В конце апреля на фестиваль «Арлекин» приехал спектакль «Сказка о попе и о работнике его Балде» Национального театра Карелии. Автор постановки в жанре «молодежной тусовки» — Вячеслав Поляков, актер этого театра. Мы пристроились на железных бочках, служащих декорацией к спектаклю, чтобы поговорить о Пушкине, Карелии и национальном театре.

Антон Алексеев После прошлогоднего «Сына-медведя» я вышел и говорю коллегам: это же комедия дель арте по-карельски. Тогда был специфический материал — карельские сказы и предания. В этом году вы поставили известнейшее произведение Пушкина, но ключ тот же — многое заточено на импровизации. Естественно, что в такой модели необходимы подготовленные артисты. Где ваш театр берет актеров?

Вячеслав Поляков Из консерватории и колледжа культуры, мы же даем потом возможность получить высшее образование, заочно — в Питере или в Ярославле. Сейчас даже есть девочка, которая учится одновременно в колледже и в Ярике на заочке. Правда, раньше, когда мы сами учились, нас курировали преподаватели из питерской Театральной академии. Сегодня был на показе Андрей Дмитриевич Андреев — профессор из академии (когда-то он учил там финский курс). Мы с ним делали спектакль, и нас сдувало просто со сцены: «Ты что? Уходи, ты вызываешь накладку на сцене! Ты ходячая накладка! Зафактурься, чтоб я тебя не видел!» И мы работали на всю катушку с ним. Так что влияние питерской школы у нас есть.

Алексеев В труппе есть кто-то из Петербурга?

Поляков Андрей Анатольевич Дежонов, главный режиссер, окончил ЛГИТМиК, худрук Сергей Пронин — тоже из Петербурга, с того самого андреевского курса. Поэтому мы все по питерской системе работаем. Игорь Качаев — зав. кафедрой по движению у вас, я к нему на стажировки ездил, мастер просто! И мы идем по питерской программе. Я в колледже говорю — ну и что, что мы в Петрозаводске? Ничего страшного! Давайте мы тоже будем уровень поднимать! Ну и что, что провинция? Зато у нас Онежское озеро, зато мы вышли — пять минут, и уже в лесу! Там рядом с домом можно чернику собирать, а люди в больших городах задыхаются. Ну и что, что деньги другие? Зато и расходы другие!

Алексеев Вы к режиссуре пришли через студентов, как я понимаю?

Поляков В первую очередь я актер. У меня много ролей, звание заслуженный артист… Но это неважно. А про режиссуру — вы правильно говорите. Я начал со студентами: уроки выстраивать, какой-то ключ к показам находить. Когда делал в театре свой первый спектакль, у меня уже никакой паники не было, я уже все понимаю. Конечно, читаю умные книжки по режиссуре. Все это я знаю, плюс я же сам еще играю. И нам с актерами легко находить взаимопонимание.

Алексеев У вас в афише написано про несколько спектаклей — премьера на русском выходит раньше, чем премьера на финском или карельском. То есть сначала на русском, а потом переводите?

Поляков На самом деле раньше так не было. Если уж спектакль ставился на карельском, то он и ставился на карельском. Иногда, бывает, выходит хороший спектакль, решаем — а давайте его переведем на финский. У нас сложная ситуация с синхронным переводом, в наушниках зрителю тяжело, нет живой, непосредственной реакции, когда мы говорим — и сразу отклик. А технология создания — как везде.

Алексеев Вы после спектакля благодарили «Арлекин» за грант, говорили и про финансирование, что, мол, из Москвы денег не дождешься.

Поляков Честно скажу — нам вообще не выделяют деньги на постановки. Вы можете себе представить? Нам надо писать заявки, чтобы выиграть какой-то грант, и только если нам его выделяют, мы начинаем работать.

Алексеев Финансирование у вас республиканское?

Поляков Да. Но его практически нет. Они покрывают зарплаты, содержание театра — и всё. Плюс они еще помогают фестивалям. Ну вот «Сыну-медведю» они помогли тогда — 50 000 выделили.

Алексеев Пятьдесят???

