В конце февраля у московских балетоманов появился редкий шанс увидеть ослепительную прима-балерину Мариинского театра Диану Вишневу, которая выступила на сцене Московского музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко в новом танцевальном проекте «Красота в движении». На сей раз специально для Дианы свои хореографические опусы представили «знакомые все лица» — главный балетмейстер Большого театра Алексей Ратманский, руководитель неоднократно гастролировавшей в России американской труппы «Momix» Мозес Пендлтон и еще один его соотечественник — американский хореограф Дуайт Роден, известный в нашей стране по выступлениям его труппы «Комплекшнс».

Вообще, «мариинская примадонна» нечасто балует москвичей своими выступлениями. Большая часть ее сценического времени поделена между Мариинкой, Берлинской Оперой и Американским балетным театром (АБТ). В Берлине Диана Вишнева часто выступает в дуэте с Владимиром Малаховым, который любит доверять ей наиболее ответственные премьеры. Яркую, броскую манеру танца Вишневой, ее открытость новой непривычной пластике оценили и в Америке. С 2005 года балерина имеет статус приглашенной звезды в АБТ.

Проекты, подобные тому, который был представлен в Москве, а незадолго до этого показан в Америке, тоже отнимают много времени. Работа над балетом Алексея Ратманского «Лунный Пьеро» продолжалась буквально до последней минуты, из-за чего Вишнева даже не явилась заявленную пресс-конференцию. Обескураженные журналисты могли лишь наблюдать, как очаровательная балерина в черной шляпке и черном же манто упорхнула через служебный подъезд театра на прием в американское посольство. Не думаю, что с такой же легкостью она избежала бы общения с американской прессой накануне премьеры своего нового проекта. Зато ее партнер Дезмонд Ричардсон послушно отработал положенное ему по статусу общение с прессой и блеснул в спектакле, по праву разделив лавры триумфатора с несравненной Дианой.

В энергетически насыщенном пространстве балета Дуайта Родена «Повороты любви», завершавшем вечер в Театре имени Станиславского, Диана и Дезмонд вместе с еще двумя парами исполнителей представили публике разнообразные варианты дуэтного танца, основанного на свободной пластике. Каждый из этих дуэтов демонстрировал разные грани отношений между Мужчиной и Женщиной. Вначале Дезмонд предстал легкой пластичной тенью, едва проступающей на заднике сцены. Его кошачья пластика несла отпечаток некоей женственной утонченности, на фоне которой ярко смотрелся взрывной напористый танец Вишневой. Выйдя из тени, Дезмонд буквально оглушил зал мощью своего эмоционального посыла и немыслимой виртуозностью абсолютно мужского танца. На этом фоне уже Диана выглядела его бледной тенью. Равновесие было восстановлено в финале спектакля, когда все три пары, завершив пластические метаморфозы, вернулись к исходным позициям, демонстрируя тем самым, что все в этом мире течет, но не меняется. Это была кульминация вечера, и остается только пожалеть, что партнершами Дианы в этом балете были артистки кордебалета Мариинки, которые лишь выгодно оттеняли достоинства примы.

Вообще же весь вечер в Театре имени Станиславского был очень похож на бенефис Дианы Вишневой. Публике были явлены разные грани ее таланта: экспрессивная, эмоционально подвижная пластика в балете Родена, мягкая, удивительно естественная манера танца в «Лунном Пьеро» Ратманского и, наконец, способность обыгрывать яркие сценические эффекты в концертных номерах Пендлтона. Особенно необычным был номер, когда Диана танцевала, лежа на наклонном зеркальном полу, благодаря чему рождался эффект переплетения двух тел. Правда, не совсем понятно, почему опусы Пендлтона названы балетом, но во всяком случае постановщику (хореографом его назвать сложно) не откажешь в изобретательности. Сценические фантазии Пендлтона имели большой успех у публики, хотя для их исполнения вовсе не нужен талант Дианы Вишневой: практически любая другая балерина выглядела бы в них не менее эффектно.