«Зондершуле».
Интерактивный перфоманс Олега Жуковского.
Формальный театр.
Зрители садятся не на сидения, а за парты — как в настоящей школе. Парты маленькие, для младшеклассников, сидеть за ними как-то нарочито неудобно. Будто зрителям хотят напомнить ощущение ученика, снизу вверх глядящего на учителя. Резко начинает трещать звонок, из-за спин сидящих за партами выбегает человечек, совершенно не похожий на рядового учителя.
Он наглухо закутан в черный плащ, на носу — круглые маленькие очки, за которыми такие же круглые, ищущие глаза. Он щедро разбрасывает во все стороны исписанные листки, вырванные из школьных тетрадей; ими покрывается каждая парта. Раздав всем «проверенные контрольные работы» (так он сам их рекомендует), Учитель начинает общение с классом. Тут и начинается игра на том, что в информационной афише театра было названо стереотипами нашего образования.
Тип взаимодействия актера и зрителя выбран чрезвычайно удачно: любые реакции со стороны зала работают на создание обстановки урока. «Класс», в зависимости от собравшейся аудитории, может быть трудным, не подчиняющимся «учителю», а может быть послушным и тихим. Справедливости ради надо сказать, что Олег Жуковский, автор и исполнитель проекта, не всегда может контролировать зал. Так было на спектакле, шедшем в рамках «Балтийского Дома». Иностранная публика не всегда понимала, что хочет от нее этот мечущийся безумный человек, не знала, как ей поступать в разных ситуациях. Происходило это не из-за языкового барьера, а из-за того, что они элементарно не прошли все то, что у нас принято называть «обязательным средним образованием». Ну откуда этой даме с шикарной сверкающей улыбкой знать, что нужно делать с пакетом дешевых леденцов, которые Учитель сует ей в руки и объявляет всем: «У нашей Танечки сегодня день рождения»? Или, например, зачем нужно намочить тряпку? Думаю, многие из иностранцев толком не понимают значения слова «дежурный».
Но «Зондершуле»— не просто обыгрывание до боли знакомых образов на тему обязательного среднего образования. В спектакле не создается ощущения собственно школы; зрителю все время не дают забыть, что он в театре. Постоянно работает сопоставление, найденное Олегом Жуковским удивительно верно: урок — театр, кафедра — сцена, ученики — зрители. Герой Жуковского — не статичная маска, собрание штампов, а странное, непонятное существо, которое фанатично пытается зрителям (именно зрителям, а не «ученикам») что-то объяснить. В этом, пожалуй, смысл спектакля: добраться до сути обучения как феномена, понять природу таинства передачи знания. Поэтому учительство там возникает на самых разных уровнях: от разбора детского сочинения «Как я провел лето», прочитанного по просьбе Учителя для всех вслух каким-то взрослым мужчиной («Ну и что? — укоризненно отреагировал Учитель. — Тебе не кажется, что в твои годы можно писать что-нибудь посерьезнее? Ты не пробовал почитать что-нибудь? Я уж не говорю о Достоевском, но ведь есть же хотя бы Пришвин…») до шаманских танцев с копьем. Причем вещи, о которых толкует Учитель — понятия, лежащие в основе мира. Он наглядно изображает Большой Взрыв, положивший начало нашей Вселенной: под безумную звуковую какофонию извивается на столе, а из-под него вырастает, надуваясь, огромный Земной шар, на который направила луч фонарика (видимо, какого-то высшего света) испуганная "вызванная к доске" зрительница. Бедной девушке самой пришлось стать учебным пособием: в этой модели сотворения мира она — женское начало, «учитель&»;— мужское; на их соприкосновении рождается новая жизнь. Шар взрывается тучей космической пыли, которой суждено материализоваться в планеты и звезды. А может, все было совсем наоборот. Может, это конец света. Как хочешь, так и понимай. «Теперь садись. Все понятно, дети?»
Этот вопрос мучает «учителя» постоянно: все ли ясно «ученикам»? "Понятно? Ну а вот так понятно?"озабоченно переспрашивает он. Проблема понимания становится основной в спектакле; пытаясь донести свои мысли, "учитель"даже перевоплощается в ученика, а одному из зрителей предлагает стать учителем, надев на него свою шляпу. То есть связь между учителем и учеником — обратная, и тот, и другой дают друг другу что-то новое. Бывший учитель, став учеником, по прежнему втолковывал залу все о том же, только с другой точки зрения, из другой роли — об основных законах человеческого мира. Но ничего в спектакле не досказано, важно, чтобы вопрос: "Понятно?"все время витал в воздухе, не давал покоя зрителям, напоминал о вечной человеческой непонятливости. Да Олег Жуковский и не ставит перед собой задачи все разложить по полкам, по логичным концепциям; ему важно воссоздать живой процесс обучения. Лицо Учителя расползается в довольной улыбке, которую он тщетно пытается скрыть, когда ученики выходят к доске и предлагают решения предложенной им задачи — по своему желанию расположить на доске фигурки, схематично изображающие человека и окружающий мир (луна, дом, самолет и так далее).
Завершается «урок» «домашним заданием». В полной темноте освещены только руки Учителя, который ловко манипулирует шариками, заставляя их не останавливаясь прыгать на столе. Шариков много, и под равномерный стук, напоминающий тихий дождь они как бы зависают за столом, завораживая зрителей. Магические действия Учителя притягивают взгляд, не дают оторваться. Учитель держит под своим контролем все внимание учеников. Они связаны таинством парящих над столом шариков. Потом Учитель опускает руки. Шарики катятся на пол. Но ровный треск пластмассы продолжает звучать, уже из динамиков — процесс продолжается по инерции; в людях останется след от таинства, к которому они были приобщены, как остался в воздухе звук. Почему это домашнее задание? Что надо делать дома? Опять недосказанное, непонятое. Учитель извлекает откуда-то целую карзину шариков и разбрасывает ее — разбирайте, это вам, думайте. Учителю не надо все растолковывать ученику, надо, чтобы он почаще задумывался уже после урока — например, взглянув дома на принесенный из театра маленький пластмассовый шарик.
Комментарии (0)