«Играешь злого, ищи, где он добрый. Играешь доброго, ищи, где он злой», — предупреждал Станиславский. А зритель, глядя на сцену, зачастую ищет, где актер играет себя. Как правило, находит. Даже самые мастерские перевоплощения не скроют актерского нутра. И чем сильнее личность артиста, тем ярче это нутро проявляется. Чулпан Хаматова в роли Марии Стюарт — именно такой случай. Классическое подтверждение парадокса об актере, сформулированного еще Дени Дидро. На образ королевы-пленницы Хаматова переносит свою волю, свою страстность, свою победительность, свои жадность к жизни и железное самообладание. Нет ни малейших сомнений в том, что если бы актриса оказалась в шестнадцатом веке на месте своей героини, то отстаивала бы себя точно так же.
«Играем… Шиллера!» поставлен Римасом Туминасом в 2000 году. Успешный спектакль «Современника» выпал из репертуара несколько сезонов назад. Из театра ушла Елена Яковлева, игравшая Марию Стюарт, и казалось, что заменить ее некем. В предположениях, к счастью, ошиблись. Ввод Чулпан Хаматовой на титульную роль в трагедию Шиллера стал заметным явлением московской театральной жизни, а возобновление давнего спектакля получило статус премьеры.
Дуэт Марины Неёловой и Чулпан Хаматовой — дуэт двух равновеликих актрис. Сцена Елизаветы и Марии — не поединок королев, не соперничество самолюбий, а бешеная схватка. Контрасты непримиримы. Мария Стюарт Хаматовой прекрасна в неудержимой чувственности. Елизавете Марины Неёловой все женственное категорически чуждо. Ревность к графу Лестеру (чье двуличие виртуозно передано Сергеем Юшкевичем) — не главное в этой истории. Королева английская — раба порядка. Королева шотландская, даже в заточении, — дитя свободы. Дерзко кидая в лицо властвующей особе все, что о ней думает, Стюарт нарывается на смертный приговор и… торжествует. Стихийность чувств заносит к истерике и крику. Но высочайшая актерская техника удерживает от надрыва. «Когда я получаю роль, мне обязательно надо выстроить схему, диаграмму роста, спадов, весь алгоритм», — призналась как-то актриса в одном из интервью. Роль Марии Стюарт, поглощающая неукротимый темперамент Хаматовой, продуманно строится на перепадах состояний. Как музыкальная партия, где за резкими вспышками верхних нот следуют тихие скольжения в нижние регистры. Бушующее пламя «актерского нутра» подчинено жесткой дисциплине, безупречному чувству формы.
Спектакль Туминаса витиеват и занимательно избыточен. В «Играем… Шиллера!» много ритуалов, много символов, и ясных, и таинственных. Но роль Марии Стюарт у Хаматовой, несмотря на дробность режиссерских задач и подзадач, воспринимается единым массивом. От первого появления, когда, будто эльф, слетает она с хрустальной люстры, — до последних мгновений, когда призрак казненной медленно плывет в дальнюю кулису, роль звучит настойчивой и тревожной мелодией. Запоминаются экспрессия и трогательная грация, нежность и ярость, внезапные озарения, мольбы, испепеляющие взгляды.
Римас Туминас сравнил Марию Стюарт Хаматовой с «ведьмой, умеющей ухватить время смерти и владеть этим временем». Но тайну смерти эта Стюарт знает потому, что превыше всего ценит жизнь. Кульминация роли — задорный призыв перед казнью:
Что плачете вы?
Радоваться надо,
Что наступает мук моих предел,
Спадает цепь,
затворы распахнулись,
И что на крыльях ангельских душа
Моя навек умчится на свободу.
Мария ликует так, будто уверена, что ее гибель кардинально изменит вселенную.
Чулпан Хаматова — актриса мощного дарования и властной целеустремленности. Мария Стюарт — ее роль. Роль долгожданная, выстраданная, вовремя к ней пришедшая.
Май 2013 г.
Комментарии (0)