Вот уже второй год подряд на Санкт-Петербургском культурном форуме работает секция «Цирк» под руководством Славы Полунина, и второй год в рамках этой секции собирается узким кругом подсекция «СоциоЦирк». То есть в Петербурге (на этот раз в «Чаплин-холле», что на Пироговской набережной, и в стенах «Упсала-цирка» происходит грандиозное событие, почти незаметное широкой общественности. И если на конференцию по современному цирку и уличному театру, проходящую параллельно, собираются практики циркового искусства, театроведы и даже залетные журналисты прошмыгнут, прельстившись громкими именами, то в аудиторию подсекции «СоциоЦирк» приходят только те самые социальные, театральные, цирковые педагоги, больничные клоуны, первопроходцы, изобретатели, подвижники. Здесь формируется профессиональное сообщество так недавно зародившегося в России движения социальных цирка и театра, но формируется оно, увы, почти без свидетелей. Пусть же эти два дня с некоторыми купюрами и сокращениями, без перерыва на обед и без кофебрейков, оживут на страницах «ПТЖ».

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ. ТЕОРИЯ

Вот в небольшом зале «Чаплин-холла» собрались как знакомые с прошлого, первого заседания секции люди, так и новые зарубежные гости. На конферансе в этот раз Наталья Касьянова, театральный педагог из Америки, здесь же и Лариса Афанасьева, основатель «цирка для хулиганов» (о котором не раз писал «ПТЖ»), собрались ребята из организации «Докторклоун» и другие профессионалы и волонтеры больничной клоунады. Приехал Владимир Чикишев, руководитель театра для глухих и слабослышащих детей «Пиано», о котором мы писали в «социальном» номере. Открыли же собрания зарубежные коллеги.

Первым слово предоставили высокому французу со сказочным именем Элевтериус Кешижиоглу, и оказалось, что социальные цирки — это большое международное движение, которое организация «Караван» старается объединить и максимально профессионализировать. Он показывал слайды и говорил: «Смотрите, сморите, вот здесь мы собрали ребят со всего мира, а здесь мы все вместе строим цирк, вот акробат с Мадагаскара, а вот канатоходцы». Он говорил о том, что специального образования для педагогов таких детских цирков еще нет, но он и его команда работают над этим. И чем больше рассказывал Элевтериус, тем становилось очевидней, что все это большое движение появилось не так уж давно, но силами мечтателей и энтузиастов, не имевших поначалу к профессиональному цирку никакого отношения, оно разрослось до большой международной организации, сотрудничающей с Цирком дю Солей и открывающей при европейских университетах программы по подготовке педагогов социального цирка.

ЭЛЕВТЕРИУС КЕШИЖИОГЛУ, президент Ассоциации детских европейских цирков «Караван», Франция

Я хочу рассказать, чем мы нимаемся. «Караван» — это рабочая группа, состоящая из 12 организаций, а скоро нас будет уже 14. Идея созать подобную организацию пришла к нам в октябре 2007 года с цирком Кабуваци из Германии, Школой цирка в Брюсселе и нашей организацией «Самый маленький цирк мира» (когда он создавался, то делался одним человеком — водителем метро, а первый мастеркласс проводился для четырех человек). В 2008 году к нам присоединился цирк «Бельфаст» (он работает с католическими общинами), цирк «Элебург», финский цирк «В Тампере», «Зальтемпанк», цирк из города Люксембурга и другие детские и молодежные цирки. И вот совсем недавно в «Караван» влились цирк из Чешской Республики, Ирландский цирк «Голоуэй комьюнити циркус» и петербургский «Упсалацирк». В общем, мы стараемся создать большую международную организацию.

