Можно год, не останавливаясь, колесить по разнообразным фестивалям нашей необъятной родины и не только не исчерпать их, но и ничего не понять про российские театры вообще.

Или, не дожидаясь фестивалей и форумов, взять и обрушиться на премьеру внезапным столичным гостем и так же внезапно исчезнуть на следующее утро с ложным ощущением, что кое-какое представление об этом театральном коллективе получено.

Есть еще двухдневные визиты на режиссерские лаборатории, приятные и безответственные встречи, после которых все разъезжаются с ощущением взаимной влюбленности и с верой в чудеса. Из всех этих вояжей кочевые критики привозят путевые заметки и карты театральной местности, близкие к реальности не более свидетельств Афанасия Никитина.

А вот медленная и продолжительная поездка по одному театральному региону — формат знакомства с ландшафтом для продвинутых путешественников, с этим согласится любой, кто хоть раз проехал Красноярскую «Театральную весну» и побывал за неполный месяц в театрах от Минусинска до Норильска. Или поработал на «Томской маске», ежегодном смотре театров Нижегородской области, новосибирском «Парадизе», екатеринбургском «Браво» и других региональных смотрах, позволяющих на длительный срок погрузиться в театральную жизнь конкретного региона, переезжая из театра в театр и знакомясь со всеми премьерами сезона.

«История одного города». Сцена из спектакля. Няганский ТЮЗ. Фото А. Исайчика

В Ханты-Мансийском автономном округе, богатом газом, нефтью и другими природными ресурсами, есть свой фестиваль «Белое пространство», который проходит по очереди в театральных городах округа, но это соревнование, на которое критик приезжает в роли рефери, ему показывают лучшие достижения, а театральный процесс оказывается скрытым от глаз. Своего же подробного и обстоятельного театрального смотра в Югре нет. Однако этой зимой его отчасти заменил новый грант СТД на приглашение критиков, три из пяти театров округа попали в программу, и в канун Нового года Няганский ТЮЗ, Нижневартовский городской театр и Ханты-Мансийский театр кукол предложили посмотреть по 3–6 своих спектаклей…

Югра — одна из самых северных театральных областей (а какая у нас не северная?) и, может быть, одна из наиболее разреженных, как северный горный воздух. Ханты-Мансийск удивляет горнолыжными склонами, гигантскими монументами мамонтов и гостиницами Олимпийского резерва, но не театральными зданиями, ибо таковых в городе до сих пор нет. Театр кукол делит совсем нетеатральное помещение с кинотеатром и вынужден конкурировать с его пестрыми билбордами и сладким попкорном.

Няганский же театр юного зрителя живет между двух театров: один в затяжной реконструкции, и в нем хранятся декорации, другой в здании бывшей школы, где театр играет свои спектакли, используя каждый метр доступного пространства.

Нижневартовский городской театр, единственный из трех, живет в своем обжитом и уютном театральном пространстве… Но обо всем — в порядке совершенного маршрута.

Няганский ТЮЗ производит впечатление театра по-хорошему гиперактивного. Им дистанционно художественно руководит петербургский балетмейстер Николай Реутов, по крайней мере так говорят в театре, а у руля стоит деятельный директор Анастасия Постникова. Ее управленческая смелость и энергия и есть катализатор тех разнонаправленных театральных поисков, которые ведет Няганский ТЮЗ.

«Я есть». Сцена из спектакля. Няганский ТЮЗ. Фото А. Исайчика

Встреча с театром началась со знакомства с плотным графиком. В это трехдневное пребывание был расписан, кажется, каждый час. И неудивительно: театр показал семь спектаклей, больших и маленьких, из своего профессионального репертуара и один — спектакль детской студии, которая работает при театре. Вечерние спектакли для взрослой аудитории и для подростковой, утренние спектакли для аудитории 0+, «Сказки у камина», которые, по сути, моноработы артистов театра, и многое другое. Няганский ТЮЗ — театр молодой и театр открытый, здесь чувствуется след лабораторных проектов и сотрудничества с разными режиссерами, как известными, так и начинающими. Только в последние два года тут успели поработать Екатерина Гороховская, Евгения Беркович, Роман Каганович, Данил Чащин, Сергей Чехов, Артем Устинов, Виктория Евтюхина. И молодая труппа, не так давно приросшая выпускниками Петербургского института культуры, уже имеет навык работы с разными театральными системами.

