«Играешь злого, ищи, где он добрый. Играешь доброго, ищи, где он злой», — предупреждал Станиславский. А зритель, глядя на сцену, зачастую ищет, где актер играет себя. Как правило, находит. Даже самые мастерские перевоплощения не скроют актерского нутра. И чем сильнее личность артиста, тем ярче это нутро проявляется. Чулпан Хаматова в роли Марии Стюарт — именно такой случай. Классическое подтверждение парадокса об актере, сформулированного еще Дени Дидро. На образ королевы-пленницы Хаматова переносит свою волю, свою страстность, свою победительность, свои жадность к жизни и железное самообладание. Нет ни малейших сомнений в том, что если бы актриса оказалась в шестнадцатом веке на месте своей героини, то отстаивала бы себя точно так же.

«Играем… Шиллера!» поставлен Римасом Туминасом в 2000 году. Успешный спектакль «Современника» выпал из репертуара несколько сезонов назад. Из театра ушла Елена Яковлева, игравшая Марию Стюарт, и казалось, что заменить ее некем. В предположениях, к счастью, ошиблись. Ввод Чулпан Хаматовой на титульную роль в трагедию Шиллера стал заметным явлением московской театральной жизни, а возобновление давнего спектакля получило статус премьеры.

Ч. Хаматова (Мария Стюарт).
Фото Е. Сидякиной

Ч. Хаматова (Мария Стюарт).
Фото Е. Сидякиной

М. Неёлова (Елизавета), Ч. Хаматова (Мария Стюарт).
Фото Е. Сидякиной

Дуэт Марины Неёловой и Чулпан Хаматовой — дуэт двух равновеликих актрис. Сцена Елизаветы и Марии — не поединок королев, не соперничество самолюбий, а бешеная схватка. Контрасты непримиримы. Мария Стюарт Хаматовой прекрасна в неудержимой чувственности. Елизавете Марины Неёловой все женственное категорически чуждо. Ревность к графу Лестеру (чье двуличие виртуозно передано Сергеем Юшкевичем) — не главное в этой истории. Королева английская — раба порядка. Королева шотландская, даже в заточении, — дитя свободы. Дерзко кидая в лицо властвующей особе все, что о ней думает, Стюарт нарывается на смертный приговор и… торжествует. Стихийность чувств заносит к истерике и крику. Но высочайшая актерская техника удерживает от надрыва. «Когда я получаю роль, мне обязательно надо выстроить схему, диаграмму роста, спадов, весь алгоритм», — призналась как-то актриса в одном из интервью. Роль Марии Стюарт, поглощающая неукротимый темперамент Хаматовой, продуманно строится на перепадах состояний. Как музыкальная партия, где за резкими вспышками верхних нот следуют тихие скольжения в нижние регистры. Бушующее пламя «актерского нутра» подчинено жесткой дисциплине, безупречному чувству формы.

Спектакль Туминаса витиеват и занимательно избыточен. В «Играем… Шиллера!» много ритуалов, много символов, и ясных, и таинственных. Но роль Марии Стюарт у Хаматовой, несмотря на дробность режиссерских задач и подзадач, воспринимается единым массивом. От первого появления, когда, будто эльф, слетает она с хрустальной люстры, — до последних мгновений, когда призрак казненной медленно плывет в дальнюю кулису, роль звучит настойчивой и тревожной мелодией. Запоминаются экспрессия и трогательная грация, нежность и ярость, внезапные озарения, мольбы, испепеляющие взгляды.

Римас Туминас сравнил Марию Стюарт Хаматовой с «ведьмой, умеющей ухватить время смерти и владеть этим временем». Но тайну смерти эта Стюарт знает потому, что превыше всего ценит жизнь. Кульминация роли — задорный призыв перед казнью:

Что плачете вы?
Радоваться надо,
Что наступает мук моих предел,
Спадает цепь,
затворы распахнулись,
И что на крыльях ангельских душа
Моя навек умчится на свободу.

Мария ликует так, будто уверена, что ее гибель кардинально изменит вселенную.

Чулпан Хаматова — актриса мощного дарования и властной целеустремленности. Мария Стюарт — ее роль. Роль долгожданная, выстраданная, вовремя к ней пришедшая.

Май 2013 г.