Ринат Ташимов родился в Омске, шесть лет играл в омском «Театре-студии под руководством А. Гончарука», а потом начал писать пьесы, стал актером «Коляда-Театра» и в 26 лет получил пост главного режиссера Центра современной драматургии / Коляда-центра.

Центр современной драматургии в Екатеринбурге — это площадка для экспериментов, где молодые режиссеры, актеры и драматурги ищут новый театральный язык и экспериментируют со старым. Создан он был в 2009 году Николаем Колядой, о котором на сайте ЦСД пишут скромно: «Живой классик, солнце русской драматургии. Идейный вдохновитель и наш Учитель», и Натальей Санниковой, ставшей директором этого предприятия. Свое здание они смогли получить только в 2014 году, в результате переезда «Коляда-Театра» из легендарной старенькой избушки на Тургенева, 20 в новое помещение. А прежний дом перешел по наследству к молодым и ищущим. «Коляда-театр» оставил ЦСД десять постановок из своего репертуара — фундамент, на котором можно было бы зарабатывать на текущие расходы. Корабль был отпущен в свободное плавание, но сам Коляда приглядывает за ним как мудрый основатель и художественный руководитель. Сейчас в Центре появилось много новых имен, и это не только ученики Николая Коляды. «Фильшт» Семен Серзин сделал здесь квартирник-концерт «СашБаш. Свердловск—Ленинград и назад». Его однокурсник Алексей Забегин и Владимир Антипов (мастерская Ю. М. Красовского, выпуск 2007 года) поставили спектакль «Мне мое солнышко больше не светит», который сами же и сочинили.

Для Екатеринбурга ЦСД — уникальное явление: театр с постоянным репертуаром, где не прекращаются лабораторные исследования. Это и собственные мероприятия, и организованные совместно с другими культурными учреждениями города. Здесь проходят читки только что написанных пьес «Горячая пьеса», концерты местных рок-групп, фестиваль театров «Лица улиц», мастерская театральных эскизов «Утопия», «КиноLook» — курс, на котором Ринат Ташимов и выпускница ВГИКа Алена Тремазова учат всех желающих снимать кино. Помимо этого ежегодно проходит спецпроект «Драматурги ставят драматургов», в рамках которого молодые авторы пробуют себя в роли режиссеров и ставят пьесы своих коллег. Многие эскизы вырастают потом в спектакли и входят в репертуар ЦСД. Надо отметить, что драматурги уральской школы — это мастера на все руки. Так, пост помощника режиссера в ЦСД занимает Роман Козырчиков, который и декорации монтирует, и афиши распечатывает, и вообще может сделать все, о чем ни попросишь. Костюмером, который не только держит в порядке наряды артистов, но и заботливо выдает шубы замерзшим гостям, собирающимся покурить на крылечке, работает Дарья Уткина. Монтирует декорации Тая Сапурина. Главный режиссер Ринат Ташимов, по совместительству драматург и актер «Коляда-Театра», рисует афиши и программки. В этом месте все делают всё. Дом. Команда.

Ринат Ташимов начал работать ЦСД в 2014 году. На тот момент он уже был студентом драматургического курса Коляды в ЕГТИ, занимавшим призовые места в литературных конкурсах, и актером его театра. Не имея режиссерского образования, он начал делать эскизы в рамках проекта «Драматурги ставят драматургов», некоторые из них перерастали в репертуарные спектакли. Сегодня в ЦСД идут его режиссерские работы: «Пещерные мамы» по собственной пьесе, эскиз «Я — Жюстин» Романа Козырчикова, «Царевич Заморышек» Ирины Васьковской и др. Весной он выпустил первый свой спектакль по классике, поставив в ЦСД «Чайку» Чехова и расширив тем самым границы театра, в названии которого уже предопределен репертуар — современная драматургия. По Ташимову, современно не только то, что написано здесь и сейчас, но и то, что звучит актуально, несмотря на давность лет. О том, каким был путь к дню сегодняшнему, о терниях по дороге к звездам, о мечтах и пути ЦСД мы и поговорили с драматургом, актером и режиссером Ринатом Ташимовым.

Шаклеева Сейчас ты и ставишь, и пишешь, и играешь. А кто ты в первую очередь — актер, режиссер или драматург?

Ташимов Драматург.

Шаклеева Почему?

Ташимов Драматургия — основа всех основ. Я мало пишу, но погружаюсь в процесс и получаю огромное удовольствие. В драматургии ты ничем не защищен, ты сам по себе. И это здорово. Опять же, спектакли остаются только современникам, а драматургия — это попытка «плюнуть в вечность». Николай Владимирович называет меня автором одной пьесы, но это пока. Я хочу писать, буду, и мне есть о чем еще сказать.

