Тенесси Уильямс на русской сцене зачитан, кажется, до дыр, и залюблен до слез. Американский драматург по популярности может сравниться разве что с А.П.Чеховым, его наши актеры любят особенно. Наверное, всемирно отзывчивая русская душа находит идеальное пристанище в уильямсовских драмах: она благодарно отзывается на их нервные вибрации, обретая родственную душу в их боли и мужестве, в особом духовном устройстве героев, чье пронзительное чувство одиночества может сравниться разве что с их же «пятью пудами любви»…
Лариса Луппиан всю жизнь мечтала о Бланш Дюбуа и сыграла ее, но подлинная удача поджидала ее на другой «уильямсовской территории» — в «Прекрасном воскресеньи для пикника», поставленном Владиславом Пази на малой сцене театра им. Ленсовета. Героини спектакля, заточенные, словно в птичьей клетке, в маленькой душной квартирке, в течение всего действия мечтают выбраться на озеро «cr€ve-coeur», что в переводе с французского означает «разбитое сердце». Это колдовское озеро тянет их, обещая праздник, прекрасное воскресенье, избавление от одиночества. Спектакль обозначен в программке как джаз-квартет: четыре героини — четыре «разбитых сердца», четыре вариации на тему одиночества. Пази поручает им партии, в которых как бы музыкально «разложены» на невидимом клавире четыре полюса мира, четыре состояния женской души.
Доротея (Нина Скляренко) — белокурая куколка, провинциальная Мерелин Монро — влюбленность и траченный молью, вернее алкоголем, романтизм…
Боди (Лидия Ледяйкина) — тучная практичная немка, тянущая на себе быт и обыденщину…
Л.Луппиан (Элина). Фото В.Васильева
Софи Глюк (Ирина Основина) — растрепанное полубезумное бесформенное существо — болезнь и бездействие…
Элина (Лариса Луппиан) — женщина-змея в роскошном черном костюме, шляпе и очках, скрывающих глаза, — светскость и артистизм…
У каждого одиночества в спектакле свой цвет: белый, серый, голубой и черный; свое звучание. В этом квартете есть партия, которая от первой до последней ноты ведется поистине музыкально: в безукоризненном ритмическом рисунке, с мелодическими акцентами, развитием темы и импровизацией: одинокий голос саксофона. Это партия Ларисы Луппиан. Для нее музыкальная структура спектакля оказывается не барьером, который должна взять драматическая актриса, но идеальной, кажется, эстетической средой, в которой ее странная героиня — с напряженной пластикой пантеры и замершим бледным лицом манекена — ведет свою партию «разбитого сердца». Ее манекенно-демоническая Элина, обольщающая Доротею призрачной мечтой о другой — блистательной, роскошной жизни, — это в сущности Бланш Дюбуа после выхода из психушки, и ее существование в «Прекрасном воскресеньи …» — «жизнь после смерти», когда "трамвай "Желание«" давно сошел с рельсов. Можно сказать иначе: эта «стальная леди», затянутая, словно в корсет, в черную фрачную пару — черный лебедь, сменивший белого, Одиллия, появившаяся на озере после Одетты. Если вспомнить, что четверть века назад Луппиан играла сияющую, всю в белом Принцессу в «Бременских музыкантах», то можно сказать, что сегодняшняя ее роль — «почерневшая принцесса», принцесса, потерявшая в жизни все — и Трубадура, и виллу «Мечту»… Когда к финалу «Прекрасного воскресенья» выясняется, что она остается в полном одиночестве, — героиня Луппиан «рассыпается» на глазах, словно песочный человек: «опадают» руки, плечи, фигура как бы «ломается».
Уильямсовскую героиню Луппиан играет по-брехтовски жестко и остро, не страшась запрятать психологические вибрации под маску. Музыкально-пластические моменты роли органичны и целесообразны, словно зонги в театре Брехта. Одиночество героини Ларисы Луппиан резонирует с ее исполнительским одиночеством: масочный принцип игры резко отличен от игры ее сценических партнерш. Одинокий голос ее саксофона ни в ком не находит отклика. Она появляется в спектакле, как инопланетянка, и исчезает из него — такое ощущение, будто черный угольный рисунок на стекле кто-то резко и безжалостно смыл.
Комментарии (0)