«Паровозик». Инсценировка Г. Насыровой по мотивам рассказа Г. Грина.
Красноярский театр кукол.
Режиссер-постановщик Анна Иванова-Брашинская, художник-постановщик Эмиль Капелюш, куклы и объекты Татьяны Стоя

Какая первая ассоциация на слово «Паровозик» возникает в вашей голове? Для кого-то это «Паровозик из Ромашково» — советский мультфильм далекого 1967 года. Кто-то вспомнит «Путешествие „Голубой стрелы“» Джанни Родари или более современный малышковый мультсериал «Паровозик Томас и его друзья», сделанный по серии книжек и выходящий на телевидении с 1984 года до сих пор. В детской литературе паровоз — один из любимых образов. Когда-то паровоз — синоним промышленного прогресса — был одной из самых обсуждаемых технических новинок. Был и сплыл. Паровоз — когда-то часть поезда, но теперь «голова» поезда, сменив тип силовой установки (на электрический или дизельный), стала называться локомотив. Одним из первых поезд (тогда паровоз) появился и в новом на начало двадцатого века искусстве — в кино. «Прибытие поезда на вокзал Ла-Сьота» братьев Люмьер на сто с лишним лет заворожило и продолжает завораживать зрителей. Да мало ли какой культурный шум появляется в голове при упоминании слова «паровоз». Литература обогатилась новыми местами действия, а уж детективы прочно «подсели» на поезда. «Убийство в Восточном экспрессе» Агаты Кристи или фильм Альфреда Хичкока «Леди исчезает», как и многие другие произведения, утвердили за поездом контекст мистического, таинственного объекта. Но сейчас, когда скорость стала преимуществом других средств передвижения, за паровозом закрепился романтический ореол. Он редко появляется как впечатляющее место действия или как особенный персонаж. Паровоз стал маркером прошлого. Он никуда не делся из литературы, кино и мультипликации, но его обыденность редко провоцирует фантазию. Утилитарность сменилась ностальгией. Паровоз стал объектом ретроарсенала.

Паровозик. Фото Е. Юрисовой

Вот и режиссер Анна Иванова-Брашинская с драматургом Гульнарой Насыровой берут «Паровозик» Грэма Грина (практически неизвестное его произведение), чтобы немного поиграть в «прошлое», и добавляют в рассказ съемки кино. Мы на киностудии, где снимают историю Паровозика. Съемочный павильон со старыми афишами и листами газет, наклеенными на ширмы у задника. На полу — тряпичный круг с нарисованными рельсами, но если приглядеться, то увидишь, что это просто полоски. По бокам сцены — высокие столы-верстаки, в углу — стойка микрофона.

Сцена из спектакля. Фото И. Баркова

Здесь паровозик не кукла, не бутафорская имитация или уменьшенная копия настоящего. Он и остальные персонажи сделаны из реальных предметов, составлены из вещей, уже вышедших из обращения, смысл и значение, да и функциональность которых сейчас сомнительны. Старые жестяные банки и коробки стали частями игровых объектов, пригодился и железный ковш для сбора ягод, а щипцы для вытаскивания белья из кипящей воды стали кинохлопушкой. Персонажи слегка напоминают героев рисованных картинок Шона Тана из «Ничьей вещи». Странные существа, бывшие механизмы и предметы, живущие в гигантском ангаре или на открытом воздухе, неизвестно для чего предназначенные, для чего созданные, вдруг проявляют свои сущности и беззаботно играют, веселятся. Так же и в «Паровозике»: предметы, потерявшие первое предназначение, функциональность, спровоцировали игру.

А. Беляев, Д. Акишин в спектакле. Фото И. Баркова

Паровозик, всю жизнь ездивший по одному крошечному маршруту, по боковой ветке, захотел увидеть мир, доехать до края света. Но уехать просто так, например в отпуск, ему не приходит в голову, и тогда он задумывает побег. А сбежав, попадает в большой город, на узловую станцию и начинает сильно тосковать по своему тихому и уютному житью-бытью в Малых Пыхтелках. Философский и остроумный рассказ Грэма Грина отразил стремление любого человека к приключению и страх, что движение приведет его так далеко от дома, где все будет другим, непривычным и неузнаваемым. Детскость и наивность повествования нас не обманут, мечта увидеть край света может обернуться полным разочарованием. История про то, что дома лучше, актуальна всегда, но в пандемийные времена противоречива. Дома лучше, но хочется и путешествовать.

