Е. Загот. «Три товарища».
Мюзикл по мотивам романа Э. М. Ремарка.
Театр-Театр (Пермь).
Музыкальный руководитель и дирижер Татьяна Виноградова, режиссер Борис Мильграм, сценограф Зиновий Марголин

Театр-Театр поразительно предчувствует время — настолько, что спустя полгода или год после премьеры зритель вздрагивает и недоверчиво смотрит в программку: что, правда премьера была не вчера? В марте 2022 года прогремела в Москве на «Золотой маске» «Антигона» — опера Ольги Шайдуллиной для драматических артистов. Задумывалась она еще в относительно благополучном 2019-м, так что, когда год спустя — в пандемию — ее отсматривали эксперты, они прямо своим глазам не верили, наблюдая древний город Фивы, где после гражданской войны с еще не убранными трупами погибших на улицах все население спасается от адской вони с помощью разных средств защиты (кто побогаче — полноценные противогазы, кто победнее — так, масочки). В начале зимы 2021/22 Театр-Театр выпустил мюзикл «Три товарища».

На сайте режиссер Борис Мильграм специально напоминает публике, что мюзикл и роман — это разные произведения. (Видно, сразу после премьеры были какие-то эксцессы с обиженными поклонницами Ремарка.) Понятно, что история сокращена, а главное — изменен ракурс: если у Ремарка рассказывалось о жизни Роберта Локампа в течение нескольких месяцев 1928–1929 годов (с воспоминаниями о Первой мировой) и встреча с волшебной девушкой Пат была важнейшей частью этой жизни, но все-таки не единственным ее содержанием, то в мюзикле сюжет свернут в телескопическую трубу, где мы рассматриваем только главных героев. Все окружающие обстоятельства — есть (ни у кого не возникает вопроса, почему мюзикл называется «Три товарища»), но понятно, что они — аккомпанемент, а не мелодия. То есть, собственно, с самого начала (когда герой вообще-то с Пат еще не знаком) и до самого конца мы почти всегда смотрим на жизнь Роберта глазами уже экстремально влюбленного Роберта. Это его ощущение: «есть вот эта девушка — и все остальное».

А. Гончарук (Роберт), Э. Мильграм (Пат). Фото Н. Чунтомова

Но именно обстоятельства и окружение создают эту атмосферу приподнятости, летучего чувства, которое легко опознается зрителями в зале, — атмосферу настоящей любви. Короля играет свита, «земля» работает на «воздух». Борис Мильграм в 2021 году замечательно сконструировал этот ушедший в никуда мир — мир Германии до поджога Рейхстага.

Этот мир вовсе не документален — хотя приметы реального времени в нем есть. Уже существуют и вполне активны наци, но они промелькивают на заднем плане, им далеко до массовых демонстраций времени «Кабаре» (но зато и поражение их тоже неблизко). В первой сцене мы видим совсем условное обозначение берлинского кафе — одна легкая стена и несколько столиков, — а никакого города Берлина нам художник вовсе не создал. Глобальным образом спектакля становится образ шоссе — черная асфальтовая дорога, начинающаяся у колосников на заднике, стекает к рампе, и на нее «выезжают» автомобили. Эту дорогу в первом действии иногда перекрывает «кафе», а во втором «больница» — спустившийся световой экран, работающий для показа рентгеновских снимков туберкулезников, и ряд выстроившихся железных коек. Но и из-за них видна шоссейная разметка — двойная сплошная, уходящая в небеса.

И. Вильхов (Кестер), А. Гончарук (Роберт), М. Мударисов (Ленц). Фото Н. Чунтомова

Нам явлены три товарища в звездном составе спектакля: Роберта играет Александр Гончарук, Кестера — Иван Вильхов, Ленца — Марат Мударисов. Но в Театре-Театре к ним присоединяется четвертый — тот, что несомненно был в романе, но ни в одной экранизации/инсценизации человеческого воплощения не получал. Карл, великолепный Карл, та самая машина, что была восстановлена тремя автомастерами почти из праха и после добавления гоночного мотора стала средством любимого развлечения парней — они, как мы помним, провоцировали на гонку владельцев шикарных авто и с удовольствием побеждали их. В книге вся прелесть таких соревнований была в том, что машина и после ремонта снаружи выглядела смешно и страшновато. «Для каждодневного использования мы смонтировали какой-то особенно старомодный, прямо-таки допотопный кузов. Лак утратил блеск, крылья были в трещинах, а ветхий откидной верх прослужил никак не меньше десяти лет». Если бы Мильграм точно следовал букве романа, выглядеть на сцене Карл-человек должен был бы довольно жалко. Но на сцену выходит, сопровождает трех друзей и наблюдает за их жизнью душа «Карла» — душа рокера и авантюриста. В этой роли — Альберт Макаров, и он действительно играет рок-певца. Продуманная до последней пуговицы роскошная концертная одежка, вальяжные манеры звезды, во взгляде — вся усталость мира (в которой есть некоторая доля кокетства, тут никаких трагедий). Анахронизм? Связь времен. Тут ведь вот что важно: так показанный персонаж связывает эпоху джаза (двадцатые, время романа) с гораздо более близкой нам эпохой рока (если говорить о классическом роке — тоже уже закончившейся). А в музыке Евгения Загота самая сильная сторона — это сочетание, спор, чуть не драка и тут же абсолютное взаимовключение рока и джаза.

Ну вот, три товарища-автомеханика. Случайно встретившаяся им девушка (Эва Мильграм), запавшая в душу главному герою и быстро вытеснившая из нее воспоминания о Первой мировой (два погибших приятеля в смешных довоенных нарядах раньше были постоянными спутниками героя, он с ними разговаривал — так что история могла бы называться и «Пять товарищей»). Виртуозная работа Эвы Мильграм — вроде сначала кажется: о, героиня с этими рассыпающимися кудрями — «то ли девушка, то ли виденье», принцесса попсы, образцовая мечта для человека, которому кого-то надо в этой жизни защищать, удачно сконструированная жизненная роль. (Всем известны женщины, выбравшие щебетание как способ эксплуатации сильного пола.) А потом вдруг прорезается страх и обреченность, вспыхивает мужество, обозначается глубина личности — Пат в горном санатории объясняет публике, почему Роберт влюбился в берлинскую Пат. Второй акт спектакля вообще сделан более «открытым», в нем ничего не шифруется (в первом грядущие погромы были почти не видны под обаятельными вечеринками, обреченность большого чувства — под необязательным флиртом). Замечательно выстроены маленькие и совсем крохотные роли в «санаторном обществе» — вроде безумного Скрипача (Степан Сопко), ставшего частью безнадежной «симфонии выживания». И в целом в спектакле весь ансамбль — от главных актеров до тружеников подтанцовки, обреченных на простоватую хореографию Егора Дружинина, — работает безупречно, редко можно встретить отечественный мюзикл с такой слаженностью работы.

Сцена из спектакля. Фото Н. Чунтомова

Роскошные машины, висящие на заднике, соревнующиеся на трассе (говорят, достали настоящий антиквариат, не стали сотворять театральную имитацию), кажется, вот-вот скатятся по плавно переходящему с задника в сцену шоссе и ринутся прямо в зрительный зал. Побежденная туберкулезом Пат возносится над сценой на сиротской больничной койке. Где-то в романе «за кадром» убили Ленца — в спектакле этого просто нет, жизнь героя была слишком сосредоточена на Пат. Наступают тридцатые.

Март 2022 г.