1. Что такое страх?
2. Какие страхи для вас самые страшные?
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
1. Страх — это когда боишься плохого. Ничего хорошего в страхе нет. Хорошо волнение — ожидание непредсказуемого, но не страшного. Оно продуктивно, страх — никогда, что бы ни писали эстетики.
И самый мерзкий страх — когда заранее боишься бояться. Генетически, поколениями люди в России — без перерывов на исторический обед — заточены на страх ареста, репрессий, беззаконий, на то, что не будет ни суда, ни следствия, будет выстрел в спину, конфискация, дефолт, воронок, опричники, арест скомороха, расплавленная смола в глотку, крепостную актерку — к медведю или в наложницы, дыба, брат на брата, деревня на деревню, рекрутчина (сейчас так много говорят про нашу великую историю, про царей и их благородные завоевания, что я вот тоже про историю, про народную историю, где причет — самый великий жанр, песен веселых нет, березу и ту «заломаю»… Убийства в Тауэре, конечно, тоже не подарок, но мы живем тут, в России…)
Этот страх так или иначе передан нам родителями и дедушками-бабушками, предками-призраками, но при том, что жизнь не убеждала меня в обратном никогда, просто ни разу, — мне до последнего времени казалось, что наше поколение эти страхи перебороло. Что я лично — переборола. Тем более — у меня хорошие предки, ни за кого не стыдно, нет ни стукачей, ни сексотов, ни вохров, мои только лечили, строили, делали науку, преподавали… И я всегда боялась поддаться страху страха. Помню, когда в конце 70-х друг прислал мне «посевовское» издание «Доктора Живаго», я торжественно поставила его на стеллаж, а мама попросила завернуть в газетку и задвинуть во второй ряд, — я прямо бушевала. Причем именно потому, что боялась заразиться этим поколенческим, не моим, мерзким, липучим страхом страха беззаконий… без суда и следствия… репрессий… что вот придут… а оно стоит… Я не позволяла себе историко-генетических страхов. Вся жизнь ушла на борьбу с ними, а они теперь пришли к нам, встали у дверей, стучатся, в звонок звонят, пугают, велят открыть… Открывать дверь страху меня не учили в моей отечественной семейной истории, не менее важной для меня, чем деяния Петра Первого, сына грузинского царя Ираклия, на которого он похож — как две капли воды… Так что нечего было в 2008 объявлять Грузию врагом…
2. Вообще же для меня вся жизнь — бесконечный страх, так вышло. Я трус (в это мало кто верит, но это так), ипохондрик, и, конечно, на вершине иерархии моих страхов — всегда непрекращающийся страх смерти. Он возник в детстве, и в какой-то момент мама поняла, что меня надо лечить. «Я еду в Москву, там есть институт, они разрабатывают лекарство от смерти, напиши ученым письмо, я отправлю его в Москве», — сказала мама. Мне было шесть. Я написала. И через неделю почтальон принес мне ответ в конверте с московской печатью: «Мариночка, не беспокойся, когда ты вырастешь — такое лекарство уже будет». Я не узнала домашнюю пишущую машинку (штамп-то на конверте был!) и излечилась на несколько лет, но только терзал ночной страх: а успеют ли они, пока жива мама?.. Потому я не люблю спектакль Андрея Могучего «Счастье», увидь я его в детстве — он сломал бы мою психику навсегда. Страх за мамину жизнь не утихал до самой ее смерти… Почтальон, где ты теперь? Принес бы письмецо против страха…
Страх небытия, изъевший всю мою жизнь, страх за саму физическую жизнь. Леденящий. Преследующий. Изматывающий. Вот так раз — и тебя нет (я всегда много болела, несколько раз катастрофически, никогда не чувствовала себя хорошо и уверенно, ипохондрия подтачивала меня на постоянной основе всегда). Ни любовь, ни рождение ребенка, ни вера, ни очень много счастья, выпавшего мне в жизни, этот страх не купировали, он вылезал и брал за горло как раз в самые счастливые моменты, в самые «остановись, мгновенье». Вылезал, не давая забыть о конечности, — и это было вне логики, как раз наоборот, подлая подкорка шептала: а, ты сейчас счастлива, так не забудь… Я знала только одного человека с таким ярко выраженным паническим страхом смерти, и, может быть, потому мы были связаны более тридцати лет, что хорошо понимали это состояние. Это был Резо Габриадзе. А ведь не подумаешь)
Наверное, слаба на самом деле лично моя вера в Бога, раз так. В те моменты, когда я укреплялась в вере, жить становилось не так страшно.
А дальше — страх и паника как образ жизни, как ощущение своего несоответствия всему. Наверное, кому-то это было видно: впервые увидев меня, Юрий Борисович Норштейн надписал мне книгу — «Марина, пусть никогда не проходит ваш благородный испуг, который и есть ваш движитель…» Но он — не движитель, нет, я от него всегда бежала… Никогда не была уверена в себе, на всю жизнь сохранила боязнь публичности, и только с испуга неведомая сила вечно несет меня на какие-то баррикады. За всю жизнь я не преодолела проблем с адаптацией, любое новое предлагаемое вызывает у меня панику: сборы в дорогу, необходимость купить новые ботинки, просто новость. Поэтому я так много езжу, почти всегда преодолевая желание сдать билет…
И еще один страх всегда преследует меня. Страх совершить что-то неистинное, что потом повлечет непоправимую цепочку компромиссов. Не соврать. Не покривить душой. Как говорил Иван Пнин, «если можно не позволить себе одну истину — должно не позволить никакую, ибо истины между собой составляют единую цепь». Как трус, я всегда боялась, что меня согнут, сломают, заставят, придут, без суда и следствия… — и заранее становилась в стойку. В юности, например, отказывалась писать благодарственную речь Леониду Ильичу Брежневу от студентов ЛГИТМиКа, к чему меня принуждали в деканате. Я была свято уверена, что если напишу хоть одну строчку такой присяги — меня оставит человеческая речь, я не смогу вообще писать, рука откажет, слова не придут. Ну, очень боялась и береглась. Потому что слабак. И еще был страх — чтоб никто не догадался… Мало кто и догадался.
Я знаю, что если собаку не бояться — она не покусает. У меня отношения с жизнью — как с этой собакой. Я уговариваю себя ее не бояться.