Поляков Да. Я ходил в лес, вырубал палочки, веточки, пенечки. Такое оформление, конечно, не от бедности, но вот вся декорация, все эти штуки — 50 000. На «Попа» выделили 300 000, но ведь туда еще закладывается гонорар художника, режиссера, художника по свету, звуковое сопровождение. Покажите мне театр, который за триста тысяч ставит спектакли. Покажите!

Алексеев Из государственных в Питере не покажу точно.

Поляков Думаю у них миллиона 2–3 уходит, это минимум.

Алексеев А вам как режиссеру гонорар-то хоть выплачивают?

Поляков Конечно, у меня есть гонорар небольшой. Актерам заплату чуть-чуть подняли сейчас. В среднем могу сказать — 30, начинающие — 20 тысяч. А три месяца назад еще было 11–15. После того как Путина переизбрали еще раз, нам прибавили зарплату. На 5–10 тысяч, мы почувствовали это. Я работаю в колледже культуры, занимаюсь с детьми в студиях, ночью работаю на ходулях — фрикшоу, есть еще фаер-шоу, неон-шоу плюс просто аниматор. У меня двое детей, и я как робот. Но мы так и должны, иначе ничего не сделаем. Какие там квартиры? Ничего не сможем купить.

Алексеев А если вас позовут ставить в другой театр?

Поляков Зовут уже. Есть предложения. Понимаю, что когда уеду куда-то, то и там тоже буду этим заниматься — влюблять в себя. Есть предложение из Йошкар-Олы. Мы были там на фестивале «Майатул» с «Сыном-медведем». Хороший финно-угорский фестиваль: эстонцы, финны, карелы, латыши, марийцы. Мы часто туда ездим. И вот они там все влюбились в «Сына-медведя» — мы хотим, говорят, чтобы вы ставили. Я отвечаю: не люблю копирку, давайте марийскую какую-то историю возьмем!

Алексеев А вы думаете, что зрителю вообще интересен такой материал?

Поляков Дело же не в материале. Сейчас у театра очень большая конкуренция. Вот куда дети пойдут? Скорее, в кино пойдут, потому что там спецэффекты. Так давайте в театре так творить, чтобы дети шли! У нас со спектаклей выходили дети, одна звонит подруге, ей десять лет: «Если бы ты видела этот спектакль в 3D, ты бы обосралась!» Или выходят дети и говорят: «Воо, это так классно!» Тогда я понимаю, зачем работал! Терпеть не могу нудятину и тюзятину. Вот это «тю-тю-тю-тю, колобок пошел туда»… Дети понимают, что им что-то впиливают, просто впиливают, не по чесноку. Сказки надо играть искренне, от души и с любовью. И вот это самое главное. А у нас все говорят: «Вот Слава по детским сказкам топит». Но можно так и взрослые поставить, ведь взрослые тоже большие дети на самом деле.

Алексеев В репертуаре вашего театра есть «Три сестры», «Валентинов день».

Поляков «Лир» еще был, Мольер — «Лекарь поневоле», и местные авторы тоже есть. «Венецианские близнецы» и «Слуга двух господ» Гольдони, Вырыпаева поставил Максим Соколов. Он взрывает, ломает стереотипы. «Как играть?» — «Да не думай ты, как играть, я тебе говорю — ползи». — «Извините, а зачем я ползу по действию?» — «Действие забудь, как страшный сон, ползи, потом поймешь! Зарывайся в окопы и говори текст! Крутись на шаре и говори текст». И правильно. Мысль-то у него работает, в голове все собирается.

Алексеев На фестивале в Йошкар-Оле вы наверняка видели разные национальные театры. Мне тоже удалось посмотреть несколько, но то, что я видел, были такие «музеи». Национальные театры, которые занимаются сохранением ортодоксального театрального языка и собственной замкнутой культуры.

