Те, кто видел спектакль Андрея Могучего «Три толстяка. Эпизод 1. Восстание», хорошо рассмотрели хохочущее со всех экранов лицо наследника Тутти. Лицо артиста Геннадия Блинова — ученика Анатолия Праудина (выпуск 2013 года), недавно принятого в труппу БДТ им. Г. А. Товстоногова.

Театр Комедии, театр ЦЕХЪ, построенный с однокурсниками, иммерсивный театр, БДТ Андрея Могучего — ключевые этапы пяти лет, проведенных в профессии. Разговор о творческом пути может показаться преждевременным, но все же рисует очертания пути или поиска.

Мария Пектеева Планировал ли ты возвращение в родной Киров по окончании института?

Геннадий Блинов Нет. Это был самый последний вариант, который можно было придумать. В Петербурге больше возможностей.

Пектеева Здесь ты попал в театр, где не свободен творчески, а в Кирове…

Блинов Что такое свобода творчества? Мне все говорили про театр Комедии, что это плохо. Праудин, когда узнал, что я туда пошел, скривил лицо, как все обычно делают. А я не вижу ничего плохого в том, что я там отслужил четыре года. При всех недостатках, там я почерпнул много и не успел перейти в ту стадию, когда этот опыт стал бы киснуть и законсервировался бы во мне. Как-то вовремя ушел, в нужный момент. Не скажу, что я это спланировал, но я почувствовал: пора уходить.

Пектеева Тебе сразу давали роли?

Блинов Я попал на роль Серого Мыша в «Дне рождения кота Леопольда». Это была премьера, ее сначала репетировал артист театра. Сперва у меня было полное непонимание метода работы непосредственно в актерском коллективе: они говорят, как надо, показывают, ты пытаешься что-то делать, у тебя не получается. Понимаешь, что они потом собираются в гримерках, говорят: «Господи, кого набирают в театр?» Мы репетировали где-то месяц, а на сцену выпускала уже Татьяна Казакова. Первые две репетиции сложились не очень. Как-то я встретил на улице своего партнера, который играл Белого Мыша, и он мне сказал: «Слушай, тобой очень недовольна Татьяна Сергеевна». Он сказал, что надо перебороть себя. Я подзапарился, и на следующий день все пошло нормально. У Татьяны Сергеевны стрессовый метод репетирования. Всегда такая степень нервного напряжения, что среди артистов начинается паника, будто завтра премьера. Когда ты сидишь в зале, а режиссер что-то говорит актеру на сцене, то думаешь: «Ну как ты не понимаешь-то? Она же логично объясняет». А когда ты на сцене, то вообще неясно, что тебе делать. Это очень классное наблюдение. Но! Что действительно круто в театре Комедии — это капустники. Я думаю, если бы там всегда работали так, как они выпускают капустники… Капустник — такая вещь, которую здесь делают честно, к ним очень творчески подходят.

Пектеева Неужели все этим живут?

Блинов Да. От капустника до капустника. Один раз в год! Все эти премьеры — это все так. А вот капустник!.. Главное же человека поздравить, что он двадцать лет прослужил!

Пектеева Скажи, а есть спектакли, которые тебе нравилось там играть?

Блинов «Правда хорошо, а счастье лучше» (2016), режиссер Александр Сергеевич Кузин. Это моя последняя роль в театре Комедии. Были еще «Сказки старого Арбата» Валерия Саркисова (2015). Некоторые вводы мне тоже нравились. Какие-то из них были неудобными, например, в очень старый спектакль, которому лет двадцать. Дети, которые играли в нем детей, уже выросли, и одна девочка сейчас актриса театра Комедии. Она играет в этом же спектакле, только уже другую роль.

Пектеева В какой момент появился театр ЦЕХЪ?

Блинов Сразу после выпуска.

Пектеева То есть параллельно с театром Комедии?