Наши цели:

1. Мониторинг качества обучения цирковому искусству. Вчера мы посмотрели, как работает «Упсалацирк». Мы увидели, как все профессионально, как дети заботятся друг о друге, увидели, что артисты не только технически выполняют свою задачу, но работают с собой и с публикой. 2. Использовать цирковое искусство как образовательный инструмент. Мы работали с университетами, чтобы понять, как с помощью творчества можно интегрировать в общество детей, которые оказались выключены из него. 3. Способствовать саморазвитию молодых людей. Мы стараемся помочь молодым людям преодолеть свои социальные и психологические проблемы. Чем практически занимается ассоциация «Караван»? Мы организуем обмен. Например, молодежь из «Упсала-цирка» сможет приехать к нам и наоборот. Мы организуем программы для педагогов и преподавателей. У нас есть программа для волонтеров. Последний вид деятельности — исследования в области социального цирка.

Мы провели уже десять обменов в разных городах — Белфасте, Брюсселе, Люксембурге, Стокгольме. И каждый раз задача одна — помочь детям встретиться. Наша цель — не международные соревнования, а сотрудничество, работа вместе. До сих пор в обменах участвовало около трехсот человек, которые затем продолжили свою работу в волонтерских и других организациях. Особое внимание уделяется программам для инструкторов и тренеров. Человек, занимающийся социоцирком, задачи которого — изменение взаимоотношений человека с социумом, помощь в социальной интеграции, должен получить хорошую подготовку. Именно поэтому мы создали специальные программы по обучению инструкторов.

Еще одна наша программа — современный художественный цирк. Как я говорил, нельзя отделять социальную работу от художественной, артистической составляющей. Сегодня цирк отличен от того, что мы видели сто лет назад: он открыт новым дисциплинам, и акробатика, например, соседствует с современными видами уличных танцев и видов спорта — хип-хоп, паркур и т. д.

Сейчас мы работаем над еще одной частью наших обучающих программ с тремя университетами и готовим университетскую программу, чтобы позволить инструкторам и артистам цирка получить новые инструменты для их работы. Это и профессиональная и экономическая задача: необходимо гарантировать этим людям занятость.

Все это позволяет нам использовать цирковое искусство в работе с трудными детьми и детьми-инвалидами в рамках улучшения положения того или иного региона. Общество меняется, находятся люди, которые не боятся делать что-то новое, как Лариса Афанасьева, как другие первопроходцы, которые говорят себе: «Нельзя, чтобы люди все больше и больше отъединялись друг от друга, мы должны это изменить».

Наш коллектив с трех человек вырос до двадцати семи. Это мы в строительных касках, потому что что-то строим (показывает слайды). А это фото с проекта 2011 года, где были артисты из Швеции, Испании, Канады, Бельгии, Италии — они только что приехали, и мы построили живую человеческую пирамиду перед Эйфелевой башней.

Следующий проект — хип-хоп цирк. Чтобы построить что-то, надо сначала что-то разрушить, и мы перестраиваем наше бывшее здание — спортивный зал. Сейчас самый разгар строительных работ. Во время стройки артисты приходят на стройплощадку: вот здесь мы видим людей из Гваделупы, из Франции, с Мадагаскара. Прямо в строительном котловане они создавали номера. На фото видно, что наша площадка находится в жилом квартале, с большими домами, где у людей много экономических трудностей, и мы именно здесь строим цирк. Вот это — октябрь: цирк уже начинает появляться на поверхности, а вот это — макет, на котором видно, на что будет похож «Самый маленький цирк мира». А вот это — тоже стройплощадка, и на ней артисты и спортсмены паркура со всего мира.

Еще одна важная цель нашего социоцирка — создание международной труппы. Мы все граждане мира и хотим привлекать новые и новые страны. Вот это люди из Мозамбика. Вот артистка с Мадагаскара, которая начинает спектакль, пока люди ждут у входа в зал. А вот канатоходцы. Они показывают, как мы работаем. Наша работа сложна и затратна: необходимо балансировать и верить, что мы можем преуспеть. Но важно понимать, что канатоходец не тот человек, что готов умереть, а тот, что очень любит жить. Перед нами всегда — вызов. Он и делает нас сильнее.

На Мадагаскаре мы работали в ветхом здании, в неблагополучном районе, где много наркотиков и других проблем, а дети развлекают себя тем, что устраивают костры. Через полтора года все они стали приходить в наш цирк. Не надо сдаваться.

