«Предпоследний концерт Алисы в Cтране чудес»
(по мотивам сказок Л. Кэрролла).
Театр «Около дома Станиславского» (Москва).
Режиссер Юрий Погребничко,
художник Надежда Бахвалова
Л. Петрушевская. «Лестничная клетка». Театр
«Около дома Станиславского» (Москва).
Художественный руководитель постановки
Юрий Погребничко, режиссер Лилия Загорская,
художник Надежда Бахвалова
Очень трудно вырвать один какой-нибудь спектакль театра «Около дома Станиславского», пусть и премьерный, из контекста неторопливой, самодостаточной, внутренне напряженной и внешне непринужденной, беспрерывно текущей жизни этого «подвала», в котором эстетика бедности отнюдь не вынужденное приспособление, а добровольное, обжитое и веселое пространство. Кажется, каждый конкретный спектакль вытекает из предыдущего, сохраняя его приметы и присоединяя к ним новые. Кажется, как река, в которую нельзя войти дважды, театр этот все время меняется, оставаясь неизменными водами. «Около» Юрия Погребничко — андеграунд на все времена, таковым остался и после присуждения ему в прошлом году Государственной премии и «Золотой маски» критиков и журналистов. Потому андеграунд, что к любому мейнстриму равнодушен, любую социальность, идеологию отторгает, но любую, одновременно, и вбирает в себя, переиначивая в экзистенциальность, потому как и социальность, и идеология уже стали нашей памятью, а значит, нашей сущностью. Без снобизма, демократично, доверчиво театр открывает двери любому зрителю, но не заигрывает с ним и не навязывает своей скромной, чудаковатой эстетики-сущности: хочешь — прими правила нашей игры, нашего служения-существования, не хочешь — мы тебя не осудим за пристрастие к более понятным и приятным модным шоу и коммерциализированным «экспериментам».
Спектакли последних двух лет в театре «Около» сохраняют свою родную среду и стихию, выработанную форму актерского существования — мягкого, лукавого, серьезного и ироничного отстранения от персонажа, в котором исполнители, тем не менее, удобно располагаются, как в кресле, положив руки на подлокотники и свободно откинув голову. Так мастера-кукольники живут в своих неодушевленных собратьях и, в свою очередь, получают от них, через них мистически удвоенную энергию. И все же спектакли эти отличаются, на мой взгляд, от своих причудливых предшественников более определенно закрытым звуком финала и при этом более светлыми, теплыми обертонами в осмыслении литературного материала.
«Предпоследний концерт Алисы в Стране чудес» по хитроумно-сказочному Льюису Кэрроллу и «Лестничная клетка» по безжалостной пьесе Людмилы Петрушевской приправлены, как водится в этом театре, пением романсов, песнями под гитару и шлягерами советской эстрады, пронизаны невероятными танцевальными выходами, рядом с которыми отдыхает тарантиновское «Криминальное чтиво». Они застенчивы и хулигански веселы. Озарены тихим светом, улыбкой стороннего, но доброжелательного постижения, «божественной стыдливостью страданья», которое прячется за хохмами и преодолевается сбывшейся надеждой.
В каком-то смысле эти два спектакля — дорога «туда и обратно».
К «Алисе в Стране чудес» эстетика театра оказалась применима абсолютно органично. Что же и есть вся наша российская-советская жизнь, как не вывернутая наизнанку логика относительности? В этой Стране чудес все невозможно и все может быть — и это естественно для нашего сознания. Слова Кэрролла точно попадают в ощущения людей, генетически помнящих, как любого могли забрать ночью и под потешный суд тройки отрубить ему голову. Когда в начале действия девочка Алиса (Маша Погребничко) в праздничном, но застиранном розовом платье, с обрывком новогодней мишуры на шее, бережно выводит Алексея Левинского, вручает ему фанерный чемодан, подводит к плацкартным полкам — нарам и, нежно улыбаясь, жестами объясняет: ты будешь девочкой в Стране чудес, будешь пить чай со Шляпником, играть в крокет и т. д., она как бы делегирует его прожить за нее лишь чуть-чуть страшное, уже чудное прошлое. Которое она знает не только из книжек и рассказов — она получила его готовенькое, по наследству, так что оно и не прошлое, а всегдашнее наше, но в котором все же нет реального, материально определенного места ее юности. Пока, к счастью, нет. Правда, концерт предпоследний. Теплая волна наполняет грудь, и, хотя неизменно смеешься всякий раз, когда Алиса—Левинский рассуждает на тему, кто же он есть в непонятном мире, озираясь вокруг без страха, но с детским недоумением, понимаешь, что выдумщик-режиссер не погрешил против правды. И наряжая Чеширских котов в красноармейскую форму, и выводя на сцену эсесовок с лицами изможденной красоты, и перепоручая тот самый фанерный чемодан чеховским трем сестрам, трем кисельным барышням, и цитируя Гамлета, и поднимая усатого Шалтая-Болтая на табуреточку, как ребенка на новогоднем утреннике, почитать на публику. И повторяя все время вопрос «Так ты пойдешь на концерт?», и заставляя после этого Алису—Левинского проделывать простые, но приковывающие внимание фокусы с летающей тросточкой. Потому что, как поется в этом спектакле, «на веки вечные мы все теперь в обнимку». Куда же нам без Пушкина и Окуджавы? Погребничко удается в очередной раз пройти сразу по двум дорогам, которые тоже не случайно «впеты» в ткань спектакля: «Перед нами две дороги, та и эта, та напрасна, но прекрасна, эта вроде бы всерьез».