Блинов Да, это, кстати, прикольно. Я выпускал две премьеры в один день. Утром «День рождения кота Леопольда», а вечером я бежал в театр Малыщицкого (тогда ЦЕХЪ там базировался), и играли премьеру «Маленьких трагедий».

Пектеева Приходилось ли тебе отказываться от каких-то проектов и что для тебя является критерием отказа?

Блинов Время. Возникает несколько проектов в одно время, и ты выбираешь, что тебе важнее. От «Холокост Кабаре» пришлось отказаться, потому что это было в параллели с «Тремя сестрами» в БДТ.

Пектеева Ты сыграл роль в спектакле БДТ до того, как был принят в труппу?

Блинов Да. Казакова меня отпустила, а потом, когда выпускали «Дракона», я помню, сижу за кулисами, идет репетиция, крик, ор, все в этих костюмах… Знаешь, бывает такое ощущение, когда ты вдруг попадаешь в реальность? И я понял: пора что-то менять. Это было в марте, мы готовили какой-то очередной концерт ко Дню Победы. Пришел, смотрю: ребята в этих вечно белых рубашках, черных брюках, поют эти вечные песни: «Казаки, казаки, едут, едут по Берлину наши казаки», и я стою в этом хоре и думаю — нет. Ночь проходил, прогулял, не смог уснуть, а с утра у меня была репетиция в БДТ. Я пришел в восемь утра в театр Комедии, на листочке в двух экземплярах написал заявление, сфотографировал на память. Зашел в дирекцию, положил эти два листочка и ушел. Выхожу из театра Комедии, засовываю в уши наушники, перехожу Невский и ощущаю такую свободу! Играет какая-то музыка возвышающая, я перехожу следующую дорогу, и тут передо мной проезжает машина на скорости. Хороший мог бы быть финал!

Пектеева ЦЕХЪ был для тебя какой-то отдушиной в тот период?

Блинов Не то чтобы отдушина, просто все не могли расстаться. Дружный курс, но это довольно частое явление.

Пектеева Правда, не совсем живучее явление, хотя ЦЕХЪ вроде держится.

Блинов Миша Каргапольцев и Аня, его жена, очень много сделали. Есть активная группа, занимающаяся вещами, о которых даже думать не хочется. Бумажки всякие, гранты. Они круто работают.

Пектеева На вашем курсе было много режиссеров, из которых, кажется, только Мамкаева работает в ЦЕХе?

Блинов Да. У нее один детский спектакль и три взрослых. Потому что это на самом деле очень сложно организационно. Надо собрать актеров, а они все в разных местах, потому что нужно зарабатывать деньги. Нет бюджета, нет монтировщиков, площадки, репетиционной точки — ничего.

Вот Вите Бугакову (актер, режиссер театра ЦЕХЪ. — М. П.), который иногда решает какие-то организационные вопросы, пишут разные режиссеры с предложением поставить спектакль. И он обычно как-то уклончиво говорит, что это очень сложно. А человек ему отвечает, что привык к сложностям. И Витя думает, дай-ка я ему напишу как есть: бюджета нет, вы ищете деньги сами; собираете артистов, составляете расписание вы лично; ищете репетиционную площадку, потому что ее нет в театре, который всегда забит арендой; вы самостоятельно договариваетесь со светом, со звуком… На что режиссер ему отвечает: «Нет, спасибо». Потому что это реально неподъемный груз. То, что Витя выпустил «Нос»… Не знаю, как он это сделал. Собрал десять человек из разных театров и выпустил спектакль. Круто!

Пектеева Насколько я знаю, ЦЕХЪ сейчас переживает сложные времена. Блинов Очень выросла аренда, и ЦЕХу нужно переехать в более дешевое пространство.

Пектеева Как же до сих пор оплачивали аренду?

Блинов В основном гранты, иногда мы скидывались по две тысячи рублей, когда было совсем тяжело. Кто сколько мог. Пектеева Вы его сами строили, это же ваш дом в некотором смысле.

