (СХТ)

ЛЕС. ПУСТОТА

Авторы и актрисы — Ксения Плюснина, Ксения Пономарева-Бородина
Кураторы — Лидия Кравченко, Екатерина Евсеева
Свет и звук — Никита Хромов
Спектакль проходит на чердаке на 5-й Советской, 38
Жанр — спектакль-исследование

Ксения Плюснина Во время пандемии мы постоянно собирались в зуме и обсуждали темы, которые нас задевают в текстах Бибихина. Например, «Мой путь», «То или не то» — меня это бесконечно волнует. Но так получилось, что мы много говорили про отцов. Я обнаружила, что по маминой линии в нашей семье у многих рано уходят отцы и на месте фигуры отца — большой пробел. Мы с Ксюшей вышли на эту общность. И мы, в принципе, очень близкие друг другу люди. Ксюша П. и Ксюша П.! Мы даже, не сговариваясь, купили для спектакля совершенно одинаковые тетради.

Ксения Пономарева-Бородина Потом Борис дал нам статью «Возвращение отцов» из книги «Другое начало», и примерно 80 % текстов Бибихина, которые есть в нашем спектакле, именно оттуда. Мы совпали на том, что там есть переход от отца — к богу-отцу, не в религиозном смысле, а просто изменение масштаба. Наше поколение, 90-х годов, объединено тотальной безотцовщиной. Мы не ходим в церковь, мы не исповедуемся, а тут каждая из нас стала для другой таким «священником», которому можно честно все рассказать.

Плюснина Кто я, куда я иду, кто тот отец, который над нами… Это не только про нас. Все люди задают себе эти вопросы. Боль и любовь в этой теме всеобщие.

Мы знали, что, несмотря на все трудности, все будет нормально с нашим спектаклем, потому что нам есть что сказать. Наша история — разговор с отцами, который невозможен в реальности. Через камни, которые мы берем в руки, через цветы, через это пространство, через людей, которые сидели, смотрели и, может, тоже хотели поговорить со своими отцами.

Пономарева-Бородина В «лесных тетрадях» зрители после спектакля оставляли записи и часто писали своим отцам. Обращались к ним.

Плюснина Но мы не хотели, чтобы это была только терапия, проговаривание болезненных тем. Не собирались погружаться и погружать зрителя в нашу истерику. Это спектакль.

Пономарева-Бородина Да, есть определенная драматургия: ровно семь минут одна из нас молчит, другая говорит; перебивки — обсуждение пустоты; паузы для разговора со зрителями. Иногда складывались интересные диалоги, люди рассказывали нам, что для них пустота.

Плюснина Боря предложил, чтобы все спектакли «Леса» шли не в театре, не в привычных условиях. Даже если нет сцены — все равно театр будет! Мне самой хотелось какого-то глубинного места, подвала, мне казалось, что люди должны долго к нам пробираться, спускаться… Но Катя Евсеева, одна из наших кураторов, предложила чердак в доме, где она живет, прямо над ее квартирой. И я подумала: это ближе к небу, к богу и интересней, чем все эти подвальные «жути».

Пономарева-Бородина Мы стали искать у Бибихина, и оказалось, что у него очень много про чердак в отношении отцов. Дальше только крыша и небо. И если есть загробная жизнь — то где она? Может, там?..

С формой нам помог Филя (Филипп Бородин — актер театра Karlsson Haus), он предложил идею про японский сад камней как основу. (Потом он сказал: «Боря вас выпустил в песочницу, а я дал вам формочки».) А когда мы пришли на чердак, то увидели, что в этом пространстве уже есть камни — маленькие камушки, керамзит, которым все засыпано. И пазл сложился: камней слишком много, мы берем только несколько, а весь чердак, как голова, завален маленькими «пустотами».

Камни добавляли физические ощущения — они холодные и тяжелые. На чердаке мороз. Сводит пальцы. Я как будто держу твою боль, твою пустоту. Эмоциональное с физическим уравнивается.

Плюснина На прогоне был такой момент: Ксюня взяла камень — «про Бога» — и уронила его. Тогда я сказала, что так и у меня нет бога, потому что среди всех этот камень потерялся…

Пономарева-Бородина Мы искали театральность выражения темы. Боря пришел на одну из репетиций и предложил: «Давай я буду читать, а ты просто смотри на меня». Было сначала очень трудно, невыносимо — хотелось отвести взгляд, потому что это слишком искренне и слишком больно. Но Боря сказал: «Нет, ты должна смотреть на меня, пока я буду говорить».