А. Левинский (Алиса). Фото В. Пушкина
«Лестничная клетка». Сцена из спектакля. Фото В. Пушкина
Вроде бы гиперреалистичная, сгущенно бытовая «Лестничная клетка» — история неудачного коммунального сватовства. Одинокая женщина приводит к себе кандидата в мужья, прихватившего с собой друга-эксперта. Но дальше лестничной клетки знакомство не продвигается. Несколько диалогов, из которых выясняется, что мужики играют на похоронах, а женщина хочет ребенка родить, чтобы утешить свою мать, брошенную отцом. Явление суровой соседки, выпивка на скорую руку и прощание навсегда. Жуткая и комичная, фирменно подслушанная и преображенная Петрушевской лексика жизни в спектакле «Около» подчиняется общим для всех постановок этого театра законам: авторские особенности литературного материала нивелируются, его язык и взгляд приближаются к доиндивидуальной стихии речи, жизни, культуры как порождения жизни, единой для всех писателей и читателей-зрителей. Тут очевидны становятся не столько связи, сколько общие основы разных текстов — в бытовой речи героев Петрушевской читаются и Чехов, и Вампилов, так любимые Погребничко. Ареалистичность спектакля оказывается «показанной» драматургу, «Лестничная клетка» в «Около» открывает неожиданную для Петрушевской просветленность, легкость, даже нежность, насыщенность языка вдруг оборачивается некоей разряженной медитативностью.
Постановщик «Лестничной клетки» — Погребничко, Лилия Загорская — режиссер и исполнительница главной женской роли (в очередь с ней играет Елена Кобзарь). Ржавые металлические листы задней стены, самый взаправдашний стародавний лифт, накрытый стол с нелепо торчащими в воздухе ножками — вознесенный над головами персонажей. Вернее, что очень важно, не один стол, а два, составленных вместе и накрытых одной скатертью. Так что ножек не четыре, а восемь и они разной длины. А над столом — то ли гобеленовый коврик, прикинувшийся картиной a la Пиросмани, то ли на самом деле Пиросмани, нарисовавший на коврике вместо лебедей или мишек косолапых грузина, поднимающего рог с вином. Здесь тоже военная форма у героев — вечных, переходящих из спектакля в спектакль странников- Вершининых-Сарафановых. Одна из тем «Около», конечно, — несбыточность счастья, ясность взгляда при исполнении долга, когда «заправлены в планшеты космические карты», сентиментальный «Снег летает, и тает, и тает» с неподражаемым, будто бы неуклюжим солдатским твистом. Голая лампочка на шнуре, ящики для овощей — «самое наше место». И простые фокусы, возвращение жизни смысла: из ящиков выплывают воздушные шары, а из дверей мрачной коммуналки выходит и начинает свой уже вполне искренний танец очаровательное созданье — Марусечка, Алиса, Маша Погребничко, может быть, все же родившийся ребенок героини. Конечно, так, ведь она — реальная дочь актрисы и режиссера, театра «Около», Страны чудес подлинных, не страшных, театральных.
Август 2004 г.
P. S. Когда номер был сверстан, мы узнали: театр «Около» сгорел. Практически дотла. Опасно работать в центре Москвы…
Комментарии (0)