Все люди могут присвоить искусство. Здесь вы видите, как мы работаем с жителями кварталов, и люди начинают по-другому относиться к искусству, потому что они вспоминают о клоуне, ребенке, который живет в каждом из нас.

А вот это наше здание, которое открыло двери в июне 2014 года, и мы надеемся, что вы к нам приедете!

Следующие докладчики, коллеги Ларисы Афанасьевой из Германии, педагоги и основатели цирка для детей с синдромом Дауна «Зоненштих» Михаэль и Анна-Катарина Андреес. Они презентуют свой цирк так, как будто спешат поделиться какой-то грандиозной новостью: постоянно перехватывают друг у друга микрофон, поясняют, дополняют, делятся любимыми мыслями. Педагоги «Зоненштих», так же как и похожий на волшебника Элевтериус, с любовью смотрят на слайды, где изображены их жизнерадостные артисты.

Анна-Катарина Андреес Рассказывая о нашем цирке впервые, мы начинаем с представления артистов. Основная часть нашей труппы живет прямо у нас в интернате. Не потому, что они ограничены в возможностях, а потому, что им так комфортнее: это ключ к их компетенциям, это их мир. Мы артистов представим словами из их же интервью.

Михаэль Андреес Анна Донахью говорит: «Я свободна в танце. Я хорошо концентрируюсь. У меня нет чувства страха. Я люблю находиться на сцене. Я буду продолжать. Посмотрите, какие мы счастливые».

Анна-Катарина Это Кристин Волар. Она говорит: «Для меня важно получать большое количество советов, ведь я хочу научиться восхищать публику. Я могу доказать и показать, что я чувствую. В танце у меня есть и ненависть, и любовь, и ссора. В танце возникают притяжение и отталкивание друг от друга. На сцене я рождаюсь заново: дружелюбие и радость. В цирке я могу осуществить свою мечту в чувстве движения, которое я выработала у себя, и я могу показать свое тело».

Михаэль Это Флориан Клоц, он говорит: «В цирке я становлюсь увереннее. Я выхожу на сцену, в музыке есть такт, есть чувства, есть командный дух».

Анна-Катарина Герман Хеслер говорит: «Я всегда силен. Но в цирке я становлюсь гибким, как кошка. Я чувствую себя хорошо, сбалансированно. Я люблю цирк».

Михаэль Сестра моей жены Анна-Мария Фишер: «Самое замечательное в цирке — это трапеция и акробатика. Это серьезно, но не опасно, на самом деле — всегда есть помощь, есть поддержка, страховка. Мы хотим показать публике, что мы — лучшие акробаты. Публика этого не знает и удивляется, что мы так хорошо это умеем».

Анна-Катарина Рошен — он катается на моноцикле: «Я люблю цирк. Я чувствую себя цирковым артистом. В акробатике лучше понимаешь себя, свое тело. Иногда становится опасно, и необходимо мужество. А мужество и силы даны, что проверить доверие друг другу. Здорово отрываться от земли. Мне недостаточно быть на земле, я хочу в воздух. Мне доставляет удовольствие ходить на голове. Я чувствую себя уверенно и легко, как легкая птица».

Михаэль Вот что говорят артисты о себе… Без них нет цирка. К осени 2014 года наш цирк насчитывает 50 артистов в возрасте от 8 до 30 лет. Большую часть жизни они проводят в интернате, у многих — сложности с обучением. Раз в неделю мы работаем с отдельной группой, раз в неделю — общие занятия по танцам. Со всеми артистами у нас партнерские отношения, потому что это взрослый театр.

А начинали мы в январе 1997-го как маленькая группа, кружок, к 2007 году этот кружок вырос, и мой партнер и супруга Анна-Катарина присоединилась к нам, мы перешли в формат варьете, театрацирка и через него пришли к новому цирку. Мы работаем с традиционными техниками, делая микс танцтеатра и цирка.