Среди других театр показал «Историю одного города» Салтыкова-Щедрина — масштабный, сложносочиненный спектакль выпускника Сергея Женовача Артема Устинова, красивый благодаря художникам Игорю Капитанову и Фагиле Сельской и страшный по воле режиссера, ведущего нас к простой истине: беспамятство, из раза в раз повторяющиеся столкновения с граблями чем дальше, тем больше превращают человеков из жертв — в преступников. Это история об изгнании из рая и о падении в адские бездны, но не из-за поедания плодов с древа познания, а из-за поедания плодов с древа забытья. Обаятельные «глуповцы» — самые обаятельные из всех виденных мною когда-либо, а оттого саморазрушение их, быть может, в первый раз выглядит не сатирой, а трагедией. Кульминационная сцена спектакля — экстатическое исполнение Дурочкой (Алла Кохан) песенки «Подожгика свой дом, подожгика свой дом…», написанной на страшненькие стихи политзаключенной Анны Барковой. Песенка эта переходит в эпилептические конвульсии, судороги сознания, которое пытается не помнить, что каждый новый век оно само себя поджигает, но и дурочкина голова, и все другие глуповские головы трещат от количества вытесненных, позабытых автозлодеяний. Режиссер знакомит нас с народцем живучим, как возрождающаяся каждый раз из пепла птица Феникс, и глупым, как бегающая по двору без головы птица Курица.

«Маленькие истории о любви». Сцена из спектакля. Ханты-Мансийский театр кукол. Фото А. Щелочилиной

Из тех спектаклей, что ТЮЗ показал, один оказался действительно уникальным. Немало театров, в которых проводилась драматургическая лаборатория для подростков «Класс акт», также немало театров, в которых эту лабораторию проводил сложившийся тандем драматургов Вячеслав Дурненков и Мария Зелинская, но, пожалуй, только Няганский ТЮЗ силами режиссеров Данила Чащина и Сергея Чехова рискнул превратить короткие пьесы участников лаборатории в полноценный репертуарный спектакль «Я есть», и, пожалуй, он оказался не про подростков или не только про подростков, а про страшный и холодный мир взрослых, наш мир.

Данил Чащин и Сергей Чехов выбрали по несколько маленьких пьес и, чередуя их, нащупали единую тему, вернее, эта тема кричала из подростковых текстов, понятная для всех, но ощущаемая так остро, именно когда тебе четырнадцать, — тема полного и неизбежного человеческого одиночества. От первой, с ходу отправляющей тебя в нокаут пьесы «Моя история» и до финальной «Теплота сердца», переложенных текстами более легкомысленными и хулиганскими, кажется, только для того, чтобы зритель выжил, мы погружаемся в мир холода и отчуждения, мир, тихо повторяющий тебе, как ты ему не нужен. «Моя история» — это, в общем, «свидетельский текст», написанный человеком, пережившим травлю. Героиня его все делает правильно (как советуют в написанных взрослыми пьесах для подростков): обращается к психологу, обращается к маме, просит помощи у учителя и в итоге оказывается один на один с настойчивым предложением одноклассников: «Выйди в окно!» В спектакле эту маленькую пьесу играют без нажима, отстраненно, шепотом. Алла Кохан, спрятанная в толстовку с капюшоном девочка, люди-тени вокруг нее, которые шепчут свой жесткий необъяснимый приказ, и далекие, равнодушные советы психолога «Поговори с мамой…». Выхода нет. Мир необъяснимо жесток и необъяснимо равнодушен.

От пьесы к пьесе угол зрения меняется. Мы встречаемся и с авторской рефлексией по поводу своей невыносимой жестокости, своего подросткового бунта (пьеса «Всему свое время»). Внимательные и чуткие постановщики высвечивают в этих текстах общечеловеческие страхи, проговоренные подростками точнее и страшнее. За проступком у них тут же приходит наказание, а страхи сбываются. И бунт против матери оборачивается ее внезапной смертью (подростки — мастера перипетии). Потому что, как сообщает привязчивый саундтрек спектакля, «Все, что страшно потерять, надо потерять…», например, вот так, в жестоких фантазиях, на сцене, чтобы не потерять в реальности. Другое видение в заключительной пьесе «Теплота сердца». Автор ее, а вслед за ним и Сергей Чехов, работавший с текстом, видят взрослых как еще более беспомощных и напуганных детей, которые вынуждены представляться всемогущими, им страшно, что дети их раскусят, и они притворяются, но притворяются из рук вон плохо. Приходится детям быть сильнее взрослых, пока те лежат, свернувшись калачиком, в песочнице, качаются на качелях и скалятся в фальшивых улыбочках. Режиссеры «Я есть» Чащин и Чехов отнеслись к этим текстам как к драматургии, с которой они вступают в открытый диалог, а потому спектакль получился не только про детей, но и про нас, сидящих в зале фальшивых взрослых. Спектакль-вызов, спектакль-вопрос: «Куда вы приглашаете нас, дорогие „взрослые“? В этот холодный, одинокий мир, где вы сами все еще так напуганы, что не можете перестать фальшиво скалиться?»