3. Театр меня ни от чего не спасал и не спасает. Отвлекает — наверное, занимает — иногда, увлекает — изредка, подкидывает сюжеты, в которые можно выместить свое внутреннее, — несомненно. Спасают, скорее, буквы. Во дни сомнений и тягостных раздумий они — моя эмиграция и пристанище от страха. Выраженное в слове и перенесенное на бумагу — свершается, отчуждается, отделяется от тебя и уже не терзает, живет отдельно. Этот механизм я знаю и им пользуюсь. Вероятно, это психотерапия, но что ж поделать, если я трус…
1. Что такое страх?
2. Какие страхи для вас самые страшные?
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
Театр всегда был территорией, свободной от страха. Чем больше я думаю о категории ужаса и страха в театре, тем это становится для меня очевиднее. Мне очень нравится формула, которую вывел Аристотель: «страх есть ожидание зла». Самая сильная эмоция, которую ты испытываешь в театре, — это ожидание и понимание происходящего на сцене зла, трагедии, ужаса, понимание его неотменяемости, что рождает страх за персонаж, сострадание по отношению к герою. А дальше, по Аристотелю, сострадание и страх преодолеваются и разрешаются в финале сильной эмоцией.
То, что переживаешь в театре, — сродни экстатическому переживанию верующего на пасхальной службе. В театре смерти нет, пережив смерть Треплева и ужас конца его любви (как же я плакала, боже мой, на итальянской «Чайке» Някрошюса, когда эти двое — Нина и Костя, с длинными бумажными носами, так любовно, по-детски терлись этими клювами, чтобы через минуту отчаянным птичьим криком вместо выстрела поставить точку в этой истории), ты был счастлив спустя минуту аплодировать на поклонах. Мы все верили, что это чудо можно повторить вновь и вновь, шарманка будет играть, если покрутить ручку, мы старались не замечать, как стареют актеры спустя десятилетия, как дряхлеют декорации, поэтому каждый раз такой чудовищный, болезненный шок от смерти актера — того, кто на твоих глазах столько раз любил, страдал, воскресал. Так настоящая смерть вторгается в хрустальный замок, так зло разрушает лучший из миров. Потому что в театре мы все бессмертны и, как ни странно, привыкаем к этому чувству. Это территория чуда, созданного примитивными механизмами, но вторая реальность оказывается подлиннее первой. Об этом ставил Кристиан Смедс своего «Mr. Vertigo»: да, все сделано из палок и веревок, но это делает нас богами.
Переживаемые в детстве эмоции страха и ужаса — самые яркие и прямые: страх смерти родителей, страх ядерной войны, страх темноты, страх нелюбви. В юности театр стал побегом — от страха обыденности. Я помню это мощное переживание ужаса 17-летнего подростка перед обыденностью жизни, ее предопределенностью: как? Взрослая жизнь — это вот так? Жить с кем-то, работать на нелюбимой работе, копить на холодильник, и это — вся жизнь?! Тогда я еще не читала экзистенциальной драматургии, но переживаемый ужас был тот самый, высшей пробы, экзистенциальный. Театр был пространством, который от этого ужаса освобождал. Он давал смыслы. Он — как наркотик, который бежал по венам. Лекарство от страха.
Театр стал главным орудием борьбы со страхом небытия. Я, как героиня из «Кошмара на улице Вязов», все время произносила считалки в борьбе с ужасом. Мои считалки, вытащенные из экзистенциальной драматургии: «Сказать нет и умереть» и «Когда идешь через ад — не оглядывайся», на долгое время стали моей матрицей, заговором от страхов и тревог, преодолевая страх, ты делал его союзником в борьбе обреченного на смерть. Ты знал эту свободу — свободу выбирать собственную смерть, а значит, и собственную жизнь. Эту уверенность в том, что у нас есть свобода выбора, подарил мне театр. Так странно — больше двадцати лет мы были уверены, что у нас есть эта свобода — свобода сказать нет, свобода вообще — говорить! Страха потерять свободу не было.
Реальность преподнесла урок: театр вообще не спасает от ужаса и страха. Более того, все эти годы он плохо работал со страхами, которые порождала окружающая действительность. Куда нести этот ежедневный страх, отчаяние и ужас? В театр? Но наш российский театр оказался не научен работать с такого рода вещами. Как оказывается, предельный трагический опыт ты получал в литовском театре, в грузинском театре, в немецком театре. Не в русском театре. Поэтому, оказавшись наедине с огромной трагедией, с ужасом, который заполняет тебя до макушки, ты не понимаешь, как его уложить внутри себя. Театр, который был нужен всегда, вдруг оказывается будто бы ненужным, лишним. Пора признать — побег из Шоушенка не удался. Нас поймали где-то на середине маршрута по пересеченной местности. И вернули в камеру. Вручили в руки библию и приказали молиться. Но, вспоминая опыт ГУЛАГа и лагерных театров, ты будто бы догадываешься: надо еще немного поискать. Театр должен — если не спасти от этого ужаса, то дать возможность об этом ужасе рассказать. Пережить его вместе. Даже если это конец света, я предпочту встретить его в кресле старинного театра.
1. Что такое страх?
2. Какие страхи для вас самые страшные?
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
1. Мне кажется, страх — это длительное состояние, в отличие от испуга (резкая инстинктивная вспышка), в котором растянуто ожидание чего-то крайне неприятного, даже мучительного, и неотвратимого. Страх угнетает волю, подавляет рацио, подтачивает жизненные силы. Человек, живущий под каким-то страхом, не может заниматься планированием своей деятельности, не может совершать осознанный выбор, он как бы закован в кандалы. Страх уничтожает свободу — любую. Как страх сцены сковывает неопытного, робкого выступающего (зажим = несвобода), как страх дать неверный ответ и опозориться связывает мысль ученика — так угроза репрессий закрывает рот несогласным и убивает свободу слова.