Анна-Катарина Мы считаем, что наши актеры должны быть на виду, должны быть заметны. И в Берлине мы работаем с большим театром-варьете в центре города, чтобы показать людям, что мы есть.

И дело не в том, что мы ограничены в возможностях, должно быть интересно наше искусство как таковое. Мы называем себя не только «Цирком Зоненштих», но еще «Центром подвижного искусства», и именно этим мы на самом деле и являемся. Если ощущать себя только цирком, не сможешь воспитать ни фокусников, ни акробатов, ни клоунов. Речь идет о подвижности, о движении: только те люди, что движутся, могут изменить что-то в мире, изменить себя и заметить это изменение благодаря зрителю. Зрители приходят, и у них возникает вопрос: а как я вообще смел называть такого человека «человеком с ограниченными возможностями»?

Михаэль Для нас цирк — это способ вывести творчество из зоны Я в зону ТЫ, передать его семье, социуму. Это — общественная задача цирка. И поэтому прежде всего мы хотим, чтобы общество видело наш результат. Ведь наши артисты или, например, артисты «Упсала-цирка», как никто другой, заслужили право быть в центре внимания общества. Их искусство нужно обществу. В обществе невозможно жить без чувства «общности».

Это очень хороший форум, но жаль, что мы отделяем социоцирк от просто цирка. Ведь это все — один цирк: мы все создаем эстетику, аккумулируем этику (эстетику внутреннего), все создаем искусство — от индивидуальных фантазий к социальным проблемам. Это те вопросы, которые взламывают все границы, и даже родители наших артистов начинают удивляться преображениям собственных детей — так сильно действует объединение социальной и индивидуальной фантазий.

Анна-Катарина Я хотела бы рассказать о трех ключевых группах, которые есть в нашем цирке. Это ансамбль взрослых: 15 артистов от 25 до 30 лет. Они занимались у нас и раньше до 18 лет, но теперь у них есть профессии: портниха, садовник, кто-то работает в детском саду. Два раза в неделю они приходят к нам: один раз в понедельник — потанцевать и встретиться со своей цирковой семьей и в четверг на тренинг по цирковому искусству. В общем, пять часов в неделю тренируются. По выходным иногда бывают специальные семинары и шоу.

Вторая группа: цирк «Зоненштих юниор» — от 13 до 19 лет — совершенно другая, другие задачи, иные тренинги.

Третья — детская — группа от 8 до 13 лет. Для каждой группы — своя программа. Поэтому у нас всегда работают 5–6 тренеров, которых мы сами обучаем.

Михаэль Я недавно прочитал книгу «Помогать друг другу», где написано: «Помощь — это проблема. Тому, кому только помогают, иногда становится хуже, он становится слабее от помощи. Поэтому все должны не только получать помощь, но и помогать друг другу». Мы стараемся, чтобы наши артисты, и взрослые и маленькие, научились помогать.

Анна-Катарина У нас есть гала-концерт, который возник в кризисный момент лишь благодаря взаимопомощи: мы не успевали с программой, у многих обострились болезни, и мы решили выйти с тем, что есть, не дожидаясь премьеры. Объединили наших начинающих артистов со старшими и с артистами Хамелеон-театра.

Михаэль Когда мы работаем такой сборной командой над номерами, мы не обсуждаем их, почти не разговариваем. Есть, кроме разговора, другие каналы общения.

Наши артисты мыслят в несколько иных категориях и говорят короткими предложениями. Не потому, что не в состоянии создать сложную фразу. Обычный человек воспринимает многозначные слова. А человек с синдромом Дауна воспринимает максимум два значения слова, поэтому сам максимально конкретен и чуток к слову, к жесту, к движению. Для него важно, чтобы его правильно поняли. Отсюда и мы ищем другие — невербальные — средства коммуникации.

Практика общения — центр нашего внимания. Необходимо выстроить общий центр движения и общения. Необходимо находить и настраивать контакты друг с другом, из этого и возникают наши цирковые номера.

