В этом году Шаляпинский фестиваль проводился в двадцать шестой раз и шел избранным в предыдущие годы курсом. Публику ожидали три премьеры — «Царская невеста», «Травиата» и «Евгений Онегин» (концертное исполнение) — и спектакли, постоянно присутствующие в афише фестиваля: «Аида», «Набукко», «Борис Годунов».

Центральное место заняла опера «Любовь поэта» — мировая премьера прошлого года (см. об этом в «ПТЖ» № 47), выдвинутая на соискание премии «Золотая маска» сразу по пяти номинациям: лучший спектакль, лучшая работа композитора (Резеда Ахиярова), лучшая режиссура (Михаил Панджавидзе), лучшая работа дирижера (Виктор Соболев) и лучшая мужская роль (Ахмет Агади). В Казань нагрянуло музыкальное жюри «Маски», которое фактически открыло этим просмотром главный российский фестиваль и отметило начало собственной работы. Не останавливаясь на этом спектакле подробно, могу только отметить, что шел он хорошо, без накладок, ничего не утратил, подтвердил свой высокий класс, в очередной раз поразил новыми техническими возможностями театра, использованными на благо искусства. Воодушевил публику, восторженно аплодировавшую стоя…

Вернусь к премьерам — они всегда составляют главный интерес (хотя и участие звезд, таких, например, как Анатолий Кочерга и Ирина Макарова, в опробованных уже давно сценических опусах не менее увлекательный сюжет, но побывать на всех девяти представлениях фестиваля, увы, не удалось).

«Царская невеста». Сцена из спектакля.
Фото из архива фестиваля

«Царская невеста» на первый взгляд спектакль из разряда музейных — декорации по эскизам Ф. Федоровского выполнены художником-постановщиком Нонной Федоровской и отправляют нас по стилистике к нарядно-масштабным зрелищам 1950-х годов, созданным по законам кулисно-арочной системы. Гигантские бревна составляют гигантские избы, а на сетках нарисованы листья и ветви гигантских деревьев. Костюмы как будто исторические, но не у всех и всегда дополнены париками и нужными головными уборами. Проекционная установка позволила внести свою лепту в традиционный облик сцены: поверх живописных полотен вдруг начинали расцветать невиданные цветы — то розовые, то черные, как бы символизируя внутреннее состояние героев. В общем, по виду получилась некая смесь старого и нового. Казалось иногда, что старое доведено до абсурда — Марфа то в явно неудачном парике с черной косой, то коротко стриженная блондинка. Но когда Татьяна Богачева начинала петь (особенно в финале, расставшись с париком), сквозь абсурд проступали черты настоящего оперного романтизма. На этой смеси, похоже, строился весь спектакль (в роли постановщика впервые выступила художественный руководитель оперы Гюзель Хайбулина) — в качестве примера еще добавлю прием объединения персонажей чисто оперных и балетных. Такой фигурой явился Иван Грозный, который подан в утрированной пластике времен расцвета драмбалета. Он, по мысли постановщика, неожиданно оказался тем Ваней, которому адресует свой последний монолог безумная Марфа.

В партии Грязного выступил Валерий Алексеев, продемонстрировав наибольшую среди всех других исполнителей воодушевленность. Можно было ожидать, что под стать ему окажется Ирина Макарова — Любаша, но она так следила за вокальным исполнением, что будто отстранилась от самой роли, которая оказалась сыгранной несколько формально. А ведь судя по ее работе над Амнерис в новосибирском спектакле Д. Чернякова, темперамента ей не занимать.

Обратила на себя внимание работа дирижера Вячеслава Волича из Беларуси. Он на фестивале дебютант, но тот высокий класс, которым обладает оркестр театра, не был им ни в коей мере снижен. Мягкость и стройность звучания не шли в ущерб драматическим кульминациям, и партитура Н. Римского-Корсакова, столетию со дня смерти которого посвящена постановка «Царской невесты», предстала во всем своем очаровании.

Х. Герзмава (Татьяна), С. Лейферкус (Онегин). «Евгений Онегин».
Фото из архива фестиваля

Римского-Корсакова на следующий день сменил Чайковский — прошло концертное исполнение «Евгения Онегина». Пять из шести участников-солистов выступали в Казани впервые. Это Сергей Лейферкус (Онегин), Хибла Герзмава (Татьяна), Алексей Долгов (Ленский), Рамаз Чиквиладзе (Гремин), Елена Рубин (Няня). У данного вечера было два героя — Марко Боэми, главный приглашенный дирижер, и Хибла Герзмава в партии Татьяны. Один был воплощением внутреннего движения, стремительных танцевальных ритмов — всех этих вальсов, котильонов, полонезов и мазурок, которые отнюдь не звучали дивертисментно, наполнились каким-то не осознаваемым прежде смыслом. Другая предстала виртуозным мастером вокальных кружев — деталей и нюансов. Свежо звучал голос Алексея Долгова, хотя и чуть громковато на форте и с некоторой потерей тембра на пиано. Сергей Лейферкус — знаменитый Онегин еще по спектаклю Темирканова. И хотя было это лет двадцать пять назад, ничто не утрачено.

Далее фестиваль перешел к зарубежной программе, и, как в прошлом году, это оказался спектакль по «Набукко» Верди. Решен изобразительно он лаконично (подиум и смена задников в виде стен, сводов и горизонтов). Исполнители главных партий остались прежние: Набукко — Виктор Черноморцев, Закария — Михаил Казаков, оба в хорошей вокальной форме. В роли Абигайль выступила Нина Шарубина из Беларуси и справилась с труднейшей в оперной литературе партией вполне уверенно. Головоломные интервальные скачки — все в полный голос и ровно по регистрам, плюс к тому же благодарная сценическая внешность, умноженная на умение подать свою героиню во всей сложности ее характера, — вот залог успеха.

«Травиата». Сцена из спектакля.
Фото из архива фестиваля

Премьерой «Травиаты» фестиваль пересек собственный экватор. Режиссер-постановщик из Франции Жаннет Астер явно не ставила перед собой и исполнителями задач, которые бы выходили за рамки привычных представлений о печальной истории Виолетты Валери. Время действия чуть изменено, но не радикально — к «Травиате» времен модерна публика уже привыкла. Художник Игорь Гриневич из Новосибирска ограничился созданием высоких металлических ширм с элементами витражей, которые складываются и раздвигаются, а внутри выгороженного ими пространства создается типичный для времени и необходимый для обозначения места действия интерьер. Люстры, огромные и поменьше, по мере продвижения к финалу спускаются все ниже, будто не желая больше выполнять функции просто светильников. Они делаются похожими на облака, состоящие из хрустальных капель, и в одинокой пустой комнате, где осталась одна кровать, это работает образно. Исполнители главных партий Алла Родина (Виолетта) и Алексей Долгов (Альфред) составили достойную пару — по темпераменту, эмоциональной насыщенности, драматизму существования, качеству вокала.

Вообще, слово качество — качество звучания оркестра, хора, солистов — хочется подчеркнуть особо и применить ко всем спектаклям казанского театра. Это качество выполнения непростых задач, которые ставит фестиваль перед исполнителями (быстро войти в образную систему спектакля, соединиться в ансамбле со всеми участниками и т. д.), по силам настоящим мастерам, профессионалам. И театр, к счастью, из года в год продолжает демонстрировать умение держать высокую планку требований. Это и позволяет отнести его к числу тех, кто лидирует в современном театральном процессе.

Февраль 2008 г.