Петербургский театральный журнал
Блог «ПТЖ» — это отдельное СМИ, живущее в режиме общероссийской театральной газеты. Когда-то один из создателей журнала Леонид Попов делал в «ПТЖ» раздел «Фигаро» (Фигаро здесь, Фигаро там). Лене Попову мы и посвящаем наш блог.
16+

ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ ПЕТЕРБУРГА

АМИГО — «МЕСТО» ВООБРАЖАЕМОГО

Н. Коляда. «Амиго». «Коляда-театр» (Екатеринбург).
Режиссер Николай Коляда

Французский философ-психоаналитик конца ХХ века Жак Лакан показал, что психика человека постсовременной эпохи состоит из трех слоев. Первый — реальное: фундаментальная потребность, возникающая вследствие отрыва ребенка от тела матери, отсюда неизбывная потребность в обратном единении с миром, в принятии тебя им, в любви. Эта потребность составляет глубинное бессознательное. Третий слой — символическое: социокультурные структуры, которые проникают в твое бессознательное с другой — идущей извне — стороны и терзают тебя как некие необходимые «нормы» жизни, терзают на предмет этим нормам соответствия. А между этими слоями мечется твое «Я», которое по Лакану — область воображаемого: твое Я, твоя жизнь, твоя смерть, твоя любовь, твоя радость — все есть твое воображение! Точнее, все может быть твоим воображением, если ты сумеешь противостоять символическому насилию готовых форм чувств и мыслей. Нет «подлинного», «настоящего» Я, с которым мы столько времени носились, — есть образ, воображение, идентичность.

Из лекции, прочитанной автором студентам первого курса Гуманитарного университета вскоре после просмотра спектакля

Писать про спектакли Николая Коляды, поставленные по его пьесам, становится все трудней. А не писать нельзя. Про «Амиго» нельзя не писать.

Как будто все то же. Бесконечная история переходит из одного спектакля в другой. Или даже не история —  сами люди, их разговоры, сам, так сказать, бульон жизни. Ну понятно, авторский театр, авторский мир, но нельзя же, чтобы все эти мамы с дочками, соседи с соседками шли бесконечной чередой, говорили пусть классные («Да кончай ты это утрирование пафосом!»), но похожие тексты, и одинаково ругались, и плакали, и дурили, и умирали… Но что поделать, если выходишь из театра другим, если опять тебе сказали о чем-то важном, о чем ни с кем не поговоришь, но о чем не говорить невозможно. Можно обо всем не говорить, только не об этом. Что поделать?

Сначала — длинный литмонтаж. В центре убогого, заваленного, как всегда в этом театре, миллионом вещей (растений, знамен, чемоданов, еще какого-то хлама) пространства стоят, развернувшись к зрителю лицом, мама Софья Карловна — поэт-рубаист, дочь Жанна и сосед Григорий Иванович. На этот раз они переезжают. Какие-то «русские» купили их квартиру (здесь будет пиано-бар), где вся жизнь прошла, где Жаннина дочка Нина 17 лет назад умерла «суицидом», а сын Костик, стриптизер из ближайшего бара, вырос и теперь хочет отдельную квартиру. И вот надо бы уже паковаться давно, но, ясно дело, не пакуется. И стоят они с рюмками в руках, готовые «взять на грудку», и, как обычно, ругаются и на жизнь, и друг на друга. Все узнаваемо. Новый только фон — павлин с ярким красно-зеленым блестящим хвостом на заднике сцены.

И. Ермолова (Нина), О. Ягодин (Костя).
Фото В. Андреева

И. Ермолова (Нина), О. Ягодин (Костя). Фото В. Андреева

Потом — эффектное явление героев. Первой является шикарная Ирина Ермолова в образе порно-фигурантки (в прошлом) и жены милиционера (в настоящем). Четкой поступью, в высоких сапогах, в шубе с разноцветьем лисьих хвостов, высокой офицерской фуражке, черных очках и с дымящей сигаретой в ярко накрашенных губах, выдвигается на сцену будущая хозяйка пиано-бара. С ее помощью просыпается и Костик, который, как выясняется, спал все это время тут же, в непосредственной близости от зрителя, на балконе справа, под толстым одеялом с головой. «Эй, встаем. Вагон дальше не идет. Контролеры!» — откидывает ногой одеяло хозяйка жизни. Олег Ягодин с пол-оборота включает всю свою энергетику в привычный для него образ мальчика неблагополучной судьбы. И все у них с героиней дальше, конечно, катится как по маслу: в режиме «принципиальной актуальности» типичных взаимоотношений «современной молодежи». Да и могло ли быть по-другому? Маленький, худенький, бледный, вечно взъерошенный Ягодин и возвышающаяся над остальными персонажами по крайней мере головы на две, яркая красавица Ермолова — эта парочка, можно сказать, не «утрируя пафосом», давно одна из самых крупных жемчужин театрального Екатеринбурга и его окрестностей. Но и здесь еще ничего не происходит: вкусно, ярко, темпераменты клокочут, но все это в Коляда-театре было.