Шаклеева Перед тем как стать драматургом, в Омске ты проработал актером шесть лет. А почему решил уехать?

Ташимов Ох… Это был тяжелый период в моей жизни. Я собирался уйти из профессии. В какой-то момент понял, что халтурю, что я недостаточно честен, а это опасная дорога. Я так не хотел. К тому же у меня была неразделенная любовь, от которой я страдал и сам себя разрушал. Поэтому и решил: пора что-то менять. Поехал в Москву работать барменом, хорошо зарабатывал. Мне нравилось.

Шаклеева А почему тогда снова вернулся в театр?

Ташимов Я начал пить. Заработал, стал ездить по России и пить. Потом деньги закончились, и надо было снова работать. Я вернулся в Москву и пошел на гастроли «Коляда-Театра». Встретил Коляду в фойе, посмотрел на него, и что-то екнуло, захотел именно в этот театр. Вернулся в Омск, полгода работал актером в «ТОП-театре». Летом попросился волонтером на «Коляда-plays». Там уже поговорил с Николаем Владимировичем, но он меня не взял.

Шаклеева И ты решил поступить на драматургию?

Ташимов Мне Света (драматург и актриса Светлана Баженова. — А. Ш.) сказала: раз актером не берет — пиши. Она тогда уже первый курс у Коляды заканчивала. Говорю: «Я не умею писать», а Света отвечает: «Конечно, умеешь». Стал писать. Первую пьесу написал за сорок минут. Она вошла в лонг-лист «Евразии» (пьеса «Ветрянка» по мотивам сказки «Морозко». — А. Ш.), приятно было. Потом написал «Катифу», с ней занял второе место на международном литературном конкурсе им. М. Волошина. С этой пьесой и пришел поступать в ЕГТИ. Хотел работать официантом, писать и путешествовать.

Шаклеева На мой взгляд, самая заметная твоя пьеса — это «Пещерные мамы», но и другие: «Катифа», «Шайтан-озеро» — родом из сибирской глубинки, они проникнуты национальным татарским колоритом. Тебе эта среда знакома? Почему такой выбор?

Ташимов Татары — по крайней мере мои, сибирские, — острее чувствуют жизнь. Природа этих людей дает мне возможность делать любые эксцентричные вещи внутри пьесы. Они не едят, они жрут; они не грустят, а ревут. Если врут, то это тотальная ложь. Это такие предельные люди, «с плеча», но веселые и безалаберные. Но это именно мои татары. Казанские — интеллигентные, сдержанные. Мои — простые и широкие, сибирские. Я бы хотел славить Сибирь, как Дамир Муратов (омский художник. — А. Ш.). Моя национальность — сибиряк. Я понимаю этих людей и эту жизнь, а ту, которой живу я, — не понимаю. Зачем так жить?

Шаклеева А как ты все-таки попал в труппу «Коляда-Театра»?

Ташимов Это случайность. Мне позвонил Коляда и сказал, когда приходить на репетицию. Появилось место в труппе.

Шаклеева Когда стал играть у Коляды, трудно было? Пришлось перестраиваться после предыдущего опыта?

Ташимов До сих пор приходится. Я совсем недавно понял, что надо быть проще. У моего мастера Александра Анатольевича Гончарука надо было работать и жить на разрыв аорты. У Коляды мы работаем на пределе своих возможностей, но мы проще.

Шаклеева А чем, по-твоему, «Коляда-Театр» отличается от других?

Ташимов Не знаю. Всем. Коляда — это авторский театр… Хотя у Гончарука тоже был авторский до какого-то момента. Мне кажется, что в государственном театре мне бы не понравилось. Мы открытые. Коляда никогда не даст актеру скурвиться. У него придется оставаться честным, иначе не получится. Внутри труппы мы не бываем злы по отношению друг к другу. У нас сложная, но настоящая семья. Мы команда.

Шаклеева В твоем актерском репертуаре в «Коляда-Театре» есть роли и в классике, и в современной драматургии. Что тебе самому ближе?

Ташимов Классика. Там возможностей больше, играть можно ярче и острее. Например, спектакль «Ба» Тупикиной для меня после «Мертвых душ» шел тяжело. Не знаю, почему уж так сложилось: в Омске я только такие роли и играл. И тем не менее Гоголь пошел хорошо, а с современницей Тупикиной у меня никак не складывалось. Я в Омске всегда один работал, а тут в дубль, да и Коляда ругал все время за другую школу. Может, зажался я так в новой среде, а может, еще что… Не знаю. Коляда тогда сказал, что я, конечно, небольшое приобретение для театра. И роль у меня сложилась только после премьеры, когда он из зала ушел.