Блинов То, что мы это сами сделали, — конечно, подвиг. Почему-то редко ценят, когда говоришь: «Вот мы театр построили». Все говорят: «Ммм, понятно». Люди не представляют, что актеры не умеют класть пол, а мы пол делали, кирпичи клали.

Пектеева Правильно ли я понимаю, что участие в спектакле «Три сестры» в БДТ подтолкнуло тебя к размышлению о другом театре и конкретно об этом театре?

Блинов Нет, конкретно об этом театре я не думал. Но понял: может быть по-другому. Когда я пришел на репетицию в БДТ и увидел, как работают люди, артисты разных поколений, я понял, что это люди с очень высокой степенью самоуважения и к ним с таким же уважением относится режиссер.

Даже не с уважением, а с пиететом. Это меня поразило, начало сразу колотить, коробить.

Пектеева Из театра Комедии ты ушел в никуда? Как долго ты пробыл без работы?

Блинов Я не работал нигде две недели. Готовился к съемкам. Должен был ехать в Москву на тренировку по боксу для кино, но мне позвонила режиссер фильма и говорит: «Ты лучше здесь порепетируй, видео мне поотсылай». И вот у меня свободный день. Ливень, и непонятно, что делать. Приходит сообщение о кастинге на «Безликих». Я подумал — схожу, какая разница. Пошел. Прошел первый тур, второй тур, третий тур.

Пектеева А туры — это что?

Блинов Первый тур был тренинг, за которым наблюдают три режиссера и креативный продюсер. Артистов запускали по двадцаткам. Из них выбирали человека четыре. Потом второй тур — задание здесь и сейчас. Потом было самое интересное — три дня семичасового интенсива. В одном помещении, состоящем из двух комнат, было человек шестьдесят, и все они как-то курсировали. Там тоже отсеивали. Из шестидесяти-семидесяти человек осталось тридцать.

Пектеева Расскажи про подготовительный этап «Безликих».

Блинов Очень крутое время. Я нигде не работал, и у нас начались тренинги. Два месяца каждый день с одиннадцати утра на разных площадках (в основном танцевальных). Я почувствовал себя словно на первом курсе, как будто я опять ничего не знаю. И ребята новые, среди них не так много профессиональных артистов. Очень хорошая, здоровая атмосфера. Тут все так честно, с чистой совестью работают. Самое полезное — практика выхода из зоны комфорта. Это всегда очень страшно. Мы привыкли, что нам комфортно. Например, комфортно кривляться, а не быть честным. Было задание полежать в людном месте на земле три минуты: в метро, в Мариинском театре, что-то такое.

Пектеева И где ты полежал?

Блинов В первый раз я полежал где-то с друзьями на вокзале. Понял, что это фигня, потому что рядом с друзьями это не работает. В следующий раз я полежал у Спаса на Крови. Лежу, через минуту подходит Фролов (Алексей Фролов окончил курс А. А. Праудина; артист театра ЦЕХЪ, в 2017 году сотрудничал с БДТ. — М. П.): «О, здорово!» И ложится рядом со мной.

Пектеева Он тоже участвовал?

Блинов Нет, просто мимо шел. И я понял, что это опять не то. По-настоящему правильно получилось, когда я вышел из метро… Там пешеходный переход, до фига людей. Я думаю: здесь. Ложусь не на пешеходном переходе, а рядом. И это было мощное ощущение. Есть еще такой момент, что не нужно придуриваться, ты просто должен лежать и смотреть в небо. Soft focus называется, типа размытый фокус — прием. И когда к тебе кто-то подходит и спрашивает, в порядке ли ты, ты должен говорить, что все окей. И ко мне человек восемь подошли, спросили:

— Все в порядке?

— Да, да.

— А чего ты лежишь? А никому нельзя говорить, что это задание.

— Просто лежу.

— С тобой точно все в порядке?

— Да, да, все хорошо.