2. Самый страшный страх? Ответ банален и очевиден: страх за другого, за родных и любимых людей. Страх смерти?.. Да, но не своей, а кого-то близкого, потому что исчезновение себя из жизни вообразить трудно. По сравнению с этим страхом потери все остальные, по-моему, не такие страшные. Я боюсь больниц и болезни в принципе. Очень сильно. Боюсь публичных выступлений до дурноты, но привыкла этот страх преодолевать. Вообще у меня множество мелких страхов, связанных со стеснительностью и робостью, но в этом смешно признаваться, потому что я большинство этих страхов подавляю и прячу. Я очень боялась пожара в доме, но, когда загорелась новогодняя елка, я ее сама потушила, крупных неприятностей удалось избежать. Почему-то боялась оказаться запертой в туалете… И оказалась! Да еще и в больнице, так что двойной кошмар наяву. Не боюсь высоты, замкнутого пространства, клоунов. Зато всю жизнь боюсь первого сентября и всегда вижу сны, что пришла вести занятие (лекцию, урок…) и почему-то не помню, о чем должна говорить, не готова. Вот какой страшный страх!
3. Театр в принципе для меня спасение. Сейчас, в последние месяцы, я на хороших спектаклях начинаю плакать — такая реакция на то, что существует не только зло. Так что театр спасает мою веру в настоящее, в человека вообще.
1. Что такое страх?
2. Какие страхи для вас самые страшные?
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
1. Для меня страх — очень важная составляющая моей жизни, необходимый инструмент, предупреждающий меня о пределах моих сегодняшних возможностей. Это мой радар, мой фронтир, моя крепостная стена. Это та эмоция, которая показывает пределы моего контроля. То, что находится за этими пределами, таит в себе неизвестность, и не исключено, что скрывает в себе много возможностей для познания. Да, не всегда радостного. Да, не всегда полезного. Но картина мира от преодоления этого рубежа только расширяется. «Двигаться дальше, как страшно двигаться дальше», — пел когда-то давно БГ. Мне это запомнилось. И, пожалуй, осталось со мной навсегда. Потому что всегда «хочется сделать шаг». Если я не испытываю страха, значит, я вообще ничего не испытываю и, скорее всего, не существую. Страх как эмоция дает мне возможность самоорганизоваться — если я боюсь, то именно поэтому я и начинаю действовать. И тогда страх исчезает… Но он всегда связан с вызовом.
2. Боюсь быдла и дураков. Первые тебя не услышат, вторым ничего не объяснить. К сожалению, наличие грубой силы и отсутствие ума приводят всегда к непоправимым последствиям.
3. Для меня в театре, как и в любом другом искусстве, страха нет. Он уже преодолен самим фактом случившегося произведения. Преодолен самим действием, своим стремлением к финалу. Я до сих пор удивляюсь этому парадоксу, пружине жизни, которая помогает и мне самому двигаться дальше, как будто раскрепощает мои внутренние ресурсы. В театре, на мой взгляд, есть только один страх — страх безжизненного, неумного, пустого существования, страх стать функцией.
1. Что такое страх?
2. Какие страхи для вас самые страшные?
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
1. Страх в моей системе координат должен быть изжит как можно скорее, как правило, еще до рождения. Я воспринимаю его как негативное, деструктивное чувство, которому нельзя давать развиваться, потому что максимальное пространство нашей жизни лучше расчистить для чувств вдохновляющих и укрепляющих, из которых радость — самое главное. Сейчас это пространство расчищать в особенности сложно, но и отдавать его страху непозволительно. Тошно — да, но это про другое. Экзистенциальные страхи вообще не про меня — бог меня миловал такого бояться, хотя, оглядываясь вокруг, я знаю и понимаю, что мне крупно повезло. Может быть, я просто закрываю глаза, может быть. Но просто я не люблю то, что разрушает. Сказать, что я не знаю, что такое страх, это, конечно, слукавить, но все-таки это такая категория, которую я пускала в свою жизнь на максимально короткое время. Этим я обязана не каким-то своим качествам, а природе, которая заложила во мне до сих пор безотказно работающий механизм, в котором «страшно» мгновенно превращается в «что делать?» и такое же быстрое последующее принятие решений. Когда мне было лет двенадцать, в темноте петербургской ноябрьской ночи на меня с диким, не оставляющим сомнения рыком бросилась огромная собака формата овчарки-переростка. За мою спину с криком ужаса спряталась подружка. Я очень сильно испугалась, очень — прыгавшая на меня собака раскрыла пасть на уровне моего лица. Но, во-первых, за моей спиной был еще более испугавшийся человек, во-вторых, мне всегда было странно, не стыдно, а именно странно трусить. Я осталась стоять на месте, и у меня было ровно одно мгновение, в которое я с таким же диким рыком прокричала в черную страшную морду «стоять!!». Эта собака точно не умела выполнять чужие команды, так что кричала я скорей себе, но результат был ошеломительный — страшный пес замер в воздухе, остановился, оторопело взглянул на меня и затрусил прочь. Эту историю я часто вспоминаю — видимо, тогда я перешагнула через бытовой испуг, но фактически согнула в дугу и страх. И то «стоять» кричит во мне всегда, когда страшно. Стоять и не бояться, действовать, а не опускать руки, хвататься за минимальный шанс, если он есть. И не жаловаться. И бороться. И потом к этому страху не возвращаться, не рассусоливать то, что нужно изжить. Ну было, да — критично, страшно, но прошло, все обошлось, так что движемся дальше. А как иначе? Я не знаю.
2. Самые страшные страхи — только за родных и любимых. За них боюсь и волнуюсь. Но разве не у всех так?
3. Театр не помогает лично мне преодолевать страхи. Он для меня про другое. Но я радуюсь, когда вижу, как спектакль высвобождает в зрителях страх несвободы и по залу шелестят аплодисменты облегчения и понимания. У меня театр и страх стыкуются в двух ситуациях. Я до судорог волнуюсь перед премьерами дорогих уму и сердцу режиссеров. И очень боюсь ошибиться в оценке спектакля и в тексте или словесно незаслуженно ранить и так ранимого художника. Потому что боли в этом мире хватает и добавлять не хочется.
1. Что такое страх?
Страх для меня — это в первую очередь бессилие. Это чувство, что ты не можешь ничего изменить и ни на что повлиять. Тебе приходится полностью положиться на судьбу, на волю богов, на обстоятельства.
2. Какие страхи для вас самые страшные?
