«Невский проспект». Александринский театр.
Творческая группа: Владимир Антипов, Александр Артемов, Иван Благодер, Дмитрий Егоров, Алексей Забегин, Дамир Исмагилов, Игорь Качаев, Семен Пастух, Валерий Фокин, Настасья Хрущева, Дмитрий Юшков

Весна в Петербурге была ознаменована открытиями новых площадок в двух академических театрах федерального значения. Сначала состоялась долгожданная сдача Мариинки-2, а через две недели была открыта для зрителей Новая сцена Александринского театра. И если оперно-балетный гигант на Театральной площади строился долго и шумно, то появление современного театрально-образовательного центра в проходном дворе между площадью Островского и набережной Фонтанки кажется каким-то небывалым чудом: комплекс современных зданий на фундаменте бывших мастерских театра возник как-то быстро, незаметно. Аккуратно и разумно новое строение вписано в старинный квартал, краснокирпичные стены мастерских удачно включены в конструкции из стекла и металла, снаружи и внутри Александринка-2 выглядит стильно и даже красиво.

Деятельность комплекса началась 15 мая одновременным запуском всех площадок новой сцены: экспериментальной, репетиционной и учебной, а также мультимедиа-студии. Многочисленные проекты форума-открытия (как назвал церемонию режиссер Андрей Могучий, который должен был возглавить новую сцену, но, как известно, в марте стал худруком БДТ) демонстрировали невероятную оснащенность комплекса суперсовременной техникой, показывали возможности разнообразного использования высоких технологий в театральном искусстве. Вся программа носила провокативное название ТЦ «Достоевский»: темы и герои произведений, идеи и пророчества этого писателя стали источником вдохновения для большой группы молодых креативных личностей (режиссеров, драматургов, актеров, художников, операторов, видеодизайнеров…), сочинявших художественные акции для открытия новой сцены.

Параллельно в основном здании Александринского театра готовился проект «Невский проспект» — подарок старой сцены ко дню рождения новой. Причем «старушка» показала, что она сама «не хуже» новорожденной и способна на многое! Изменив привычное положение зрителей относительно сценической площадки (выстроив помост в партере и усадив зрителя на сцену и визави в амфитеатре), создатели «Невского» превратили Александринку-1 фактически в современный театр-трансформер. Да и видеотехнику вовсю задействовали — было даже прямое включение с Малой Садовой, не говоря уже о съемках и проекциях в самом спектакле: длинные белые полотнища свисали с верхних ярусов до пола и служили экранами, камеры транслировали изображение актерских лиц крупным планом.

Валерий Фокин, как и Могучий, собрал команду молодых постановщиков и предложил им создать коллективное сочинение — только не на темы Достоевского, а на темы Гоголя (впрочем, авторы спектакля если и отталкивались от повести Николая Васильевича, то ушли от нее очень и очень далеко). По «Невскому проспекту» гуляли режиссеры и драматурги Дмитрий Егоров, Алексей Забегин, Владимир Антипов, Александр Артемов, Дмитрий Юшков, композитор Настасья Хрущева, вместе с молодыми работали опытные — художник Семен Пастух, художник по свету Дамир Исмагилов, хореограф Игорь Качаев и ассистент режиссера, музрук Иван Благодер (а также еще 11 творческих помощников, 48 артистов, студия сценографии и сценических технологий «ШОУ КОНСАЛТИНГ», создавшая видеоконтент). Жанр «городских этюдов» объясняет вольную композицию разнородных фрагментов, собранных Фокиным воедино уже на выпуске.

Получилось зрелище насыщенное и пестрое. Зачищать стыки между кусочками мозаики, маскировать швы, скрепляющие лоскутки, никто не собирался. «Невский проспект» принципиально шероховат, не отполирован. По замыслу авторов спектакль представляет собой портрет главной улицы Петербурга, коллекцию мифов и легенд, анекдотов и шуток, связанных с ней, и должен вместить прошлое и настоящее, зиму и лето, день и ночь Невского проспекта, показать его жителей и гостей, их повадки, привычки и обычаи. В фантастическом сне на Невском Гоголь и Достоевский встречаются с ментами и мигрантами, пенсионерами и туристами, риэлторами и проститутками, уличными музыкантами и карманниками, гопниками и чиновниками. Зеленая вода, в которой плавают пластиковые бутылки и прочий мусор, бликует в свете софитов (маленький резервуар играет роль всех рек и каналов, пересекающих Невский проспект). И все это вместе — «город наш с тобою, где сбываются мечты».

Пародийный гимн великому городу, в котором перечислены городские рекламные фишки («по реке плывет кораблик, и разводятся мосты») и нет ни одного живого слова, только слоганы, сочинили Владимир Антипов и Настасья Хрущева. Причем песня так похожа на сегодняшнюю попсу, так узнаваема, что я долго пыталась ее разыскать в Интернете — настолько была уверена, что уже слышала. Композитор весь спектакль была у рояля, и экспрессивная артистичная игра Хрущевой сама по себе была интересным представлением, а музыка то обрушивалась ливнем, то становилась едва слышной капелью. «Патриотическую» петербургскую песню полузадушенным голосом пела нервная дамочка в шляпке, прижимающая к груди ноты (один из остроумных этюдов Янины Лакобы). А иногда раздавалось попискивание самой высокой скрипичной струны, и такой же тоненький комариный голосок странного человечка богемного вида задавал неизвестно кому один и тот же вопрос: «Вы слышите? Слышите?» В персонаже Дмитрия Лысенкова кто-то мог угадать композитора Олега Каравайчука, но, я думаю, это скорее собирательный образ петербургского фрика.