Создается ощущение, что человек в обморок упал. Шли какие-то девушки: «Можно с вами полежать?» Полежали, встали, ушли. Реальность другая. Странность, которая заставляет людей обращать на это внимание. Возникает такой маленький театр.

Пектеева Наверное, зрители на таком спектакле испытывают что-то похожее в плане выхода из зоны комфорта?

Блинов Да, но, как показывает практика, зрители намного больше хотят делать, чем принято от них ждать. Они не хотят сидеть, наблюдать.

Пектеева Вероятно, зритель, который этого не хочет, туда и не попадет. Известно же, что это иммерсивное шоу.

Блинов Да, люди, приходя туда, хотят создавать историю, хотят вершить судьбы. И бывают очень крутые зрители.

Пектеева Подобными заданиями вас готовили к тому, что происходящее с вами может быть непредсказуемым?

Блинов Речь о том, чтобы быть более открытым. Прислушиваться к своим импульсам здесь и сейчас. Например, ты не можешь пропустить, что зритель уронил тарелку. Ты должен как-то это естественно обыграть.

Пектеева Ты участвуешь еще в одном иммерсивном проекте — «Маршрут № 2» по текстам и биографии Даниила Хармса. Как считаешь, это спектакль?

Блинов Это некая акция. Да, спектакль, мне кажется.

Пектеева Ты здесь не совсем артист, получается? Тебя даже не видят (у зрителей завязаны глаза).

Блинов Я проводник. Это самое крутое ощущение, потому что ты впахиваешь, потеешь. Это может глупо прозвучать: потеете — и что? На самом деле пот — нормальный показатель, что ты хорошо поработал. Работаешь непосредственно со зрителем, тет-а-тет. Думаю, за этим люди и ходят в театр, чтобы вдруг ощутить в себе воображение. Чтобы что-то пробудилось.

Пектеева Мне кажется, Хармс очень многое пробуждает. Интересно, каково артисту, который привык быть на виду?

Блинов У меня нет никакой любви к тому, что на меня смотрят. Пектеева Здесь вы работаете командой. Как вы общаетесь между собой?

Блинов На языке жестов.

Пектеева Бывает, что люди снимают повязки?

Блинов Бывает, что вообще не надевают. Но в основном все сидят в повязках до конца. Иногда я офигеваю от мимики людей. Например, я направляю на человека свет и вижу, что он улыбается. Слушает текст и улыбается. Что-то представляет. Брызгаешь — люди вздрагивают. Можно сделать фотоколлаж из эмоций.

Пектеева Обычно же софиты мешают артисту видеть зрителя. Человек, сидящий с закрытыми глазами, понимает, что его видят, и он, может быть, какие-то вещи нарочно пытается продемонстрировать.

Блинов Я даже об этом не думал. Да, кто-то может бояться. Кто-то зажимается и сидит так до конца спектакля. Кто-то открыт, кому-то не нравится. Чавкаешь, например, над ухом у женщины — дергается… Это индивидуальная работа с каждым зрителем. С одной стороны, круто, когда работает массовое бессознательное, когда весь зрительный зал превращается в некую семью. Например, все смеются. Смеются же не потому, что всем гомерически смешно, просто пятнадцать процентов разожгли огонь во всем зале.

Пектеева Параллельно с проектом «Безликие» возникла работа в «Трех толстяках» в БДТ.

Блинов О, это было забавно. У меня опять должно было быть две премьеры в один день, но не детский и вечерний, а два взрослых спектакля. По времени никак было не состыковать. Но премьера в БДТ перенеслась, и я смог сыграть «Безликих».

Пектеева В «Трех толстяках» ты репетировал не ту роль, которую в итоге сыграл. Как это происходит? Вот вы читали текст… И, кстати, какой текст вы читали?

Блинов Изначально мы читали текст Олеши. Потом пьеса была переписана во множестве вариаций. Процесс работы строился так, что сначала появились декорации, а потом уже все остальное. Текст писался от декораций. Меня позвали, сказали: пробуй это, это и это. Я пробовал Тибула. Учился играть на трубе и ходить по канату.