И тут поменялся ракурс. Мы до этого все воспринимали со своей точки зрения — что мы ощущаем из-за утраты отцов. А если посмотреть со стороны отцов, которые где-то там (есть?.. нет?..), незримо наблюдают. Им тяжело молчать, так же тяжело, как смотреть семь минут в глаза и не уводить взгляд.

Плюснина К чему мы шли? Ксюня хотела поговорить с отцом, которого она знала и потеряла. А мне хотелось, чтобы состоялся разговор, которого у меня никогда не было, потому что с папой я в свои полтора года еще не могла говорить осознанно. В последнем спектакле, когда я сказала: «Папа, я люблю тебя», на крышу с шумом упал какой-то кусок снега, как будто папа мне ответил. Это было мощно.

Пономарева-Бородина Было много таких штук, метафизических… Пока идет первый блок текста, мы говорим «папа… папа…», полная тишина — и вдруг начинает по крыше барабанить дождь, усиливается и потом резко прекращается вместе с этой частью спектакля. С растениями что-то произошло один раз… У Бибихина сказано, что бог — везде, и я подумала, а почему мой отец не может быть сейчас везде, и в этих цветах тоже? Я выношу растения, и вдруг они начинают шевелиться — неожиданно сквозняк возник, ниоткуда. Разговор все-таки состоялся.

Плюснина В Бибихине невозможно не найти себя. Фокус наведен на тему отца, но мы затрагиваем и многое другое. Чем он мне интересен? Вот он говорит-говорит-говорит… А дальше: «Но может быть еще и вот так». Как в жизни — нет никакого утверждения окончательного, можно продолжать размышлять.

Пономарева-Бородина В профессиитоже были открытия. Я работаю с объектами и с куклами и большую часть времени на сцене провожу в процессе физического действия, а не говорения. Мне всегда нравилась тишина на сцене, и благодаря Бибихину я поняла, что любовь эта неспроста возникла. У него есть про то, что в молчании человек больше проявляется, чем когда он говорит. Я стала больше внимания обращать на неговорящих актеров на сцене и в драматических спектаклях. Получается, что больше ты можешь сказать без слов, сильнее проявить своего персонажа. Может, это прописные истины, но я остро прочувствовала их благодаря Бибихину.

ЛЕС. ЛЕКЦИЯ

Авторы и актрисы — Ольга Мирошникова, Валентина Луценко
Кураторы — Марина Абаджева, Валерия Бородина, Ирина Шустова
Спектакль создан при поддержке
Европейского университета Санкт-Петербурга

ОЛЬГА МИРОШНИКОВА

Меня зацепила одна мысль об интерпретации, которую высказал Борис: не нужно пытаться интерпретировать, а надо, как музыкант ноты, — воспроизвести текст. Музыкант вначале не думает, что добавить от себя, и воспроизводит то, как написано. Я стала эту мысль «мять»: как бы я подступилась к тексту, не стараясь его прожить актерски, а напрямую прочитать «от Бибихина». Я импровизировала в его маске, задавала вопросы как бы от его имени, было забавно, но Борис сказал — возьми большой кусок и просто его прочитай. Мне казалось, это скучно: я — лицедейский человек, близкий к клоунаде и к легким музыкальным жанрам, ну кому нужно слушать текст, который и «про себя» прочитать сложно. Но, попробовав, ощутила «возможность» текста. Этого нам как раз не хватало в показах, какой-то тишины и глубины.

Интерес и сложность этой работы в том, что эта лекция есть и в опубликованном виде, и в аудиозаписи, но они сильно отличаются. В аудио он отвлекается и мысль его извивается, но следить за этим легче, чем читать. Мне было интересно сделать это именно так, как он говорил, сохраняя оговорки, паузы. Названия у лекций нет, они пронумерованы, и за ними закреплены даты, когда они были прочитаны. «Пора (время-бытие)» — это название книги цикла лекций, прочитанных в МГУ. Лекция, которую я читаю в спектакле, прозвучала 5 декабря 1995 года. Я воспроизвожу ее досконально по аудиозаписи, но не до конца. Момент, где он говорит о себе, показался мне наиболее острым, и я решила на нем закончить. Он задается вопросом: «А мне-то когда пора? Когда я? Может, мне пора?»

Во всех работах присутствует вопрос «зачем я?». Но у меня наверно длиннее: «Прозвучу ли я? Сейчас мое время или когда? Когда я проявлюсь?» Грубо говоря — «Пора ли мне выходить на сцену жизни или не пора? Пора или не пора?» «А что такое пора? А как мне выходить?» — и так можно по кругу, ведь философия — это умение задавать вопросы.