Раньше я боялась бедности, старости и одиночества. После 24 февраля страхи стали другими. Мне стали сниться сны про войну и ядерный взрыв. Это вообще удивительно, насколько эти сны были реалистичными. А ведь я понятия не имею, что такое война. Я ее никогда, слава богу, не видела. Мне снился мальчик, бегущий по кромке моря, за которым расцветал ядерный гриб. Мне стали сниться обстрелы, бомбы, летящие в наш дом. Еще я стала бояться репрессий. Что однажды в мою квартиру постучат люди в форме и разрушат мою жизнь навсегда. Я стала бояться громких звуков.
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
Театр не всегда спасает. Но мне легче жить с мыслью, что все это уже было. Что был Брехт и был Володин, и Булгаков, и Манн. Они все это проходили и об этом написали. А значит, и мы выживем и напишем. По крайней мере это дает веру, что жизнь — не совсем безнадежное мероприятие. На третью неделю после 24 февраля мы с другими драматургами из Екатеринбурга организовали что-то вроде маленького клуба. Сначала просто собирались и разговаривали, чтобы не сойти с ума поодиночке. Потом сделали читку новой пьесы Светы Баженовой. И сделаем еще. Эти встречи и репетиции оказались спасительными. Ты видишь своих друзей, разговариваешь с ними, видишь зрителей, которые пришли на читку, они все живые, настоящие. И ты понимаешь, что никто из вас не сошел с ума. Вообще удивительно, насколько в таких ситуациях оказалось важно иметь возможность поговорить. Насколько важно, чтобы рядом были люди или даже один-единственный человек, которого можно взять за руку. Когда человеку плохо, ему нужен не театр с колоннами, а такой, как у нас, — маленький, домашний, безопасный. Наверное, это и есть сейчас задача театра — создавать безопасные пространства, где есть живые люди.
1. Что такое страх?
Мне интересней всего думать о том, что такое страх с биологической, биохимической точки зрения. Но не буду здесь делиться своими слишком нехитрыми и дилетантскими изысканиями на этот счет. Понятно, что страх — это защитный механизм, который очень трудно побороть и слишком легко использовать для больших манипуляций. Не исключено, что главная скрепа подчиненности, подчиняемости, несвободы. Рычаг для управления, увы. Древний и актуальный.
2. Какие страхи для вас самые страшные?
Мой страх последних месяцев, полугодов, годов — сбылся 24 февраля. Хотя нельзя так сказать: «мой» — разве есть право его присваивать? И мой тоже. Помните, как ловили каждую весть об «учениях», о перемещениях войск?.. Ну вот. Можно ли следующий виток этого чувства назвать страхом? Виток, который наступил, когда все уже началось. Тогда была такая жажда умереть, что это не было страхом. Там, где заканчивается инстинкт самосохранения, страха уже нет.
Потом — да, скажу — было страшно, что не выпустят из страны. Я еще не понимала, буду ли жить, но уже понимала, что жизненно необходимо быть вовне. На воле. В моей голове нет бинарной оппозиции Россия — мир (по крайней мере не было). Есть Россия, находящаяся внутри мира. А я — прежде всего землянка, а россиянка — во второй черед. И я люблю Землю, а моя страна — ее часть. Я не считаю, что кто-то имеет право замыкать. Я не хочу в тюрьме — ни жить, ни умирать. Я боюсь тюрьмы. Или нет? Или я боялась, что выбор сделают за меня. Не хочу никому позволить этого.
А сейчас — есть страх за многих-многих-многих, кто в опасности. За близких и неизвестных. Что же касается себя… Мне кажется, сейчас мой личный главный страх — страх страха. Оказаться слабой, видимо, боюсь. Никчемной. Хотя каждый день бываю слабой. И в никчемности тоже недостатка нет. Но… нужно же будет из этого выбраться! Что не найдется сил на новую жизнь, где я буду другой и полезной. Боюсь испытывать страх перед настоящим и будущим.
Боюсь и просто люто ненавижу испытывать страх.
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
Я так давно не была в театре и, возможно, так долго не буду… Те спектакли, которые меня пронзали, защищали от страха, что видимый мир — это и есть мир; единственный. Что нет вертикали, нет бездны, нет… эйдосов, что ли. Я в театр ходила, как в храм Платона, думаю, так. А сейчас я просто помню это чувство. Как помню, что была когда-то жизнь. И будет (?)
1. Что такое страх?
Я думаю, что страх — это неготовность расстаться с человеком, статусом, убеждением, конечностями, домом, деньгами.
2. Какие страхи для вас самые страшные?
Я боюсь увидеть, как бьют любимого человека. Боюсь собачьих стай. Боюсь автомобильных катастроф. Боюсь, что кто-то мне небезразличный во мне разочаруется. Иногда боюсь умереть. Еще боюсь потерять страх.
3.Какие страхи помогает мне преодолевать театр?
Только страх смерти.
1. Что такое страх?
2. Какие страхи для вас самые страшные?
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
1. Страх наш защитник, наша опора, наше спасение. Но мы не боимся, и от этого все искажения, беды, катастрофы. Я о Страхе Божьем.
2. В театре страшно первые 5–7 лет, когда еще ничего не умеешь, мало понимаешь и плохо ориентируешься. Бродишь во тьме и больно стукаешься об углы. Потом проясняется и перестает быть страшно, становится смешно. По неумолимому ритмическому закону скоро снова станет темно. Будет ли страшно?
3. Самое страшное — бесстрашие. Самый страшный — бесстрашный.
1. Что такое страх?
2. Какие страхи для вас самые страшные?
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
1. Удивительно, но до сих пор как-то не задумывался, не задавал себе этот вопрос. Сейчас отвечу так: страх по сути своей, конечно же, смерть. А смерть — это страх. Очень важный, ключевой механизм, благодаря которому мы понимаем вкус, цвет и цену жизни. Страх/смерть/время. Неизбежность и необратимость. Страх может быть серьезной проблемой, когда он парализует. В течение всей жизни. А может быть препятствием, дающим мотивацию к действию, к развитию, как в актерском ремесле.
2. Пожалуй, беспомощность. Какие-то обстоятельства, которые не позволят помочь близким. Ну, или осознанность при полной обездвиженности. Оказаться перед выбором, который невозможно сделать.