Мои актерские возможности пока не использованы в полную силу. У меня были роли-подарки: Басманов («Борис Годунов») и Осип («Ревизор»). Я быстро понял, что важно не придавать себе много значения. Но мы с Колядой пока не нашли общего языка как режиссер и актер. Мы нашли его как наставник и ученик. Но это только пока. Жизнь длинная.

Шаклеева А есть особенно дорогая тебе актерская работа?

Ташимов Ну… сначала это был дон Перлимплин («Любовь дона Перлимплина» Ф. Г. Лорки в омском театре-студии А. Гончарука. — А. Ш.). Но сейчас я уже отпустил свой прошлый опыт. Здесь совсем другая жизнь. Я дорожу Басмановым и Осипом, потому что они перешли ко мне после смерти артиста Сергея Ровина. Чувствую ответственность.

Я был счастлив, когда меня ввели в массовку в «Гамлете». Я мечтал об этом лет с семнадцати. Мне тогда казалось, что было бы здорово стать частью такого спектакля, но этому не суждено случиться. Настолько было это тогда нереально. А теперь я в массовке и просто тащусь от того, что я причастен.

Шаклеева Значит, мечты сбываются?

Ташимов Конечно!

Шаклеева А есть у тебя роль мечты?

Ташимов Войницкий в «Дяде Ване», но пока рано. Еще Пер Гюнт. Его можно было бы сыграть сейчас, но никто не возьмется со мной это делать. Коляда точно не станет, а просить кого-то, искать на стороне… Это как-то неловко. Все должно быть по любви. Сам предложу Пера какому-нибудь актеру.

Шаклеева А почему Пер Гюнт?

Ташимов Страшная история. Я ее понимаю. Я тоже боюсь, а вдруг в конце окажется, что мою жизнь только-то и можно — переплавить в пуговицу. Я не хочу стать пуговицей. Надеюсь, и у меня будет кто-то, кто будет ждать и сможет понять и простить за все, что я сделал и еще сделаю.

Шаклеева Как ты выбираешь, что ставить? Тебе помогает твоя профессиональная многогранность?

Ташимов Я не запариваюсь. Первой я поставил «Муху» Светы Баженовой, моей подруги. Пьеса мне, конечно, тоже нравилась. Второй спектакль «Клетка» родился из эскиза, причем не моего. Наталья Санникова, директор ЦСД, попросила — я поставил. Мы работали над «Клеткой» ночами, другого времени не было. Спектакль был сделан под влиянием Бутусова, мне нравилось, но он прожил недолго.

Не знаю, помогает ли, я не отделяю. У меня одно дело — театр. Я вырос на том, что в театре можно все. Мы всегда все сами делали.

Шаклеева Раз уж ты заговорил о влиянии Бутусова, есть у тебя режиссерские ориентиры?

Ташимов Нет, ориентиров нет — есть то, что мне близко.

Шаклеева А как ты определяешь эту близость? По тому, как в тебе отзывается спектакль, или исключительно по технике?

Ташимов Как отзывается.

Шаклеева И кто в тебе отзывается? Кроме Коляды, разумеется.

Ташимов В первую очередь это Эренбург. И Бутусов, но выборочно. У него очень высокая планка, актеры не всегда ее тянут, простите меня. Допустим, у Богомолова всегда есть юмор, а у Бутусова все на полном серьезе, это такой поэтический высокий, звенящий язык. Еще не космос, конечно, потому что в нем жить невозможно, но уже и не земля. Стратосфера, где очень мало кислорода. Там, чтобы выжить, нужно очень стараться дышать.

Шаклеева А у Коляды?

Ташимов У Коляды мы опускаемся в тектонику, в газ. Мы диггеры, сталкеры. В этом сценическом мире мы дышим не воздухом, а чем-то очень плотным. В «Гамлете» я всегда в забытьи, хоть это и непрофессионально. Мне там бьют по башке, кровь слишком быстро бежит по сосудам.

Шаклеева А из европейских режиссеров кто тебе близок?

Ташимов Ну… поляки, например, не мое. Что мы будем считать Европой? Мне нравятся Даниэль Финци Паска, Джеймс Тьерре — это, конечно, другой театр. Я люблю цирковой театр, такой поэтический, фантазийный. Клоунада для меня — это высшее искусство. Я бы хотел быть клоуном. Но не смогу. Мне кажется, на сцене вообще надо больше молчать. Хватит уже говорить.