В какой-то момент захотелось «прикрыться» по-актерски, спрятаться за чем-то. Я нашла очки, думала, из чего делать бороду, ну не из меха же, долго примерялась к форме, чтобы по силуэту подходило. В какой-то момент — совпало: она читается так, как мне надо. Это же как в клоунаде, крупные мазки: белый тон, красные нос, изогнутые брови, крупные или, наоборот, очень узкие губы. Я несколько лет работала в клоунском трио «Plastic ladies», и от них почерпнула много того, что знаю, например, про форму. Первое, что мы видим в человеке и в клоуне, — это форма, какая у нас голова — квадратная или вытянутая, какой формы тело. Думая про внешний вид Бибихина, поняла, что должна быть какая-то узнаваемая форма. Поэтому появился этот свитер с горлом, свитер моего папы, кстати. Форма сразу прочиталась. После того как мы выпустили спектакль, Борис сказал, что в «Лекции» мы делаем очень «тонкую», но клоунаду. Я потом неделю ходила и думала — а ведь и правда. То есть интуитивно я через это пошла, шила роль, так сказать, тонкими шелковыми нитями клоунады.

ЛЕС. МОЕ МЕСТО

Автор и актриса — Алиса Дроздова
Кураторы — Евгения Титова, Екатерина Великанова, Андрей Гогун, Юлия Горбачева
Спектакль проходит в Арт-центре «Борей»
Жанр — спектакль-игра

АЛИСА ДРОЗДОВА

На одной Летней Лаборатории Фигуративного Театра в «Karlsson Haus» у нас была неделя с Борисом Павловичем. Он нам рассказывал, как вообще философские тексты можно поставить в театре, в том числе в театре кукол. Я принесла этюд про то, что с самого детства у меня есть незакрытый вопрос: все у меня было, но не было, так сказать, своего угла. После этого прошло недели две-три, и мне Борис присылает огромное сообщение, в котором пишет: «Алиса, вам надо в „Лес“. Приходите».

Поначалу у меня были такие «детские» поиски: я просто искала, где у Бибихина употребляется слово «место», и подчеркивала. А потом стала натыкаться на то, что мне подходит. Ты задаешь себе внутри вопрос, начинаешь искать, и — раз — тебе Бибихин подкинет какую-то фразу, и тебе кажется «О, ничего себе, это про меня! Это мне нужно». Так что все начиналось с того, что мы просто читали. Самое важное, как сказал Борис, это просто задать себе вопрос. Но мне было легче, потому что у меня все выросло из лаборатории и я изначально знала, что мой вопрос — «Где мое место?»

В «Лес. Мое место» есть кусок автобиографии, я рассказываю про то, откуда вообще возникла идея игр — у меня весь спектакль состоит из игр. В детстве мама мне дала стул и сказала, что это такая игра: раз в квартире нигде нет твоего места — нет твоего угла, нет твоей комнаты, — то вот тебе стул, куда ты его поставишь, там и будет условно твое место.

Уже перед самым выпуском, Борис говорит: «Алиса, ну ты же понимаешь, что ты отвечаешь на вопрос „где место?“ Но есть еще вопрос „где МОЕ место?“ А это же уже другая книга Бибихина — „Собственность“». И я думаю: «О, еще одна книга, ура! Есть что сделать». У меня спектакль явно на этом не закончится, я его буду делать, переделывать, что-то добавлять. Поэтому надеюсь, что, может быть, в марте я его сыграю. Но играть часто не хочется, чтоб это была акция «кто успел — тот и съел».

Понятное дело, что философия не отвечает ни на какие вопросы и тебе не станет легче, когда ты проиграешь спектакль даже 20 раз. Потому что — спойлер — места нигде нет, как бы ты его ни искал.

Я по образованию актриса и вообще не считаю себя режиссером. Борис однажды сказал, что режиссер — это человек, который заходит вместе с актерами в лес, поднимается на верхушку дерева, смотрит оттуда и говорит: «Так, идите прямо, потом поверните…». То есть он видит перспективу. А актеры просто должны подчиняться и выполнять его указания, и тогда они точно выйдут из этого леса.