3. Всякого рода тревоги, фобии и прочую муть из разряда «бессознательное» театр лечит анализом. Наверное, так же и в психологии — большое дело точно определить источник тревоги и назвать его. Докопаться до истока, до сути. Погрузиться и сыграть. То есть — изжить. Интересно, кстати, было бы немного поиздеваться над действенным анализом пьесы и разобрать ее с точки зрения страхов. Чего именно боится персонаж, поступая так-то и так-то?
1. Что такое страх?
2. Какие страхи для вас самые страшные?
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
1. Чтобы описать, что такое СТРАХ, понадобился бы целый рассказ. И такой есть. У Чехова. Помните? «Когда я лежу на траве и долго смотрю на козявку, которая родилась только вчера и ничего не понимает, то мне кажется, что ее жизнь состоит из сплошного ужаса, и в ней я вижу самого себя».
2. Самое страшное то, что непонятно.
3. Против страха полезны любые упражнения!
1. Что такое страх?
2. Какие страхи для вас самые страшные?
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
1. Страх неопределим. Я счастлив, что он со мной не всегда, только иногда пробирается в мои сны. Про личное. Сразу оговорюсь, что жизнь и здоровье близких оставляю за скобками.
2. Мои страхи. Государство, государственная бюрократия, несвобода, закрытые границы. Телезрители. Страшно, что в последнее время думаю об этом слишком часто. А хотел бы о другом.
3. В театре ценю бесстрашие. В театре даже смешно бывает.
1. Что такое страх?
2. Какие страхи для вас самые страшные?
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
1. Страх — это страх. Это слово изначально. Я не знаю, как определить его точнее. Только через менее острые синонимы. Страх — это боязнь будущего, того, что может случиться прямо сейчас или в более или менее отдаленной перспективе.
2. Какие страхи самые страшные? Увы, уже три месяца я живу в постоянном страхе. Я боюсь атомной войны, мобилизации, гражданской войны, репрессий, цензуры, разрухи. Боюсь за жизнь и судьбу своих близких. Особенно за детей. Мы-то уже пожили. И в достаточно свободном мире, имея возможность не врать себе и окружающим. И в радости познавать и строить этот мир. Боюсь потерять возможность честно заниматься любимым делом. Боюсь стать конформистом. Боюсь потерять чувство стыда и отчаяния от происходящего сегодня, привыкнуть к нему, научиться закрывать на это глаза. Боюсь бояться.
3. Театр, с одной стороны, помогает отрефлексировать все эти страхи. С другой стороны, на время, пока длится репетиция, забывать о них. То есть, отстраняя их, рассматривать как предмет искусства. И жить полной жизнью.
1. Что такое страх?
2. Какие страхи для вас самые страшные?
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
1. Страх для меня — это защитная функция организма, необходимая для выживания. Форма инстинкта самосохранения.
2. Сейчас я больше всего боюсь фанатизма и агрессии. Мой инстинкт самосохранения оберегает меня от разъяренной толпы.
3. Театр не помогает избавиться от страха, театр помогает преобразовать восприятие действительности в опыт. Отрефлексировать свой страх.
1. Что такое страх?
2. Какие страхи для вас самые страшные?
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
1. Страх — это то, с чем хочется работать. Это то, что хочется изучать, свидетельствовать, преодолевать, видоизменять, то есть, по сути, это неисчерпаемый материал для творчества.
2. Страхи наши меняются и растут вместе с нами и обстоятельствами, в которых мы оказываемся. Страхи до 24 февраля были одни, сейчас другие. Страшно ТЕРЯТЬ. Далее можно ставить многоточие и перечислять, перечислять…
Каждая потеря требует восстановления, иногда кажется, что на это не хватит сил, терпения, веры и самой жизни.
3.Театр помогает преодолевать страх забвения и смерти.
1. Что такое страх?
2. Какие страхи для вас самые страшные?
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
1. Чувство страха, вообще, дано нам эволюцией. Как это ни прискорбно звучит, но именно это чувство помогает сохранить жизнь живым существам. Условно говоря, выживают самые трусливые. Инстинкт самосохранения эволюционировал в чувство страха. Но стоит отметить, что из всех живых организмов именно человеку дана способность преодолевать страх силой воли (остальные животные могут достичь победы над страхом лишь дрессурой). Преодолевать страх вследствие необходимости — это одно, преодолеть страх вследствие морального выбора — достоинство и привилегия человека.
2. С появлением детей, пожалуй, других страхов и нет, кроме как за их здоровье и будущее. Это неприятное, холодное и липкое чувство посещает меня только в моменты, так или иначе связанные с детьми.
3. Театр в какой-то мере помогает бороться со страхом одиночества. Последнее время какая-то острая потребность взять фонарь и пойти «искать человека». Из зрительного зала к тебе за рампу иногда приходит понимание, что ты не один, когда говоришь о важных для тебя вещах. Вещи эти и там, в зале тоже кому-то важны.
1. Что такое страх?
2. Какие страхи для вас самые страшные?
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
1. Лично для меня страх — это какое-то животное чувство, при котором ты теряешь контроль над собой. В большей или меньшей степени, но ты себе перестаешь принадлежать, когда волна страха подступает. Страх — это чувство, в котором очень трудно себе признаться.
2. Самый страшный страх — это потеря близких и родных людей. Неизбежность этого уничтожает меня. Со всем остальным можно справиться.
3. Мне кажется театр не помогает преодолеть страхи, он просто иногда дает возможность разделить их с кем-то еще и пережить вместе. Как в мультфильме про котенка по имени Гав. «Давай бояться вместе» — это про сегодняшний театр для меня.
1. Что такое страх?
2. Какие страхи для вас самые страшные?
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
1. Страх — это когда ты падаешь в открытый люк, колодец, черную дыру и летишь, но не можешь остановиться, не можешь схватиться за стену, чтобы прекратить это падение.
2. Самый страшный страх — страх потери близких.
3. Театр помогает в страхе одиночества и разобщенности. Театр создает иллюзию, что мы все друг другу нужны. Актер режиссеру, бутафор художнику, монтировщик завпосту.
1. Что такое страх?
2. Какие страхи для вас самые страшные?
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
1. Страх это страх.
2. Никому не буду говорить, что в моей комнате 101.