Пектеева Почему роль поменялась?

Блинов Случайно. Я ходил солдатиком во дворце (в этой сцене нет Тибула). Ходили, бегали, Леша Фролов пробовал Тутти. Что-то у него получалось, однажды он не пришел, не смог. Мне сказали: иди полежи на кровати за Фролова. Я переоделся…

Пектеева Хорошо лежал? Блинов Да, костюм мне очень шел… Потом я репетировал две роли параллельно. Пектеева Как тебе работа в таком методе? Ты же ученик другой школы.

Блинов У меня есть опыт этюдного метода, и я смогу к нему вернуться. В репертуарном театре сложно работать этюдами. Разные люди, разные артисты. Нужно очень много времени потратить на притирку к партнеру.

Пектеева Ты учился у Праудина, где вы делали этюды. Потом работал с Казаковой, там вы этюдов не делали, а делали то, что говорят, теперь ты попал в театр, где все иначе. Что происходит на репетиции Могучего?

Блинов Как это обычно бывает в театрах? Приходит режиссер, начинается репетиционный процесс. У тебя есть какой-то багаж (опустошаться же ты не умеешь). И тебя начинает учить режиссер. «А, понятно», — записал себе в тетрадку.

Приходит следующий режиссер:

— Ты знаешь, как это играть?

— Да, вот, пожалуйста, здесь все написано.

— Кто это тебе сказал?

— Василий Петрович.

— Кого ты слушаешь? Понимаешь, искусство — это просто… дышишь и все.

Приходит третий и все перечеркивает. Все постоянно учат. А с Могучим круто то, что он сам не понимает, как надо. Он ждет от тебя предложений, и это подстегивает! Я в первый раз столкнулся с тем, что с меня требуют как с профессионала. Есть конкретная задача: хорошо бы, если бы вот так. И ты думаешь, как бы так сделать. Что-то предлагаешь. Он ставит планку, а актер до нее должен допрыгнуть. Скорее всего, не допрыгнет. Потом он может ее поменять, и это тоже классно. И в этом он, наоборот, является таким проповедником свободы. Артисты иногда жалуются: «С нами не работают, нам не объясняют, что нам делать, нам не объясняют действие, сверхзадачу. Мы не оговариваем, о чем мы играем». Это такая внутренняя работа, которая должна быть сделана дома. А когда надо, это само объяснится.

Никто тут не делает так:

— Стоп, а о чем ты сейчас думаешь? У тебя внутренний монолог есть сейчас?

— Нету.

— Вот. А видно ведь. Я сижу там и вижу, что ты без внутреннего монолога, Васенька.

Пектеева То есть в твой внутренний монолог верят?

Блинов Не знаю. Не факт. С одной стороны, иногда сложно. Например, тебе не делают замечаний три дня. Что-то не то. Начинаешь сам себе надумывать.

Пектеева У меня ощущение от спектаклей Могучего, что в них мощная структура, которая существует непоколебимо и работает, как машина. И отсутствие внутреннего монолога у кого-то из артистов может остаться незамеченным. Ты можешь продумывать свой список покупок на вечер, а при этом будешь убедительно выглядеть. Никто не усомнится.

Блинов На самом деле нет такого, чтобы он просил просто говорить текст. Иногда есть, но редко. Могучий требует сутевых вещей. Про список покупок это чересчур, но до десяти можно сосчитать иногда.

Пектеева Как вышло, что «Три толстяка» растроились? Должен же был быть один спектакль?

Блинов Когда уже все понимали, что творится неладное, Андрей Анатольевич сказал: «А я — река».