ЛЕС. КАСТИНГ

Автор и актриса — Алина Король
Помощник — Егор Щедров
Кураторы — Александра Евлашкина, Мария Семенова, Рустам Азизов
Звукорежиссер — Сергей Афанасьев
Спектакль проходит в отеле Hotel Indigo St. Petersburg — Tchaikovskogo
Жанр — путешествие за волшебным помощником

АЛИНА КОРОЛЬ

Изначально Борис Павлович предложил сотрудничество «Леса» и Социально-Художественного театра (СХТ), которым я руковожу как директор. СХТ подключился с организационной точки зрения, нужно было продумать финансовую поддержку проекта. Сейчас мы пришли к тому, что со второй сессии у «Леса» должна быть отдельная организация, отдельная директива — векторная, стратегическая и финансовая.

Имея сто тысяч рублей на руках, можно сделать спектакль, это я как директор независимого театра говорю. А ты попробуй сделать его вообще без денег! Когда мы занимались распределением финансирования внутри проекта «Лес», я примерно высчитала среднеарифметическое — 20 тысяч на создание спектакля. Мой спектакль, например, стоил 17 тысяч. Без поддержки и коммуникаций такой проект, как «Лес», сделать невозможно. И в этом крепком комьюнити — его сила.

В проекте не стоит задача демонстрации актерских талантов, важен именно твой авторский взгляд. Меня это очень привлекло. Я во время работы почувствовала в себе силу и поняла, что правда могу быть автором концепции и дальше уже к своим ролям подходить с этой точки зрения. «Лес. Кастинг» помогает мне раскрыться.

Однажды Боря попросил выбрать свою «болевую точку». И все, пошла сумятица, никто не мог остановиться на конкретном вопросе, на который можно попытаться дать свой ответ. У меня тысячи, миллиарды вопросов… На одной из следующих встреч я рассказала: «Была ситуация, я пришла на кастинг в дешевом сериале, думала — дадут текст, и все, я прочитаю, а тут режиссер мне говорит: „Алина, представь, что ты находишься на площади, где собрались абсолютно все люди мира. Что ты им скажешь?“ И у меня просто ступор, я не понимаю, что мне сказать и спросить». Боря зацепился за эту историю и предложил именно ее и использовать, а дальше я уже видоизменяла сюжет и превратила его в альтернативную реальность, в кастинг мечты.

«Лес. Кастинг» работает только в общей картине «Леса», нам необходимы разные прослойки города. Кто-то на чердаке, кто-то в подвале, кто-то в баре, кто-то в фойе театра, а я вот выбираю пятизвездочный отель.

Каждый спектакль «Леса» такая дневниковая исповедальня, что ли. Важны личные качества автора. Ты находишься в очень тесном контакте со зрителем, тут нельзя вообще закрыться. И есть еще один важный нюанс: большинство зрителей — мои знакомые. Мне нравилось звать на показы «средний круг» не слишком близких, но и не чужих мне людей. У меня была возможность рассказать им что-то личное, без стремительного сокращения дистанции и без повтора того, что они обо мне знают.

Когда на наших занятиях в Доме Радио прозвучало слово «лес», первый, про кого я подумала, был Владимир Пропп. По Проппу лес — это то место, где проходит большинство инициаций, а сказка — это инструкция по прохождению инициации, жизненных испытаний, и в спектакле такая же идея: есть полоса препятствий, есть волшебный помощник и мучающийся герой, который должен окунуться в молоко, воду и кипяток, а в конце вынырнуть добрым молодцем. Книга Бибихина сама похожа на блуждание по лесу, во время чтения проходишь через собственный душевный дремучий лес. Важно, чтобы было и чтение, и обсуждение. Необходимо уходить со своими мыслями «на кухню», чтобы подумать. Но, возвращаясь в общий круг, важно проверить свои идеи. Паоло Соррентино, например, появился во время занятия. Всем понравилось, что проба получилась красивая, все стали делиться своими ассоциациями: Линч, Феллини, Соррентино… Хотелось, чтобы каждая мизансцена была как красивый кадр из фильма, хотя это получилось не везде. Все-таки отсутствие режиссера заметно, но в его отсутствии и заключается особенность этого проекта. Когда актер решается создать спектакль без режиссера — это просто мучительный труд, потому что ты никогда не поймешь, как это выглядитсо стороны.

Вообще «отель, кастинг, Соррентино» — очень продаваемая концепция, я ею горжусь. И я бы продолжила этот проект, если бы у меня появился режиссер.