«Наши сказки». Сцена из спектакля. Ханты-Мансийский театр кукол. Фото А. Щелочилиной

Такой злой и бескомпромиссный разговор — это, конечно, риск и для театра, и для авторов пьес, но это, может, почти единственный шанс быть услышанными. Как этого открытого диалога добились драматурги Вячеслав Дурненков и Мария Зелинская — для меня загадка.

Ханты-Мансийский театр кукол я застала как раз в момент его обновления. В театре появились главный режиссер Елена Евстропова и художник Лилия Жамалетдинова. В спектаклях Евстроповой, как, впрочем, и в спектаклях других режиссеров, небольшая труппа театра (6–7 человек) оказалась на удивление универсальной, способной работать на своей крошечной площадке как за ширмой, так и в живом плане. Это легкие, подвижные артисты, с красивыми голосами и виртуозностью чеширских котов. Актер и хореограф Петр Парфиров, как в спектакле «Наши сказки» режиссера Артема Макеева, так и в «Маленьких историях о любви» Елены Евстроповой по Теллегену и Клюеву, сочиняет такую пластическую партитуру, что кажется: артисты порхают на крошечном пятачке сцены. Интересно и то, что одну из своих первых работ в театре Е. Евстропова адресует взрослым и спектакль пользуется спросом. На этом нежном, поэтическом спектакле кажется, что здесь собралась какая-то особая оппозиция любителям яркого и шумного коммерческого кино. Странные и простодушные взрослые, они готовы сопереживать любовной истории двух зонтиков или магниту, с его необычайно притягательной силой, пока где-то там грохочет голливудское кино. Теллегена и Клюева театры часто предлагают детям, и они им явно на вырост. Здесь же режиссер сразу видит театр кукол как театр, где взрослые могут быть нежнее и наивнее, чем привыкли.

Нижневартовский городской — зрелый театр, со своим узнаваемым лицом. У него много поклонников среди критиков, оттого легко найти статьи о спектаклях режиссера Маргариты Зайчиковой и, конечно, о Вячеславе Зайчикове, не только как о сценографе, но и как о художнике по-ренессансному всемогущем.

Городской театр показал три совершенно разных спектакля, о которых уже писали в «ПТЖ» и которые побывали на фестивалях («Хочу в Париж» с успехом прошел на Володинском фестивале). А о «Разводках по-итальянски» вышла большая статья Владиславы Куприной в блоге «ПТЖ». Да и спектакль «Посадить дерево» по пьесе нижневартовского драматурга Алексея Житковского уже не раз попадал в поле зрения критики. Можно честно сказать, что в Нижневартовске я далеко не первый в этом сезоне гость, скорее, наоборот, в каком-то смысле я попала в театр, куда коллегами уже проторена дорога. И все-таки, только когда попадаешь в Городской театр сам, понимаешь, какое это уникальное место. Во-первых, сразу чувствуется, что это театр студийный, почти семейный. Здесь во всем — самодостаточность и адекватность, которую редко встретишь, то есть театр вписан в контекст города, адресован своему зрителю и при этом совершенно ни на кого не похож. Их «Разводки по-итальянски» (по мотивам «Проделок Скапена» Мольера), как и виденная мной ранее «Двенадцатая ночь», — это сбивающая с ног открытая театральность. Мольер, да, кажется, и Шекспир становятся ближе к дель арте, чем когда-либо. Гэги, трюки, всевозможные театральные фокусы не иссякают в режиссуре Маргариты Зайчиковой, а текст Мольера переложен Вячеславом Зайчиковым так, будто это действительно был всего лишь сценарий комедии дель арте. Кажется, что это почти вахтанговская «Турандот» — театр в театре. И нижневартовские артисты, играя Мольера, изображают итальянскую мафию такой, какой ее представляют жители Нижневартовска лихих 90-х. Так же легко, как актерам дель арте, артистам театра дается взаимодействие с залом, будь то «Разводки» или моноспектакль «Хочу в Париж», они легко манипулируют зрительским вниманием, реакциями и даже включают зрителя в действие.

«Разводки по-итальянски». Сцена из спектакля. Нижневартовский городской театр. Фото Л. Ветровой

Кроме того, что это действительно виртуозный моноспектакль, «Хочу в Париж», сочиненный Евгением Наумовым и Вячеславом Зайчиковым по рассказу Михаила Веллера, сегодня смотрится удивительно острым высказыванием. Начинаясь как приятное ностальгическое моно, он обманывает и оборачивается катастрофой для героя Евгения Наумова, прожившего жизнь с мечтой о Париже, вроде бы сбывшейся, но оказавшейся подделкой. Но, кроме того, он открывает катастрофу и нашей сегодняшней жизни. Потому что та свобода, которую мы, потомки этого героя и всех других сломленных хомо советикус, получили с развалом СССР, обернулась такой же подделкой, как доставшийся герою Наумова потемкинский Париж. Ловушка снова захлопывается, как захлопнулась она над головой маленького отечественного мушкетера.

Февраль 2018 г.