Д. Акишин в спектакле. Фото И. Баркова

Паровозик сделан из круглой канистры и старых банок, краска не полностью скрывает надписи на боках. Это своеобразный палимпсест для малышкового театра, сквозь замазанный временем слой проступает истинное предназначение предмета. Но нам не особо важно, чем он был, нам важно, чем он стал. Паровозик развозил булочки с корицей. Актеры (Ирина Нечитайло, Алексей Беляев, Николай Редькин, Иван Захаров) с удовольствием обследуют паровозик, находят булочки в разных местах его хитрой конструкции. Паровоз урчит и пускает дым из трубы. Небольшой аттракцион удерживает внимание зрителя, но мы ждем чуда — что паровозик оживет и поедет. Его устанавливают на конце длинного железного прута, своеобразной карусели, и специальный человек катит его по кругу. Другой человек снимает. Если бы съемка была настоящей, мы могли бы увидеть, как неподвижный Паровозик в кадрах кино начинает двигаться, а если еще пустить задник, двигающийся вместо объекта, то перед нами были бы самые простые комбинированные съемки. Но эта игра — такая как дома, простая, без технических ухищрений, где нет кинокамеры и задника. Условия игры все время меняются: кто будет главным и во что будем играть, и можно попробовать так, а может, этак. Только нас не предупредили, что правила меняются, а азарта и убедительности актеров оказывается недостаточно, чтобы мы каждый раз верили в новые предлагаемые. Игра в съемки кино быстро заканчивается, и уже никто не обращает внимания на «оператора», да и он сам забросил камеру на верстак.

А. Беляев в спектакле. Фото И. Баркова

Новая игра — погоня, где действуют другие персонажи этой истории. Односельчане Паровозика не менее занятные — жеребенок с гривой из щетки и телом из линейки или персонаж, сделанный из ксилофона и масленки. За окружающий пейзаж отвечает ветряная мельница, спаянная из шумовок и половников. Актеры не работают с персонажами так, как мы ожидаем, — не говорят за кукольного героя, лишенного голоса, не транслируют его мысли и переживания, не ведут, тщательно имитируя пластику и повадки. Но ведь и правда, какая у паровоза пластика? Механизм ведь. Они играют с предметами, как дети: поставили и отошли, взялись играть с другим. Смесь детской игры как таковой и того, что мы находимся в театре кукол, поначалу сбивает, обманывает, не потакает привычным представлениям о театре кукол. Вот и погоня выливается в статичное действие: актеры поставили героев в середину круга, а сами изображают движения, лежа на боку, размахивают ногами, точно как дети. Взяли фонарики и мельтешат светом: убегают, догоняют. Динамично, но не сильно. Персонажи не двигаются и не играют в погоню, стоят.

Музыка композитора Леонида Павлёнка давала ощущение легкого беспокойства, нагнетала тревогу. Увидит ли край света Паровозик или только край сцены? Что-то стучало и вибрировало. Когда свет зажгли, мы обнаружили, что герой исчез со сцены. Игра в игру прервалась: паровоз-мечта пропал. Все начинают суетиться и искать, открывать окошки на газетном заднике. Успеют даже поиграть в «судью и наказание», пока задник-ширма не поднимется и за ним не окажется пустой зрительный зал, спинки кресел которого в дыму и свете рождают образ задымленной сортировочной станции, где по сюжету застрял Паровозик.

И. Нечитайло, А. Беляев в спектакле. Фото И. Баркова

Спектакль насытили и словесной игрой. Еще перед началом актриса Ирина Нечитайло задает шестилеткам вопрос: Где край света? — На полюсе! Там, где ничего нет. — Где самое лучшее место на Земле? — Там, где мама и игрушки. — И в деревне, там, где козы, а лучше пять коз. Эти ответы потом прозвучат в финальном рассказе Паровозика о своем путешествии. Но до этого события еще надо доиграть, и сбежавший Паровозик попытаются судить. Долго обсуждают приказ судьи. Он сделан из старого таза и детских ботиночек на пружинках, похож одновременно и на черепаху, и на паука. Что он сказал? Надо «догнать, вернуть и наказать» или «найти, вернуть и наказать». Подключают зал, все вместе путаются в этих словах. Как ни меняй слова, «наказать» всегда остается. И этот мотив, отсутствующий у Грина (в найденном мною переводе Паровозик только пытаются догнать, о наказании речи нет), что-то говорит о нас и нашем восприятии действительности. За исполнение мечты следует наказание. Мысли Паровозика, раздумывающего о том, что он натворил, кого подвел, грусть и тоска по дому — достаточное наказание в рассказе, но не в спектакле. Его, конечно, не поймают, ему — помогут. Обходчик (Алексей Беляев), простукивающий и осматривающий спинки кресел, как будто это колеса паровоза, расскажет несмышленышу, как устроена сортировочная станция, да и вообще мир.

А. Беляев, И. Захаров в спектакле. Фото И. Баркова

Под мелькающий, как от старого кинопроектора, свет один из актеров все же берет на себя функцию сыграть за Паровозик, рассказать нам, что он чувствует, думает и как произошло его путешествие. И только тут и меня как зрителя захватывает игра. Потому что смотреть, как играют другие дети, не очень увлекательно, если у тебя нет возможности поучаствовать.

Ноябрь 2021 г.