Поляков Наверное, вы правы. Мы приезжаем, и такое ощущение, что они остались в советской эпохе и делают кондовые спектакли, скучные. Нет, в некоторых проблески есть, и вообще они сейчас стали шевелиться, приглашать разных режиссеров. Так и надо каких-то шумных! Пригласите Бутусова и поставьте этнический материал! Да, с Бутусовым! А почему нет? Могучего тоже пригласите. А у нас нет — вот пусть местненький какой-нибудь сделает. На фига это надо? Надо же провокации в театре все время устраивать, скандалы пусть будут, но в хорошем смысле. Чтобы кричали: это надо запретить! Это же круто, если хотят запретить спектакль — сразу хочется на него пойти…

Если говорить о «Сказке о попе», то тут несколько другой адрес. Нам было важно сделать для подростков: они приходят, и вдруг на сцене их язык. А что такое подростки? Многие просто матом общаются. У меня дети как раз 13 и 14 лет. Я их спрашиваю: как вы разговариваете? «Папа, честно сказать? Матом». Мы матом со сцены, конечно, не стали говорить, но специально изучали подростковый сленг. Есть такая группа «Стомп», они на бочках, на метлах играют, и мне это очень нравится. Вот я и взял это за основу оформления, говорю художнику: «Давай Пушкина на бочках сделаем?» Молчание. Через три дня звонит: «Я не буду делать с тобой спектакль. Какой Пушкин? Ты с ума сошел?» В театре все говорят: «Слав, ты с катушек уже слетел просто. Какой Пушкин на бочках?» Хотя Пушкин-то любил бочки, мне кажется.

Алексеев Мне тоже кажется, что Пушкину бы понравилось. Это же в его стиле, он в поэзии такой озорник.

Поляков Меня многие отговаривали от этого материала. «Слава, сейчас в России нельзя. Поп, церковь, ай-яй-яй»…

Алексеев А у вас в театре есть постановки, которые «музей», грубо говоря?

Поляков По моему мнению — да. Слава богу, есть и другое. Вот у нас «Валентинов день», озорной, смешной спектакль. Или финский режиссер поставил современную пьесу про женский кризис. Типа «О чем говорят мужчины», только с женщинами. Нашему зрителю нравится, что мы разное делаем. Конечно, у нас Национальный театр, и нам сложнее в том плане, что надо на разных языках — на финском, карельском, русском. И мы как-то должны наши корни демонстрировать.

Алексеев Есть в уставе такой пункт — раз в сезон должна быть постановка на финском или карельском языке?

Поляков Раньше так было, сейчас нет. У нас репертуар складывается примерно 50 на 50, только половина спектаклей на русском. И то нам иногда претензии предъявляют: «А чего это вы на русском ставите? Вы же финики!» Нас так называют. Театр-то раньше был чисто финский. Из Америки приехали финны и организовали в 1932 году театр. Они даже русского не знали, колорит у них был европейский. Очень мощные артисты. Позже у нас еще Демидов работал. Так что в то время театр наш гремел. В этом году нам 85 лет. Куча постановок, поездок. Ездили в Москву, в Мюнхен.

Алексеев А вообще, по-вашему, у национальных театров какая особенность, кроме языка?

Поляков Я люблю все национальные штуки. У меня ведь корни карельские, хоть и намешано — карел, ингерманландец, финн, русский. Такой интернациональный замес. Но я очень люблю карельские заговоры, песни и так далее. Мне кажется, надо сохранять культуру малочисленных народов, хотя Карелия территориально — как вся Финляндия, если не больше… Основная задача национальных театров — любить это все. Ты сам можешь быть даже не этой национальности, но это надо любить. Ведь от корней идет энергия.

Алексеев Но ведь это и не в национальном театре тоже довольно важная вещь. Поляков Да. Но вот сейчас это все уходит. Деревни разваливаются, люди уезжают, это же страшное зрелище. А там, в деревнях, такой дух заложен. У меня родители художники, я с ними на пленер очень много поездил. Видел все эти деревни, откуда народ уезжает, всё забрасывают. Только старушки, старики остаются, и скоро уже все это разрушится. А когда мы забываем все, не передаем из уст в уста, как раньше, что-то настоящее уходит. Есть, например, Кижи — там еще сохранилась архитектура. Есть Сяргилахта — там «А зори здесь тихие» снимали. Там резные всякие штуки, оконца. Так что, мне кажется, корни, корни, корни надо беречь, любить. И во многом благодаря театрам это можно сделать.

Апрель 2018 г.