3. Вообще ничем, он только страх усиливает… (((
1. Что такое страх?
2. Какие страхи для вас самые страшные?
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
1. Что такое страх? Ответ на этот вопрос для меня оказался невероятно тяжелым. Как только я садилась писать ответ, меня скручивало буквально физически. У меня начинал болеть живот и возникал паралич воли. Буквально. Мысли путались, и невозможно было пошевелиться. После этой атаки хотелось только лежать в дреме и ни о чем не думать. Из этого и родился ответ. Страх — это мощнейшая отрицательная эмоция, которая на физическом уровне предупреждает организм об опасности. Это связано с инстинктом самосохранения. С глубинными травмами не только самого человека, но с глубинными травмами и генетической памятью рода, с социальными травмами, с травмами народов.
2. Какие страхи для меня самые страшные? Вообще, я не могу сказать, что я трусиха. Напротив, мой инстинкт самосохранения притуплен. Я не боюсь высоты, я не боюсь темноты, на меня не действуют какие-то архетипические страхи. Я не боюсь одиночества, я не боюсь неизвестности. Я не боюсь ошибаться. Я не боюсь казаться глупой. Но я всю жизнь, с самого раннего детства боялась войны. Ядерной войны, в частности. Это очень раннее воспоминание детства. Мне лет пять или шесть. Я с родителями, родители смотрят телевизор. Диктор тревожным голосом, в котором дрожат металлические нотки, говорит о боеголовках и ракетах, об Америке, я мало что понимаю, но мне страшно. И я вижу, что моим родителям невесело. Мама укладывает меня спать, я спрашиваю, будет ли война, она гладит меня по голове и говорит, что не будет, но я слышу, что она сама себе не верит, когда говорит. А потом, уже через год, меня отвели в музей Великой Отечественной войны в Минске, и у меня было такое потрясение, что меня рвало три дня. Страх войны.
Второй самый страшный страх — страх быть арестованной и подвергнуться репрессиям за мои политические убеждения. И если раньше я только вспоминала о том, как в моей семье, в которой один дедушка отбывал срок в ГУЛАГе, другой был расстрелян, а бабушка с двумя сыновьями, моим папой и моим дядей, сослана с полной конфискацией имущества, всегда, даже в спокойные 80-е, держали дома наготове тревожный чемоданчик, — то теперь я буквально жду, когда придут за мной, в законодательстве появились статьи, которые подразумевают сроки до 15 лет за слова, написанные или сказанные. То есть мой страх, моя родовая травма стала реальностью.
Третий страх — что я больше никогда не смогу в России заниматься своим делом. Которое я бесконечно люблю. Для меня мое дело равно моей жизни. Я очень люблю играть в театре и в кино. Я очень люблю ставить спектакли. Но сейчас я не могу это делать в России. Меня как актрису и режиссера уже отменили и запретили.
И четвертый самый страшный страх, что у моей дочери не будет будущего. Не будет свободы творчества, свободы слова, свободы передвижения и вообще — свободы. Это, пожалуй, самый страшный страх. При том, что моя дочь не собирается уезжать из России.
3. Какие страхи мне помогает преодолеть театр? Да практически все. Я к театру всегда относилась как к способу осознать свою жизнь, жизнь моих предков, моей страны. Театр для меня был тем пространством, где я могла задать себе самые больные вопросы и постараться на них честно ответить. Все спектакли, которые я сделала, это работа с травмами. И работа со страхом. И мой последний спектакль в Таллинне — это тоже попытка работы со страхом войны и страхом перед собственным бессилием, когда тебе кажется, что ты ничего не можешь сделать. Но даже когда ты реально ничего не можешь сделать, надо делать. И документальный театр может помочь справиться с этими страхами. Свидетельствовать, писать друзьям, получать ответы, поддерживать их и чувствовать их поддержку, а потом рассказать об этом — это тоже, получается, не мало. Страшно ли мне? Да. Но я буду продолжать делать то, что считаю необходимым. И тем самым буду бороться со своими страхами. И возможно, это поможет не только мне, но и другим. И именно театр дает мне такую возможность.
1. Что такое страх?
2. Какие страхи для вас самые страшные?
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
Ну что сказать про страх? Я, вообще-то, всю жизнь в страхе живу… и страх из-за театра. То роль не дадут, то боишься, что на сцене текст забудешь, директор уволить может, Пантелеев уплыл и меня забыл, да и денег вечно не хватает. Но, конечно, это не страх, так, волнение ерундовое. Говорят, все страхи из детства. Я в детстве голубей боялся, на улицу не выходил. А недавно с дочкой кормили голубей хлебушком, и я смотрю, мне не страшно, а радостно очень. Значит, это тоже не страх был, а простая боязнь. Страх смерти? Это серьезно. Но вот изображал я смерть в роли Моцарта, а потом Сальери, его мой отец играл, поднимал меня и говорил: «Конец трагедии». Мы обнимались и под аплодисменты кланялись. Так что, кажется, это тоже нестрашно. Если что… кто-то тронет за плечо и скажет: «Вставай, конец спектакля».
Спасает ли театр от страха? Маленькому мне было страшно, если мама из дома уходила на работу, в театр. И, чтобы я не плакал, брала меня с собой. На какую-нибудь другую работу с ребенком не пустят, а в театр — пожалуйста. Спасибо театру, в театре нестрашно, здесь все понарошку. А страх по-настоящему — это что-то необъяснимое, липкое, дурное, неотпускающее. Как эта история. Парень развозил по деревням хлеб, и в его машину попала бомба. И его разорвало. Мать узнала и пришла на это место. Стала собирать в полиэтиленовый мешок все, что найдет, по кускам. И потом с этим мешком на плечах шла хоронить сына домой, за пятнадцать километров. Страх здесь подобен огню, он сжигает все временное, незначительное, все отступает на задний план, и вдруг оказывается, что все твои ценности и прежнее существование ошибочны, теперь ты отгорожен от них, страх вытащил тебя из размеренного, бездумного проживания жизни, и ты вынужден искать новую опору в новом мире. А театр, да, помогает. Выходишь на сцену, играешь и часа два живешь в мире прекрасных иллюзий, где мертвые в конце оживают и выходят на поклон.
1. Что такое страх?
