Шарко З. Мои анкетные данные.
СПб.: Балтийские сезоны, 2014.

Как обычно, не обошлось и тут без пары реплик добрейших душ / театральных дам: «Ой, да ну прямо уж сама Шарко писала книжку! Ой, да не смешите!»

Сама! Без театроведческих фрейлин!

Помню, как в 2007 году, во времена работы своей в газете «Час Пик», позвонила я Зинаиде Максимовне с просьбой написать маленький текстик на тему «Город и я». Наглость моя заключалась в том, что настаивала на самоличном актрисой написании. Не наговаривании в телефонную трубку или на диктофон. Зинаида Максимовна подчинилась и выдала мне пару убористых листиков от руки. Складно и образно были представлены обозначенные темы.

Книга «Мои анкетные данные» складывалась на протяжении долгих десятилетий. По чуть-чуть. Сначала редакторы «Экрана и сцены» увлекли актрису серией мемуарных статей — ими были украшены полосы столичной газеты из номера в номер еще пятнадцать лет назад. Собственного сайта тогда у издания не было, тираж, само собой, крохотный, газета, как известно, живет один день, так что воспоминаниям Зинаиды Максимовны мог быть уготован безвестный приют в недрах Публичной библиотеки.

Большие артисты, как мало кто, заслуживают книжек в красивых твердых обложках. И вот она, книга, оформленная прекрасным портретом героини кисти А. Гаричева.

У воспоминаний Шарко есть один недостаток — они быстро заканчивается. Сто пятьдесят страниц проглатываешь мгновенно и тут же вскрикиваешь: «Мало, мало, читал бы с удовольствием и триста, и четыреста!» Жизнь огромная, крутейшей фактурности, актриса потрясающая, сюжетов, нюансов, переливов — на толстенный том. Увы…

Главки книги — в форме незатейливых вопросов гипотетического интервьюера: «Ваше отношение к женскому счастью, ваш любимый драматург, существует ли лекарство от кризиса бальзаковского возраста, были ли вы любимой актрисой Товстоногова» и т. д. Вопросов в такой стилистике — двенадцать.

Ответы — легкие, простые, человеческие. Аналитики, скрупулезной, серьезной реконструкции работы на ролями, интеллектуальных отсылок или тяжелых раздумий — нет. В отличие (к примеру) от произведений Аллы Демидовой, где в каждой строчке ум строгий, сугубо «мужской», текст Шарко — очень женский. Женский не по части легкомысленности, недалекости, кокетства, жеманства, лукавства или хвастовства (этих качеств не сыскать), а в смысле природного предназначения пола: любить. Причем страстно. И автор любит: профессию, жизнь, людей. До самозабвенности. Многочисленную украинскую родню, отца, Георгия Александровича, своих мужчин, Сашу Володина, Стрижуню (Владислава Стржельчика), Сашу Демьяненко, Фиму Копеляна, Нину Ольхину, Розосю Сироту и других.

Портреты друзей короткие. Чтение сопровождает постоянная мысль: за кадром остались миллион штрихов, диалогов, встреч, оценок. Еще и еще одну историю, другую, двадцать шестую хотелось бы узнать, запомнить, ведь каждый из упомянутых актрисой — отдельный многозначный мир. Увы. Все — в одно касанье. Но точное, написанное незатертым слогом явно одаренным литературными способностями человеком. Ни канцеляризмов, ни штампов, ни слащавости.

Интонация — привлекательнейшая.

Читателю, вовсе не осведомленному, какими были в жизни Александр Володин, Владислав Стржельчик (или кто другой из ее героев), предоставляется возможность увидеть их на расстоянии вытянутой руки. Главка о Володине заканчивается так, что сердце сжимается, и все тут! Нет других эмоций: «Спасибо тебе, Саня. Твой номер по-прежнему в моей записной книжке. Да зачем мне книжка, он навсегда в моей памяти — 238 59 28. Здравствуй, Саша, это я, Зина»…

Замечательно, тончайше, коротко и очень смешно Шарко начинает и заканчивает тему личного счастья. На примере своих случайных встреч в Летнем саду с учителем Борисом Зоном. Послушайте, и вам захочется прочитать книжку от и до:

«— Зинуша! Слушай, у меня на курсе такая девка учится! Ну, конечно, не такая талантливая, как ты — таких не бывает! Но очень способная и чемто на тебя похожа, не внешне, а что-то в природе актерской общее… Запомни фамилию — Фрейндлих.

Я запомнила. А вскоре узнала, что не только Зону она приглянулась, но и моему первому мужу, Игорю Владимирову…

Еще несколько лет спустя встречаю в Летнем саду любимого педагога. Он мне опять с блеском в глазах сообщает:

— У меня на курсе такая талантливая девчонка. Нет, не такая, как ты, кто ж с тобой сравнится! Но интересная. Некрасивая. Но на тебя чем-то похожа. Далеко пойдет. Запомни фамилию — Тенякова. После института эта ученица Зона пришла в БДТ, где я уже была не последней скрипкой. И, как известно, стала второй женой моего второго мужа — Сергея Юрского.

Замуж я уже после этого не выходила, но и по Летнему саду ходить перестала. На всякий случай…»

Что, на мой взгляд, больше всего запоминается в книге? Рассказ о том, как тринадцатилетняя Зина во время войны в городе Чебоксары помогала победить фашистов. Как отрезала куски зеленого бархата от длинных кулис в школьном актовом зале, как шила восемь красивых кисетов, положила туда настоящую махорку, привезенную отцом из деревни, и на каждом вышила: «Дорогому бойцу. Жду с победой», как вложила в один из кисетов неизвестному бойцу письмецо, где поведала, что ей тринадцать, что учится она только на отлично, желает бойцу бить врага без жалости и ждет его с любовью. И как получила трогательный ответ от взрослого капитана Василия Туманова из Новосибирска, который назвал доченькой, оценил табак и обещал после Победы приехать к ней в гости с пятнадцатилетним сыном Санькой.

Такого рода знания о наших любимых артистах дают, по-моему, не меньше, чем подробнейшее описание ими работы над спектаклем «Три мешка сорной пшеницы». Или каким другим…

Думаю с благодарностью о том, что легкое дыхание книжки Зинаиды Шарко — это и наше легкое дыхание во времена, когда воздуха совсем не много…

Елена ВОЛЬГУСТ
Февраль 2015 г.