Сцена из спектакля.
Фото Е. Кравцовой

Сцена из спектакля.
Фото Е. Кравцовой

Я. Лакоба в спектакле.
Фото Е. Кравцовой

«Невский проспект» вывел целую галерею городских сумасшедших и чудаков. Пожилой самодеятельный поэт (Владислав Рындин) родом из 60-х годов в красном свитере и «романтическом» шарфике читает свои стихи. Экзальтированная поклонница (Янина Лакоба) в белом заячьем полушубке возносит ему преувеличенные хвалы голосом Лии Ахеджаковой. Три одетые в цвета светофора энергичные тетеньки (Татьяна Князева, Галина Веретельникова, Ольга Гильванова) из подземного перехода распевают — что бы вы думали?.. Элегию Жуковского «Вечер»: «Как солнца за горой пленителен закат, — / Когда поля в тени, а рощи отдаленны / И в зеркале воды колеблющийся град /Багряным блеском озаренны».

Николай Мартон сыграл типичного ленинградского пенсионера в черном беретике, с орденским планками на пиджаке, со складным стульчиком, на котором удобно сидеть на мосту и удить рыбку. Его сбивчивый, лихорадочный монолог перемешивает исторические эпохи, соединяет строчки Блока и Твардовского, Мандельштама и Пушкина. В его сознании все рядом — вот анархисты бросили бомбу, вот революция («Ветер, ветер на всем Божьем свете»), гражданская война (пришли окаянные в кожаных плащах), финская кампания («Я лежу убитый на той войне незнаменитой»). Невский он называет проспектом 25 октября, но тут же раздраженно восклицает: «Заткнись, идиотка, со своей прогулкой на катерах!» Персонаж Мартона — Мировая Душа Петербурга: «Я чеховская Нина, я Комиссаржевская на сцене, я Пушкин об Гоголя и Гоголь об Пушкина, я Достоевский в желтом доме, всё во мне и мною говорит». Такому мистическому существу ничего не стоит угостить джин-тоником двух Гоголей — молодого и пожилого (Александр Поламишев и Игорь Волков), что явились сюда из фокинского спектакля «Ваш Гоголь», и уйти с ними в обнимку. А бодрый радиоголос того же Мартона сопровождает троицу: «Нет ничего лучше Невского проспекта!»

Все здесь двоится, отражается, рифмуется. Два Достоевских с аккордеонами. Два мента. Один в исполнении Юрия Гука, злобноватый и щуплый, рассказывает о своем дедушке-полицае, которого разоблачили через много лет после войны. Другой — Павел Юринов, — большой и взволнованный, признается в необъяснимом для него самого большом и чистом чувстве к прекрасной Анзурат, таджичке без регистрации. Пушкин на Невском один, но он сам себе двойник: оборачивается вором, чистящим карманы туристов. «Настоящие» Гоголи сталкиваются с Гоголями в поролоновых костюмах (вроде тех, что надевают люди, рекламирующие гамбургеры и сосиски в тесте). Все вместе рождает ощущение зыбкости и миражности города-морока, где нормальные люди не живут.

Но и приезжают сюда тоже люди особенные. Один из сквозных персонажей спектакля — славный, трогательный и грустный турист Виталия Коваленко, приехавший в город своей мечты издалека (скорее всего, из Сибири, потому что ехал в поезде трое суток). Он прочитал все книги о Петербурге, наизусть знает все стихи и верит, что здесь он сможет быть счастливым по-настоящему. В джинсовом костюме, в клетчатой рубашке, с чемоданом и букетиком в руках появляется он на главной улице Петербурга, его подхватывает и увлекает за собой людской поток, и, конечно, Пушкин вытаскивает у него бумажник.

Матерщина звучит на Невском порой громче, чем стихи, спешащие деловые люди толкают туристов, разглядывающих памятники, а гастарбайтеры неожиданно оказываются главными на этой улице. Весь спектакль в центре белого помоста, в вырытой земляной яме сидит рабочий — мигрант по имени Нурик, то испуганный, то злой, то радостный оттого, что увидел стройные девичьи ножки. Песенке про город, где сбываются мечты, он подтягивает по-узбекски. Очень долго кажется, что Валентин Захаров ограничился «капустным» этюдом, в котором использовал все штампы сериала про Равшана и Джамшута. Но одним из самых заметных (и, добавлю, спорных) эпизодов спектакля стала сцена, в которой выбравшийся из ямы Нурик, кружа по площадке, в фантастическом свете под инфернальную музыку истошно выкрикивает речь, внезапно переходящую в чуть измененный монолог Хлестакова. «Это мой Невский!» — ревет Нурик, и гопники в ужасе прячутся в его яму. Такое вот фантасмагорическое видение на опасную тему.

Александринский театр попытался в своем новом спектакле говорить о злободневных, острых и болезненных проблемах города, причем говорить, смешивая плакатно-публицистический и художественный стили. Получилось порой грубовато, порой аляповато, порой искусственно. Некоторые сцены напоминают репортажные зарисовки, документальную съемку, другие — фантасмагоричны и ирреальны. Одни эпизоды кажутся слишком пафосными, другие — эстрадно-пародийными. Все дело в том, что сопрягать на одном полотне такие разные фактуры способна вдохновенная поэтическая воля единого творца. А в «Невском проспекте» перечислительная логика иногда побеждает, ассоциативный монтаж подменяется коллажем.

Но очень многое спасено актерскими силами, интонационной точностью и неподдельным чувством. Объединяет всех и вся любовь, простите за громкое слово, к этому странному городу и горечь от того, каким он становится. Столкновение пошлости с исчезающей интеллигентностью, агрессивной тупости с тонким вкусом, тухлой прозы жизни и из последних сил сопротивляющейся поэзии — вот конфликт, пунктирно собирающий путаное и мозаичное действие «Невского проспекта».

Май 2013 г.