Наверное, вопрос про страх в контексте нынешних событий? Это уже экзистенциальный страх — за жизни, например. Буддисты советуют смириться со смертью — и страх пропадет. Согласен.
2. Какие страхи для вас самые страшные?
За семью, за детей.
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
Ответ, наверное, здесь: как сопоставить совесть и страх. У каждого будут свои пропорции. Главное, чтобы потом не потерять уважение к самому себе.
1. Что такое страх?
2. Какие страхи для вас самые страшные?
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
1. Страх — очень объемное понятие, я для себя разделяю его на субъективные подвиды.
Они такие мерцающие, в голове моей названия не имеют, но я попробую грубо что-то сформулировать.
Трепет, тревога — страх неизвестности, который ближе к волнению. Это очень продуктивная вещь. Неизбежная и стимулирующая. Художник — это компас, а лучший критерий того, что он не заржавел, — дрожание стрелки. Так что дрожишь, просыпаешься в пять утра, отвечаешь невпопад и ссоришься с близкими из-за пустяков, все из-за тревоги промахнуться, пойти не туда, пропустить важное.
Паника, ступор — нечто разрушительное. В этом страхе нет ничего хорошего. Он парализует и сковывает восприятие. Ты уже не стрелка компаса, а забытый в морозилке кусок говяжьей печени. Человек в панике не может принять верного решения, он вообще не способен что-либо по-настоящему чувствовать.
Естественно, между двумя этими типами страха есть множество непредсказуемых подвидов.
Великое мастерство требуется для того, чтобы держать свой ум во аде и не отчаиваться.
2. Какие страхи для меня самые страшные? Думаю, самые страшные вещи — да и вообще, наверное, все по-настоящему страшные — лежат за пределами профессии. Это какие-то общие вещи, даже неловко их перечислять. Страшно за близких, особенно детей, страшно лишиться важного чувства (слуха, зрения, возможности передвигаться). Страшно, что будут мучить физически. Страшно самому кого-то предать, оказавшись слабым или подлым.
3. Какие страхи помогает преодолевать театр? Наверное, страх смерти. Я в самом деле стал ее меньше бояться. То есть самого процесса, конечно, боюсь, а вот метафизически я смерть как-то принял, что ли, именно благодаря театру. Теперь смерть для меня не столько страшна, сколько бесконечно печальна. Но я не могу сказать, что это лучше. Впрочем, вы же спросили о преодолении страха, а не о том, приносит ли театр облегчение?..
Я понял, что жизнь вообще я могу сравнить с жизненным циклом в театре.
Вся жизнь в театре посвящена главному процессу — премьере. Все ее ждут, и все ее боятся. Боятся не успеть, боятся провала. Боятся расставания. Например, премьера в Хабаровске означает, что мы с актерами расстанемся и увидимся невесть когда, поэтому накануне выхода на сцену мы начинаем вздыхать всё горше. И сколько бы ни было отведено времени на репетиции — две недели, три года, — этого времени всегда не хватает. Репетиции — это настоящая жизнь, от первых шагов, первых слов, через первую любовь к разочарованиям, кризисам подростковым и среднего возраста. И вот премьера, конец этой жизни. И тоска послепремьерная, без конца и края.
Но вдруг оказывается, что после премьеры есть что-то еще. И жизнь правильно сделанного спектакля после премьеры только начинается. И с хабаровчанами вы встречаетесь на «Ново-Cибирском транзите».
Я читал у кого-то мысль о том, что мы всю жизнь репетируем жизнь, но так и не начинаем собственно воплощение. Так вот, для меня в этом нет ничего трагического — некоторое время назад я обнаружил, что репетиции — это не подготовка к спектаклю. Это просто «жизнь в искусстве», которую надо прожить честно и увлекательно. Это время, которое отведено тебе, чтобы провести его с вот этими людьми. Тебе нужно научиться любить своих врагов, и это не фигура речи: если ты не полюбишь даже самых тебе неприятных артистов, реквизиторов, звукорежиссеров, ничего путного не выйдет. Да и вообще — репетиции длятся несколько месяцев, а спектакль идет три часа. Я вдруг понял, что не могут быть все эти дни, дни и дни посвящены лишь тому, чтобы потом хорошо провести несколько часов. Тем более что нет гарантии, что спектакль так уж всех удовлетворит. Я понял, что дело обстоит ровно наоборот. Да, нас ждет спектакль. У него такая-то тема. И вот теперь это грядущее событие дает нам повод хорошо провести время прямо сейчас. Хорошо — в смысле честно, богато событиями. Для древних греков «хорошо», «благо» — это синоним бытия. Нельзя жить и не искать «благо».
А потом настигает премьера, всегда неожиданно. Я никогда не смотрю в календарь, сколько там до нее осталось. Когда приходит пора, начинаю сборы. То есть сборку спектакля. Что уловили по дороге — то и стало спектаклем. Но ловили мы всё это просто потому, что не могли не ловить, потому что это наша пища и наш воздух.
Так что живем, пока живется. Пробуем, ищем, любим друг друга.
Билеты уже в продаже, но дата нашей с вами премьеры пока не объявлена.
Хотя в последнее время по телевизору сплошные ее тизеры да трейлеры.
1. Что такое страх?
Для меня страх — это повод ничего не делать. Повод к бездействию. Оправдание своей лени.
2. Какие страхи для вас самые страшные?
Если не говорить о страхе за детей — ведь это иррационально… я его испытываю по всем вопросам, связанным с детьми, — то самый большой страх — это неизвестность будущего. Когда я не могу планировать свои действия. Сознание, что от меня ничего не зависит. Когда невозможно ни на что влиять. Последние два года открыли мне мои истинные чувства) Жить как будто летишь в самолете. От этого меня сильно накрывает.
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
Театр заполняет мою пустоту. Репетиционный процесс зашивает черную дыру внутри меня, и мне начинает казаться, что смысл в этой жизни есть. Без репетиций мне все кажется бессмысленным.
1. Что такое страх?
2. Какие страхи для вас самые страшные?
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
1. Подлинный страх всегда связан с нарушением течения жизни. Это страх чего-то, что может или должно произойти. Это холодный страх самого страшащегося перед будущим или настоящим. В большей или меньшей степени связан со смертью. Исходит из нее. Не путать с боязнью, испугом, тревогой.
