С. Алешин. Фото А. Качкаева

Л. Фрейд. Фрагмент картины «Мужчина с чертополохом». 1922

Есть артисты тонкие и нервные. Есть умные и закрытые. Есть скучные и бездарные. А есть — органичные. Что бы они ни делали, в каких бы спектаклях ни играли, от них глаз не оторвать — настолько естественными и живыми они становятся, едва оказываются на сцене. Про них хочется писать так же, как они играют: легко, озорно, вприпрыжку. Но как описать эту летящую походку, всегда обаятельную улыбку, ка-кую-то нездешнюю открытость? Как словами поймать что-то кроме смешных вихров, большой родинки, серо-голубых глаз? Как объяснить читателям, почему на обыкновенного двадцативосьмилетнего молодого человека, стоит ему войти в образ, начинают разом смотреть все зрители в зале?

Для начала надо, наверное, рассказать о том, кто он такой и как попал в театр. Семен Алешин родил-ся в Москве, но учился в Петербурге. Шесть раз поступал на актерский, но поступил в ГИТИС, к М. Карбаускису, только в 2017 году (уже имея диплом Санкт-Петербург-ского института культуры).Производит впечатление самого дружелюбного человека на свете, но служил в военно-воздушных войсках. Водит машину и мотоцикл, но не имеет водительских прав. Занимался боксом, но бросил, потому что не любит бить людей. Играет на гитаре, в футбол, хоккей, баскетбол, бадминтон и пинг-понг. Ездит верхом и на лыжах. А еще поет и танцует, причем профессионально: больше десяти лет танцевал хип-хоп и хаус в коллективе PLUR.

Первый раз я увидела его в спектакле «Йокнапатофа» худрука Театра Маяковского Миндаугаса Карбаускиса. Сложно сказать, почему «эффект Алешина» не сработал для меня в тот раз: то ли потому, что почти трехчасовой спектакль убаюкивал своей неспешностью, то ли потому, что студенты играли намного хуже «взрослых» артистов, то ли потому, что сравнение с давним «Когда я умирала» в «Табакерке» с Евдокией Германовой в главной роли явно не шло новому спектаклю Карбаускиса на пользу. Так или иначе, но разглядела я Алешина, лишь когда он, уже окончив ГИТИС, попал в труппу театра и даже, можно сказать, стал его звездой.

В спектакле Анатолия Шульева «На всякого мудреца довольно простоты» Семен Алешин исполнил Егора Дмитриевича Глумова, любимого персонажа Островского, который на нашем театре решался по-разному: и как первейший лицемер, и как наивный простак. К сожалению, режиссер не предложил Алешину внятной трактовки, в итоге он играет Глумова как самого обыкновенного человека — не лишенного обаяния и неглупого, но слабого и более всего желающего преуспеть, ради чего он готов и на подлость, и на заведомый обман, и даже на первостатейное хамство.

С. Алешин (Митя). «Кто убил Федора Павловича». Мастерская Миндаугаса Карбаускиса. Фото В. Юрокина

Однако привлекает в нем не амбивалентность и посредственность, а редкой силы обаяние. Его герой может грубо понукать маменьку и грубо льстить дяденьке, грубо обольщать тетеньку и издеваться над приятелем-гусаром, но Алешин все это проделывает легко и даже изящно. То, что в исполнении любого другого актера выглядело бы брутально, нарочито и умышленно, у него смотрится естественно и органично. И когда он бежит со всех ног выполнять просьбу сумасброда Мамаева (Виктор Запорожский), и когда замирает в поклоне перед стариком Крутицким (Александр Андриенко), и когда ублажает перезрелую Клеопатру Львовну (Татьяна Аугшкап).

С. Алешин (Глумов), В. Забегаева (Глафира, мать Глумова). «На всякого мудреца довольно простоты». Фото С. Петрова

Здесь-то и возникает совершенно внезапный и явно не предусмотренный постановщиком эффект: на фоне нелепых, карикатурных, «приблизительных» уродцев, коими явлены все остальные (кроме, пожалуй, Турусиной, сыгранной Юлией Силаевой умно и не без отстранения), Глумов единственный кажется живым. Пусть местами он невнятен и противоречив, пусть у него нет четкой линии поведения и временами он сбивается с курса, пусть он то умен, то глуп, то добр, то зол, главное, что Алешин умеет поверить своему персонажу сам и сделать так, чтобы в него поверили все вокруг, включая партнеров и зрителей.