В финале монологов зарубежных гостей Лариса Афанасьева говорила справедливые, но невеселые вещи о российской социальной работе, в которой случаются отдельные прорывы, но, увы, нет системного развития. Все, что происходит, заслуга отдельных личностей, таких как Владимир Чикишев, создавший театр при интернате для слабослышащих, как сама Лариса, воплотившая в жизнь, казалось бы, невозможную мечту о настоящем цирке для хулиганов. Афанасьева обостряла и уточняла темы, заданные гостями. Разговор шел о критической нехватке профессиональной подготовки у людей, занимающихся социальной работой в России, о том, как катастрофически непрестижна и низкооплачиваема у нас любая социальная работа. Вопрос, как сделать так, чтобы в социальный цирк шли самые лучшие и талантливые, как сделать эту деятельность популярной, как развивать и художественный и педагогический уровень без пополняемого кадрового ресурса, интересовал докладчиков из Германии и Франции, но они уже как будто нашли на него ответ, уже работают с университетами, уже пишут программы и разрабатывают новые специальности, объединяют силы театральных, цирковых и социальных педагогов, устраивают обучающие обмены. В России каждый педагог с уникальной и, что важно, рабочей методикой вынужден один на один биться и с системой образования, и с отношением в обществе к социально-ориентированной деятельности, а главное, только он сам может воспитать себе смену. Что и делают Лариса Афанасьева, часть команды которой состоит из «хулиганов» «Упсала-цирка», решивших стать не артистами, а педагогами, и Владимир Чикишев, дочь которого Анастасия Чикишева вместе с отцом приехала проводить мастер-класс.

Их короткие визитные карточки завершают первый, «теоретический», день в подсекции «СоциоЦирк».

Владимир ЧИКИШЕВ, театр «Пиано»

Я занимаюсь «Пиано» уже 28 лет. Так как я и режиссер, и директор интерната, то я занимаюсь не только театром, но и созданием питательной среды него. Если этого не делать, театр будет напоминать клумбу посреди шоссе, а это очень опасно. Не должно быть контраста. Поэтому у нас не просто школа, а школа-театр-дом. Дети живут у нас шесть дней в неделю. Собственно, интернат на любом языке звучит настораживающее, это не очень полезно для людей и детей. Наша задача — сделать его полезным. И в этом нам помогают игра, радость и самостоятельность. САМИ — это основа мотивации. Слишком много взрослых в поле зрения детей. А дети должны сами многое делать. Отсюда — импровизация, фантазия, танец. Нас часто спрашивают: как дети танцуют под музыку? А как же «душой исполненный полет»? Дети богаты внут е. Они это движение просто реализуют. Тане все. Этим мы и занимаемся.

ЛАРИСА АФАНАСЬЕВА, «Упсала-цирк»

Наш цирк существует 15 ле овения нас интересовали две вещи: мы н ли, чтобы дети вызывали жалость, и мы хоте оящее цирковое пространство: не спортзалы и школы, не холлы детдомов, а свое пространство. Дальше возник вопрос: как мы будем развиваться?

Расскажу, какая система сложилась на сегодняшний день. Как наши дети попадают в цирк? Как правильно детям из группы социального риска предложить проект? Необходимо правильно их вовлечь и мотивировать. Ребята из «Упсалы» не приходят к нам сами, так как это в основном воспитанники коррекционных домов, приемников и так далее. Мы сами приходим к этим детям и говорим: «Ребята, мы самый крутой цирк в России». Прямо так. Это связано с тем, что в коррекционных школах учатся дети с заниженной самооценкой, и очень часто это не проблема их умственного развития, это — социальная задержка. Им стыдно, что они учатся в такой школе. А мы, например, говорим: «Парень, у тебя самые красивые уши, поэтому ты выбран в наш цирк». И он удивляется: «Как? Я??» Дальше мы говорим: «Но у нас будет кастинг. Нас не интересуют твои физические данные. Твой единственный талант — готовность ежедневно посещать мастерклассы». Те дети, которые работают, проходят отбор и попадают в наш шатер. Они говорят: «Вау!» Но ребенок не гость здесь, а полноправный участник. Это — правила игры.