Шаклеева А с актерами ты как работаешь?

Ташимов Я вырос на этюдах, но с актерами так не работаю. Допустим, в «Чайке» такие актеры, у которых опыта больше, чем у меня. Они делают то, до чего я бы не дошел сам. Талант — это подробности, которых мне не хватает, еще не тот уровень мастерства. Актеры, конечно, не марионетки. Мои актеры — творцы, но, если бы была возможность и спектакль при этом оставался живым, я бы выстраивал их, что называется, «до пальца». Я хочу, чтоб они понимали, где и как дышать и в какой палец сейчас направить импульс.

В прошлом году у меня уже была возможность работать с этими артистами, но тогда я испугался. А вот сейчас пошел на такую авантюру.

Шаклеева ЦСД и «Коляда-Театр» — это два разных предприятия? Чем вы отличаетесь от «Коляда-Театра»?

Ташимов «Коляда-Театр» — авторский, а в ЦСД ставят разные режиссеры. Соответственно, пути и программа развития театра кардинально различаются. Так как я главный режиссер, мои постановки предполагаются регулярно. Они должны определить направление, которое объединит всю эту разношерстную массу режиссуры в ЦСД. Вообще-то это направление образуется не только из спектаклей, но и из всех проектов, которые мы делаем внутри ЦСД и в различных смежных театру сферах.

Шаклеева А какие у тебя художественные цели?

Ташимов Я в должности главрежа всего несколько месяцев, поэтому не вижу смысла говорить об этом сейчас. Если бы я знал, что это не интервью, то тебе, сидя на кухне, я бы рассказал о своих мечтах. Про художественные цели… Звучит как: «Какие ваши творческие планы?» Так вот: целовать раскаленный песок, облизывать соленые кристаллы, петь песни предков, кричать на облака, записывать в дневник наши сны, а если сверху нас закатают асфальтом, то пробиться через него и тянуться к солнцу.

Шаклеева А как в вашем репертуаре возникла классическая чеховская «Чайка»? Все-таки Центр современной драматургии.

Ташимов «Чайка» возникла по разным причинам, одна из них, не первая, но и не последняя, — это молодые актеры, им нужен материал, на котором они будут расти, другая… Ну сама понимаешь, Костя — Ринат, сцена Кости — ЦСД, и там еще с десяток параллелей. Вообще причин куча — все на «Чайку» указывало. Это про нас история. Я ее не выбирал, она сама нас выбрала.

Шаклеева В ЦСД есть ты в должности главного режиссера и есть директор — Наталья Санникова, которая вместе с Колядой придумала этот проект. Как складываются ваши отношения?

Ташимов Отношения с директором партнерские. Я предлагаю — она соглашается. Иногда не сразу. Со мной вообще-то лучше не спорить. Все равно по-своему сделаю. Главный в любом случае Коляда. Он назначил меня на эту должность, он может и снять.

Шаклеева Ты говоришь, что ваша программа складывается в том числе из смежных проектов. Я помню, что ты делал моноспектакль «Архивация шрамов» в галерее уличного искусства «Свитер». Это один из таких проектов?

Ташимов Да, но это была не театральная работа, а, скорее, научная. Мне было интересно понять, как на жизнь влияет повреждение нашей главной защитной оболочки. У меня самого шрамы, вот этот — самый заметный (показывает на шею), они наложили отпечаток на мою жизнь. Проект вызвал интерес в городе.

Шаклеева Это был психотерапевтический опыт?

Ташимов Да, но не для меня, а для людей, которые рассказывали свои истории.

Шаклеева Вы их заранее собирали и потом объединяли? То есть это был вербатим?

Ташимов Да.

Шаклеева А ты веришь в психотерапию средствами искусства?

Ташимов Я верю, но это не имеет отношения к театру. Психотерапия не необходимость в театре, для этого есть другие места. Я вообще не люблю, когда актеры на сцене занимаются своими кишками. Это пошло.

Шаклеева У вас ведь есть и какой-то инклюзивный проект?

Ташимов Да, он приурочен ко всемирному конгрессу инвалидов, который пройдет в Екатеринбурге в 2017 году. Театр для слабовидящих людей. Это интересно, открывается совсем другой мир.

Шаклеева Ну и напоследок: есть у тебя мечты, которые не связаны с театром?

Ташимов Конечно есть. Хочу корабль. Люблю океан.

Июль 2016 г.