С. Алешин (Александр Адуев). «Обыкновенная история». Театр Маяковского. Фото С. Петрова

Это особенно заметно в еще одном спектакле Театра Маяковского, который был задуман как учебная работа в жанре вербатима, но потом превратился в полноценную репертуарную единицу. Речь о «Москве. Дословно» Никиты Кобелева в оформлении Наташи Шендрик, собранной из документальных историй жителей столицы. Алешин в этой пестрой, похожей на театральный коллаж камерной постановке играет три небольшие роли: фаната электронной музыки, уличного художника и пьяного посетителя чебуречной. И везде он одновременно и удивительно разный, и удивительно убедительный.

С. Алешин и А. Мильграм (посетители Чебуречной СССР). «Москва. Дословно». Фото Е. Бабской

Играя юного рэпера, он создает предельно конкретный образ жаждущего признания подростка из неблагополучной семьи и в то же время точный и правдивый портрет молодого поколения со всем его одиночеством и отчаянием. В роли непризнанного гения, которого «вяжут» полицейские за незаконную трудовую деятельность в переходе метро, он жалок, нелеп, стар и в то же время похож на любого отринутого обществом большого художника. А в крошечном эпизоде с алкоголиком в дешевой забегаловке настолько точен, что запоминается лучше своих «подельников», которым досталось куда больше текста и сценического времени.

С. Алешин (Глумов), И. Выборнов (Курчаев). «На всякого мудреца довольно простоты». Фото С. Петрова

С. Алешин (Джул). «Йокнапатофа». Репетиция. Фото С. Петрова

С. Алешин (Василий Заболотный). «В день свадьбы». Фото А. Автандилова

С. Алешин (Джул), И. Ковалюнас (Кеш). «Йокнапатофа». Репетиция. Фото С. Петрова

То же самое происходит и с его Василием Заболотным «В дне свадьбы» Анастасии Имамовой: если со временем этот любимый зрителями незатейливый студенческий спектакль по знаменитой пьесе Виктора Розова выдохся и растерял добрую половину своего очарования, то Алешин, кажется, только набрал силы и мощи в раскрытии непростого характера своего неоднозначного героя. Бабник и пустозвон, он оказывается самым честным, самым принципиальным и самым настоящим. Хочется даже сказать, что таких не бывает, если бы Алешин не вкладывал в этого далекого от идеала персонажа столько личного, столько своего.

Вначале он кажется пустобрехом, но постепенно, через верно найденную интонацию, через нервную, изломанную, совсем без костей пластику, через взрывные танцы и внезапную игру на гитаре, раскрывается его истинная природа — природа человека честного и ранимого, готового пожертвовать собой ради друга, способного на любовь и лишенного страха. По сути, алешинский Васька — идеалист и романтик, хотя и слывет циником. И в этом его отличие от всех остальных героев, которые выглядят чистыми на словах, но совсем не таковы на деле. Хотя побеждают, разумеется, они: «казаться» в очередной раз оказывается важнее, чем «быть».

Точно так же «жизнь» побеждает в «Обыкновенной истории» Ивана Гончарова — Никиты Кобелева, поставленной сначала в учебной аудитории ГИТИСа, а теперь перекочевавшей на малую сцену Театра Маяковского. Роль Адуева-младшего исполняют тут сразу пятеро молодых артистов (кроме Алешина это Иван Ковалюнас, Иван Сапфиров, Станислав Кардашев, Максим Наумов), но Семену достался самый сложный период в биографии героя — собственно, финал романа. Кажется, впервые энергичный живчик Алешин играет уставшего, разочарованного, ничего и ни от кого не ждущего персонажа.

Начинает он свой коронный выход с впечатляющего брейк-данса, потом недолго играет в мяч (мы помним про увлечение артиста баскетболом и другими спортивными играми), потом ловко жонглирует словами, потом выясняет отношения с тетей, потом переставляет туда-сюда посуду, потом говорит тосты, потом упрекает дядю, потом признается, что ничего хорошего уж и не ждет, и, выпив то ли воды, то ли водки, то ли яду, под печальные звуки гитары и ударных стремительно уходит со сцены с большущим «челночным баулом». Как он сам говорит, он не разочарованный, не провинциал, а просто обычный человек. В каком-то смысле такой же, как Егор Дмитриевич Глумов.

Умение Алешина играть «обычных» людей не вызывает сомнений (так же, как и его способность создавать образы нестандартные, героические, «другие»). Хотелось бы только, чтобы режиссеры предлагали ему — актеру тонкому, талантливому и перспективному — внятные решения и ясные траектории движения, а не общие слова и места. Иначе одна из самых ярких молодых звезд нынешней московской сцены рискует скатиться в однообразную отсебятину и выигрывать битву с ролью за счет необыкновенной для драматического артиста пластичности. Органика Алешина, удивительная и редкая, требует профессиональной огранки и вдумчивой режиссуры. Хочется верить, что это произойдет…

Первая половина февраля 2022 г.