Photo by Landon Parenteau on Unsplash

ЛЕС. ЗАСТОЛЬЕ

Автор — Александра Никитина
Куратор — Александра Евлашкина
Художник — Оганес Айрапетян
Драматург — Элина Петрова
Дизайнер — Мария Павлова
Актеры: Мария Павловна, Антон Алексеев, Даниил Храмцов, Светлана Афонина, Арсений Николаев, Алена Сковородникова, Александр Другов, Евгения Деменцова, Дмитрий Кавин, Александра Евлашкина, Евгений Зверев, Илья Евдаков, Алексей Анисимов
Спектакль проходит в пространстве «Цоколь Синтеза искусств»
Жанр — спектакль-чаепитие

АЛЕКСАНДРА НИКИТИНА

На самом деле у нас есть пьеса «Застолье», мы ее с Элей (Элина Петрова) создали. Но спектакль лоскутное одеяло, которое состоит из множества квадратиков с разными рисуночками.

У нас было три основных направления. Это тексты Бибихина как источник вдохновения (смеется). Ребята читали его лекции, приносили главы для обсуждения, придумывали возможность построения диалога. Было задание, когда мы выписывали названия глав из книги и потом проводили «конференцию», обсуждали эти темы. Второе направление — персонаж: кем бы я мог быть за столом. Какой-то интересный человек в моей жизни или родственник, который тоже устраивал застолья, или какой-то друг, который приходил на семейные застолья и запомнился. Ребята приносили свои рассказы про дедушек, бабушек, мам… И третье направление — предметы, артефакты, которые есть в спектакле. Как если ты приходишь домой и понимаешь, что вот именно об этом предмете хочешь рассказать, подумать с ребятами, и ты приносишь его на репетицию.

У Эли есть система карточек: про путешествия, про детство, про артефакты, про утраты, про время — крупные темы. Эти карточки мы выкладывали на стол, начинали, как в игре, перемещать в разной последовательности и в какой-то момент выстроили спектакль: с чего начинается, к чему идет и т. д. Потом уже написали текст, который редактируем до сих пор. Это личные истории, и мы не можем допридумывать их. Только уточнять.

Главным в работе с непрофессиональными актерами театра горожан становился импульс, благодаря которому возникало желание поделиться теми или иными историями. А моменты переходов, построения диалога со зрителями — это техника, методология. Да, она живая, направленная на то, чтобы убрать эффект «специального», чтобы наливать чай было естественно.

Это не документалистика в чистом виде, ребята-актеры прикрыты персонажем, качеством героя. Где-то мы добавляли детали, чтобы взять внимание зрителя, выдержать необходимую паузу. Ситуация застолья сама по себе очень сложная. Как организовать тишину, когда все едят, пьют, переговариваются? Есть свои секреты. Например, есть рассказ нашей актрисы о ее месте силы через предметы, привезенные из путешествий. Спустя некоторое время мы узнаем, что на самом деле она нигде не была. Эти вещи подарили ей друзья. Ее место силы — дом родных, где она проводила свое свободное время. Возникала необходимость сделать этот переход от шумного обсуждения вещей до финального откровения. В этой истории моментом перехода стала музыкальная шкатулка, на звук которой все, конечно же, отвлекались и возникала необходимая пауза. Вся драматургия, сплетенная с действием, была основной задачей спектакля.

Это должен был быть летний спектакль. Я хотела делать его под открытым небом в парке, чтобы мимо проходящие люди могли подсаживаться и включаться. Но потом появился «Лес», даты в декабре, и мы стали думать о мастерских художников, поэтов. В Петербурге много таких мест. Мастерская художника — самое оно: в ней есть немножко бардака, все немножечко не на своих местах, но очень творчески. А вообще мы обсуждали, что этот спектакль может быть в любом пространстве, где можно поставить стол на тридцать человек.

Спектакль изначально возникал как презентация, когда нам надо было сделать какой-то показ в День информирования об аутизме. Меня очень задевало называние, формулировка этого дня «информирования», как будто ты должен встать за кафедру и что-то вещать. Словно мы разглядываем какой-то объект, а не человека. И это касается не только аутистов, но и общего отношения к людям.

Если ты хочешь понять что-то о человеке — сядь за стол и поговори с ним, выстрой свою стратегию общения. Это первое правило места: за столом — застолье. Ограниченное пространство, где ты всех видишь, можешь пообщаться с человеком рядом и через стол.

P. S. «Лес» и «Лесные встречи» и сейчас проходят по вторникам в Доме Радио, готовом принять от 30 до 60 участников. Начинается следующая сессия.

Материал подготовили Анастасия МИШУРИНСКАЯ, Елена БАЛМАШЕВА, Элина НИКУЛЬШИНА, Мария СИЗОВА, Надежда СТОЕВА, Евгения ТРОПП

Январь 2022 г.