Как идет — так идет, ничего не могу с этим поделать. И это так просто прозвучало, я подумал, а чего париться? Ну, растроился, ну, распятерится. Мне кажется, это правильно с точки зрения зрительского интереса, потому что посмотреть спектакль — это здорово, но посмотреть трилогию, а еще ждать третьей части — это очень интересно. Круто, что «Войну и мир» взяли и в один акт сократили, а «Три толстяка» — три спектакля. А книжечка такая тонкая. Все наоборот.

Пектеева Сейчас ты репетируешь с Константином Богомоловым пьесу Виктора Гусева «Слава». Какое у тебя впечатление от пьесы?

Блинов Она написана очень легким стилем, почти пушкинским. Как будто фразы льются, вытекают друг из друга. Мне нравится, что есть некое переосмысление советского прошлого. Обычно же либо пародия, либо ирония, либо жестокость с упором на репрессии, на миллионы людей, убитых в лагерях. Уже невозможно слушать о том, какой Сталин плохой. Мы очень долго сидели и разбирали пьесу. Подробно, честно и немного цинично. Богомолов очень хорошо умеет слышать (он даже сам об этом говорит). Он такой тихий тиран — никогда не повышает голос, но создает такую атмосферу, что если кто-то двигается, шебуршит… Сильный контраст после репетиции с Могучим, когда бригада монтировщиков могла во время сцены проходить мимо и этого вообще никто не замечал. Серьезно. Тут ты открываешь дверь, очень аккуратно входишь и чувствуешь, как тебя сжигают этой ледяной энергией. Кстати, я слышал мнение, что Богомолов больше питерский, чем московский. Мне тоже так показалось, потому что в нем есть некий снобизм, отсутствие восхищенности, его цинизм ближе к питерскому.

Пектеева Прошло пять лет с тех пор, как ты окончил институт. За это время ты поработал в двух больших театрах, во множестве проектов и немножко в кино. Какие планы?

Блинов Сплошь и рядом бывает так, что профессия надоедает. Это страшно, когда люди занимаются нелюбимым делом. Нужно выходить на другой уровень. Я вот сейчас немного на другой уровень вышел, но это все пока что за счет БДТ. Сейчас фраза «Я артист БДТ» моментально меняет отношение ко мне. Пока что место меня красит, а не я место… Мне очень хочется поработать в Москве. Я сейчас много работаю с московскими ребятами, и есть разница, причем колоссальная. Они очень скоростные, четкие, но у них нет самоиронии. Мне кажется, петербургского артиста заставь играть любовь — самые крутые всегда это сделают через иронию. Для меня одни из лучших в Питере — это Коваленко и Лысенков. Вот они, мне кажется, отвечают за стиль питерских артистов.

Пектеева Как думаешь, у тебя есть амплуа?

Блинов Да, в последнее время я стал это ощущать. Во всех ролях присутствует простак. Да, и Тутти, и Дон Гуан. Простак натягивает на себя разные личины, но он все равно остается простаком. Я вижу в этом юмор и свою тему. Несоответствие внешнего и внутреннего — это самое ценное. Я вспоминаю самые интересные свои работы, они всегда гротесковые. Мужик без ноги в «Казусе Кукоцкого» (спектакль на курсе А. А. Праудина по роману Л. Улицкой. — М. П.). Понятно, это воспоминание, оно еще и приукрасилось, но Мужик без ноги — это эталон. Его в тексте практически нет, там про него два слова написано. Это дед, который все время матерился. И у меня был материал для сочинения: пустыня, песок, мужик без ноги. Вот это была моя актерская победа. Человек заблудился в пустыне, от всех отстал, у него всегда с собой песок и строительная лопата. Он разворачивает мешок с песком, лепит ногу. И в какой-то момент облачко небесное закрыло его — и появилась живая нога. Он прошел какой-то этап. Оживает нога, и выкатывается футбольный мяч… И «Дон Гуан» к этому имеет прямое отношение. Когда простак натягивает на себя шапку и говорит: «У меня куча женщин», — это смешно. Вроде ты и не веришь, а может, и правду говорит. Вот такие темы мои, мне кажется.

Июнь 2018 г.