Дальше — подготовительная неделя: они готовятся, знакомятся с правилами цирка и учатся ходить в душ. Каждый новый набор группы я определяю по запаху. И это деликатная и важная вещь: за неделю объяснить, что ты — артист, а для артиста важна гигиена. И для этого мы придумываем разные игры. Через неделю они проходят этапы посвящения, по завершении которых им выдается удостоверение настоящего циркового хулигана. Оно дает право приходить на все наши проекты. Это ценно, и ребята его очень берегут.

Основополагающая установка — это качество. Репетиции проходят пять раз в неделю: акробатика, пантомима, ритмика, актерское мастерство. Ребята ходят в музеи, смотрят кино, встречаются с интересными людьми. Акцент не делается исключительно на физике — это не омоновцы и не охранники. Все должно быть в гармонии.

И еще немного про набор. Год новые ребята должны наблюдать за остальными. Постоять на гардеробе, посмотреть, как работают артисты, осветители и т. д. Дальше их ждет экзамен из трех частей. Они должны захотеть научиться: жонглировать мечами, сесть на шпагат и так далее. Главное — захотеть. Это не фабрика и не спорт. Мотивация важна. Дальше ребята попадают в группу участников. То есть они участвуют в реертуарных спектаклях. Когда им исполняется 14, они проходят тренинг по волонтерству и могут участвоть в наборе, помогать с обучением. В этот момент мы понимаем, кто может стать педагогом. Сейчас несколько выпускников стали нашими тренерами, и мы хотим эту преемственность развивать.

ДЕНЬ ВТОРОЙ. ПРАКТИКА

Этот день был полностью посвящен практическим занятиям, все заинтересованные участники форума собрались под куполом «Упсала-цирка», и начались мастер-классы. Выбор был большой, тут все успеть не получится, либо смотри, как Лариса Афанасьева работает со своими «хулиганами», либо как гость из Франции Элен Густэн обучает волонтеров, российских и латышских больничных клоунов, можно заглянуть на мастер-класс Владимира и Анастасии Чикишевых, умеющих разбудить фантазию ребенка без лишних слов и так же без лишних слов за каких-то полчаса сделать из незнакомых детей сплоченную команду, а можно узнать, чему же научит профессиональный цирковой акробат Андрей Сильчев начинающих цирковых артистов.

В прошлом году на цирковой форум приезжала основательница французской школы больничной клоунады «Доктор Смех» Каролин Симон, рассказавшая об отличиях профессиональной и волонтерской больничной клоунады (интервью с ней было в № 74 «ПТЖ»). На этот раз упор был сделан на практические занятия, и на форум приехала ученица Каролин Симон, больничный клоун Элен Густэн с большим мастер-классом…

Побегав и позаглядывав в разные заповедные двери «Упсалы», как попавшая в страну чудес Алиса, я выбрала шатер, доверху наполненный клоунами — начинающими, взволнованными клоунами, без грима, без париков и даже без красных носов. И вдруг, не отдавая себе отчета в том, что делаю, вылезла на площадку. И все начало происходить не у меня на глазах, а со мной. Вот она, Элен Густэн, маленькая женщина в голубых расклешенных штанах, с седой кудрявой шапкой волос, похожая на сестру-близнеца Пьера Ришара, такая же субтильная, легкая, такая же слегка меланхоличная клоунесса, предлагает мне изобразить беззаботного пса, потому что клоун из меня пока никакой, а собачка выходит совершенно органичная, и я, ударившись оземь, послушно становлюсь собачкой. Элен говорит, что мы должны не придумывать какого-то абстрактного клоуна, а найти его в себе, двигаться от собственной органики. Проанализировать всю свою чудаковатость и только на нее и приделать красный нос. И вот безносые и безусые клоуны облачаются в свои рабочие костюмы, кто-то великодушно одалживает мне красный поролоновый шарик, но тщетно, среди этих чудесных людей я все равно, как ни крути, лишь довольно виляющий хвостом пес.