Жаркий и горящий страх — другой страх — за кого-то. Этот страх за… может быть и спасительным.
2. Страх за близких людей — людей моей жизни, сердца. Страх невозможности изменить, исправить. Страх бессилия. Пустоты. Остановки. Отсутствия дороги.
3. Театр может делать бесстрашными. Там, на сцене, в спектаклях мы можем быть смелы, высоки, чисты, последовательны, принципиальны, упорны… в этих авторских предложениях преодоления адской жизни, проживаемой потерянными людьми. Театр — поле света, надежды на спасение. В отличие от сегодняшней реальности, где все ранено и больно, и кажется, что надолго.
1. Что такое страх?
2. Какие страхи для вас самые страшные?
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
1. Мне кажется, страх — это состояние, в которое человек впадает, когда предполагает какой-нибудь вариант будущего, еще не случившегося, и к этому варианту уже есть отношение и неприятие. Может быть, страх можно назвать безверием.
2. Мои страхи — это страхи уныния и бессмысленности жизни.
3.Театр помогает мне идти к свету. Когда есть свет, какие могут быть страхи?.. Ничего нет, все исчезает.
1. Что такое страх?
2. Какие страхи для вас самые страшные?
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
1. Что такое страх?
Я очень люблю работу Кьеркегора «Страх и трепет», где о страхе говорится как о путеводной нити, которая выведет человека через все этические препоны к чему-то подлинному, высшему, к Богу. Страх уничтожает преграды, они ему не ведомы. И это то, что ощущаешь в детстве, когда впервые оказываешься в незнакомом городе, впервые дерешься по-настоящему, впервые теряешь близкого. Ничего не работает, все по-другому, что-то неведомое, неконтролируемое ведет тебя неизвестно куда. Но это ощущение — оно скорее освобождает, чем подавляет. Мне по крайне мере так казалось раньше. А сегодня меня беспокоит другой страх, а может, это и не страх, а что-то большее. Меня беспокоит ощущение бессмысленности человеческого усилия. Прекрасные концепции жизни рушатся, время выворачивается наизнанку, восстает какой-то «Древний Ужас» Бакста, восстает и подавляет всякое слово и мысль… Состояние оцепенения, онемения — это еще страх или что-то большее? Две крайности — свобода и подавленность. Я хотел бы, чтобы преобладало первое. Хотел бы, чтобы страх был. А ужаса не было.
2. Какие страхи для вас самые страшные?
Самый страшный страх для меня — это бессмысленность всего — мира, жизни, любви, человека.
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
Я не хожу в театр на терапию. Для меня театр — это история про что-то Другое. Мне важно, чтобы в театре из обыденного и привычного возникало иное бытие. Это может быть трагично, может быть комично. Но вот этот вектор к другому — он для меня важнее, чем размышление над собственными переживаниями.
прививки человечности. Я вот сижу и думаю, как здорово, что я работал семь лет с детьми, и дай бог эти школьники что-то услышали и увидели, пусть не все двадцать, а только двое, но на них вся надежда. Правда, просто сидеть и надеяться на будущее я бы не стал. Вот вчера слушал Ирину Прохорову, и очень мне понравилось, как она говорит про альтернативную повестку будущего, я двумя руками за это, сейчас время не бить друг другу морды, а думать о будущем. Противоречиво получается, конечно, но эти антиномии мне и нравятся. Весомое и значимое прошлое, а с другой стороны, будущее. Мы же сидим в бесконечном настоящем, и на самом деле глобально у нас нет ни прошлого, ни будущего.
Апрель 2022 г.
1. Что такое страх?
Раньше всегда думал, что страх — это чувство, возникающее при просмотре фильма ужасов. В реальной жизни с сильным страхом столкнулся только этой весной. И если попытаться сформулировать на основе своего опыта, то я бы сказал, что страх — это эмоциональный паралич. Сильный страх отключает даже инстинкты. Ты не можешь ничего. Даже попытаться спасти свою жизнь.
2. Какие страхи для вас самые страшные?
В детстве очень боялся ядерной бомбы. Нас в школе так учили. И надо сказать, научили хорошо. Ядерной бомбы боюсь до сих пор. И дело не в страхе смерти как таковом, а в страхе мучительной смерти. Смерть — это всего лишь пугающая неизвестность, страх небытия. А боль вполне материальна.
3. Какие страхи помогает вам преодолеть театр?
Как драматург чаще всего я работал со страхом одиночества. Как зритель хотел бы помощи театра в преодолении боязни любви и страха смерти. Театр активно работает с этими основными страхами человечества, что-то даже получается, но…
1. Что такое страх?
Это предельное ожидание неизвестного.
2. Какие страхи для вас самые страшные?
В детстве самым сильным страхом был страх темноты — засыпал при свете чуть ли не до десяти лет, в темноте мог спать, лишь если кто-то еще был со мной в комнате. Одному оставаться было невыносимо, знобило до липкого пота; под кроватью, в шкафу, за окном, под столом — везде всегда чудились чудовища. Позже боялся слепоты, боли, немощи. Получается, самые страшные страхи для меня часто те, что связаны с физическим состоянием. А вот с душевными, ментальными страхами удается более-менее справляться. Оттого ли, что тело конечно, душа — бесконечна? Тело исчерпаемо, душа — нет. Еще понял, что с годами страхов становится меньше, а может, ты научаешься их преодолевать. Юность — апогей тревожности.
3. Какие страхи помогает вам преодолевать театр?
У немцев есть понятие метафизического, экзистенциального страха — Angst. Это такой страх перед жизнью вообще. Помню, в юности часто его испытывал — когда не знаешь, что делать со своей жизнью (а ведь она только началась!) и зачем ее, этой жизни, так много. Ты как будто вынужден жить — есть, работать, общаться, планировать что-то. Театр и искусство в целом (и драматургия, в частности) — для меня противоядие от Angst. Занимаясь всем этим, ощущаешь, что этот страх отступает. Иногда это ощущение становится сильным, иногда слабым, почти до исчезновения, но оно всегда есть, оно мерцает. Даже сейчас, когда всё с февраля кажется таким бессмысленным.
Комментарии (0)