Когда щелкает переключатель — заметить не успеваешь. Что-то случается уже в первом действии. Эти «борзометр» и «бикса», как они «ласково» называют друг друга вначале, начинают вдруг какую-то странную игру с признаниями в давней любви. То ли к реальным Косте и Нине, то ли к тому, кого они придумали, заметив друг друга давно, в баре по соседству. «Я посмотреть, я только посмотреть, тебя посмотреть… Подожди, не двигайся, темно… Я посмотреть пришла на твою кожу, глаза, волосы… Стой, темно, и я могу придумать, стой… Я сразу, тогда, влюбилась. Ушли, спала с ним, думала — с тобой. Воображения мало у меня, как этот пенс сказал, но поднапрячься если придумать можно. Танцующий мальчик в ресторане, кино на экране, красота, которую не потрогать, и вчера вдруг увидела тебя снова, не поверила…». То состояние, которое транслирует актриса в зрительный зал, невозможно определить: она и пьяная, и совсем трезвая, она и бредит, и говорит что-то самое сокровенное, она и любит его, и врет. Притихший растерянный лохматый Костик своим явным физическим несоответствием этому описанию его неземной красоты добавляет, как ни странно, фантасмагорической подлинности. Его бледное, как будто стертое лицо и в самом деле только проект, эскиз, едва начатый набросок, который дорисовать можно совсем по-разному.

Она потом посмеется над ним, что «отловился», а он тем же самым — признанием в как будто бы давней неземной любви — отомстит. И в этом признании задается такой режим существования героя, что… врет он? или не совсем? или совсем не… все опять растворяется в привычной стихии, где бранятся все со всеми. И никто, никто никого не любит. Любят только мертвую Нину. Любить можно только мертвых (или, на худой конец, умирающих, как Жанна маму-рубаистку в момент ее смерти). Живых — невозможно! Но невозможна и жизнь без любви. Тупик. И это, конечно, было. Тема одиночества, невозможности жить без любви — главная в этом театре, самая больная, самая всегда пронзительная. Но этой пронзительной болью обычно и заканчиваются здесь спектакли.

В начале второго акта на сцене долго извивается в безмолвном крике ужаса павлин. Большая белая маска с картины Мунка «Крик» надета на голову героя, которая, в свою очередь, вставлена в расписанный задник вместо головы павлина. Актер просто плавно поворачивается в разные стороны, задник колышется, и на глазах рождается замечательная картинка-концепт. Вот он, современный человек, — распушивший яркий хвост павлин, который в душе кричит от ужаса одиночества и жажды любви.

И. Ермолова (Нина), О. Ягодин (Костя).
Фото В. Андреева

И. Ермолова (Нина), О. Ягодин (Костя). Фото В. Андреева

И. Ермолова (Нина), О. Ягодин (Костя).
Фото В. Андреева

И. Ермолова (Нина), О. Ягодин (Костя). Фото В. Андреева

Само действие проходит в удивительно (для этого театра) спокойном атмосферном градусе. Нина, в маленьком черном платье, с гладко зачесанными кверху волосами и без единой краски на лице, замечательно нежна. Костя тих и сосредоточен. Только вначале он еще пытается быть отвязно-настойчивым, как всегда, когда ему надо заставить ее признаться, что она и есть та Нина, сестра, которая умерла 17 лет назад и которой сейчас было бы столько же, сколько этой, и похожа она на нее удивительно, и пришла она точно в свой день рожденья… Но вот она узнает в старых вещах той свою шкатулку, которую папа привез с моря, узнает своего куриного бога на веревочке и соглашается на эту игру(?), другую версию жизни(?). И все успокаивается. И они в странном сосредоточенном увлечении начинают играть, сначала в «нее», потом в «него» (что будет через 20 лет, когда он горбатым хромым странником придет в этот бар). И в полусумраке сцены, где неярко высвечены только бледные лица и звучат тихие голоса, на самом деле возникает что-то — не правда и не ложь, не жизнь и не выдумка. Какое-то завораживающее мерцанье реально-ирреального, где всем вдруг становится удивительно уютно. Всем — и героям, и зрителям. И когда актриса Ермолова, обратив свое чудное чистое лицо с большими влажными глазами к зрительному залу, проговаривает слегка гортанным мягким голосом сюжеты своей будущей жизни, невозможно отделаться от чувства, что смотрит она только на тебя и говорит только с тобой и про тебя, конечно.

«Сколько мне сейчас? Шестьдесят? Семьдесят? Я пенсионерка? Я скрываю это. Хожу по-прежнему в высоких сапогах, кило косметики мажу на себя, бегаю на аэробику и в косметический салон. Какая глупость. Какая глупость. Зачем я жила? Вот и все уже. Все. Поздно. Я пью много, ложусь спать, ничего не вижу во сне, боюсь света, сижу в темноте, пью снова, утром просыпаюсь, болит голова, и, чтобы она не болела, я пью снова, и снова весело и хорошо. Весело и при свете, и без света. Хожу по комнате голая, звоню, звоню и звоню кому-то, каким-то голосам, которые на другом конце провода, звоню и разговариваю о чем-то, не знаю о чем, и говорю со всеми о чем-то, о чем потом не могу вспомнить. Я помню только тебя, дорогой мой. Я вспоминаю тебя каждый день, каждую минуту. Я увидела тебя тогда и сказала себе: „Я могу умирать, я знаю, какой Бог, я — видела его“».

Текст льется как дыханье, и ты погружаешься в состояние легкой медитации, когда чуть кружится голова и все становится неважным, кроме этого голоса и лица, кроме голоса и лица.

Спектакль заканчивается многоточием. И заканчивается, судя по ощущению, с которым выходишь из зала, хорошо. Светло и спокойно. Но вот уже несколько дней я все думаю, все пытаюсь разгадать, что случилось на сцене…

Помог Лакан. Амиго — имя, которым Нина и Костя начинают называть друг друга, «место» воображаемого. Оно открыто для любого значения, любого чувства, любой судьбы. Важно правильно их придумать.

Октябрь 2006 г.

Комментарии (0)

Добавить комментарий

Добавить комментарий
  • (required)
  • (required) (не будет опубликован)

Чтобы оставить комментарий, введите, пожалуйста,
код, указанный на картинке. Используйте только
латинские буквы и цифры, регистр не важен.