Элен начинает смотр своей маленькой клоунской армии. Задерживая на каждом взгляд, она, как рентгеном, высвечивает суть. Вот этот с выдающийся нижней губой — добряк, но тугодум, а вот тот в шляпке — страшная кокетка. Она двумя-тремя комментариями подправляет образ, делает его острее, конкретнее, избавляется от лишних деталей. «Клоун — персонаж в маске, — говорит она, — но у него самая маленькая маска из всех — это его поролоновый нос».

Смотр рядов закончен, и все начинает происходить быстро, как в калейдоскопе: нас уже разделили на клоунские пары. Обычные клоуны, как известно, работают в парах, а больничные тем более не ходят к ребенку по одному.

Этими парами мы и продолжаем искать своих клоунов, а сначала просто учимся работать вместе. Элен Густэн просит нас не суетиться и не кривляться, не делать ничего специального. «Клоун — как ребенок, если что-то делает, то очень старается, настолько, что это вызывает разные проблемы», — говорит она. Например, клоуну нужно пройти косолапо (и мы все по очереди проходим косолапым парад-алле), а ему хочется пройти косолапее всех, от этого он запинается, падает, расстраивается, но идет с невозмутимым выражением на лице. Или же пара клоунов собирается исполнить общую песенно-танцевальную композицию, но и песню и движения знает только один, а второй подлаживается. И мы пытаемся сделать это упражнение: повторяющие клоуны лихорадочно стараются угадать движения танцующего впереди и, даже не желая того, выглядят смешно. «Проблема, это проблема!» — радостно восклицает Элен, увидев, как один из участников мастер-класса пытается повторить то и дело меняющийся шаг партнера, как он, раскрасневшись и задыхаясь, все же стремится быть неотразимым профессионалом. «Единица клоунского существования — это проблема», — кажется, так говорит Элен, или это я домысливаю сама, одновременно пытаясь понять, с какой ноги начнет свой дикий танец мой красноносый партнер.

И вот к финальной части мастер-класса куча усталых клоунов и собака добрались до больницы. Финальная задача от Элен: два больничных клоуна входят в палату к ребенку, привлекают его внимание и начинают с ним играть. Вопрос: как они входят? И клоунские пары начинают пробовать войти в палату. Первые входят без всяких проблем, и ребенок их не замечает. Вторая пара старается войти очень смешно, но и это не работает. Тогда Элен напоминает, что нужна «проблема», и начинающие больничные клоуны изобретают всевозможные проблемы, возникающие при входе в дверь, а потом уже в игре с ребенком (его тоже играет один из клоунов) изобретают разные другие проблемы. Вот один пригляделся и увидел на полу что-то красивое («Вау!»), поднял, стал думать, куда спрятать, уронил, потерял, нашел, стал уговаривать ребенка спрятать его невидимое сокровище, пока второй клоун не видит, а второй тем временем оседлал сползшую с кровати простыню и удивляется, что она упирается и никуда его не везет. Слово «проблема» настроило клоунов на правильный лад. Посмотрев и прокомментировав каждую пару, Элен показывает этюд с входом сама. Она протискивается в дверь задом, словно ужасный испуг инстинктивно вдавил ее сюда, и тут же начинает подглядывать в замочную скважину. «Проблемой» в этюде Элен оказалась вовсе не сама дверь. Она вся поглощена тем, что за ней, и лишь некоторое время спустя начинает оценивать, куда попала. А в это время, можно догадаться, ребенок уже вовсю следит за клоуном Элен. Увидев на себе чей-то взгляд, клоун пугается, и его единственный зритель сразу оказывается в более выгодном и безопасном положении, чем его непрошеный гость.

Этим двухминутным этюдом заканчивает профессиональный больничный клоун Элен Густэн свой мастер-класс, поделившись азами профессии, но всетаки оставив своих молодых коллег с носом, как заезжий гроссмейстер, дававший одновременный сеанс игры начинающим шахматистам. Больничная клоунада, конечно, не шахматы, но, может быть, еще больше, чем шахматы, требует совершенной, безукоризненной стратегии игры.

Февраль 2015 г.