Пока «в верхах» спорят о театральной реформе, пока провинциальные театры ищут пути выживания, Екатеринбургский ТЮЗ придумал и осуществил экспериментальный проект. Это Творческая мастерская «Молодая режиссура и профессиональный театр». Памятуя о том, что театр держится на личности, что, несмотря на все громкие споры о том, кому он сегодня принадлежит (директору, актеру, режиссеру или продюсеру), театр все-таки остается режиссерским, — подвижник театрального дела, директор фестиваля «Реальный театр» Олег Лоевский вывел в лучи яркого сценического света группу режиссеров-выпускников.
Я. Кадочникова и О. Лоевский.
Фото М. Дмитревской
Молодые режиссеры впервые встретились с профессиональными актерами, всего за три-четыре дня должны были подготовить с ними драматические отрывки, а затем показать их зрителю. «Лица» для знакомства — одиннадцать ребят-режиссеров из Петербурга и Москвы, ученики Камы Гинкаса, Сергея Женовача, Григория Козлова и Геннадия Тростянецкого. «Зритель» — самый пристрастный: руководители провинциальных театров со всей России. С какой интенсивностью были прожиты молодыми режиссерами эти несколько дней, какая это была для них закалка и проверка себя — своего умения адаптироваться к незнакомым условиям, работать с новыми людьми, сконцентрироваться, «принудить сердце, нервы, тело тебе служить…» — пожалуй, это трудно понять, не побывав в шкуре этих ребят.
ТЮЗ проводит такую мастерскую второй раз, и уже второй раз делает попытку соединить раздробленные звенья некогда единого театрального процесса — перевести стихийные попытки молодых режиссеров найти работу в организованное русло, сделать Встречу режиссера и театра делом регулярным и регулируемым.
Что за поколение в ближайшем будущем придет в театры, что за «лица»? Кто-то, как выпускники К. Гинкаса, повзрослее, поопытнее, им к 35-ти, а кому-то, как студентам С. Женовача, еще 23. И мне, как «наблюдателю», совпадающему по возрасту с ребятами, было интересно и важно увидеть не только их творческое лицо, но и человеческое. Они оказались очень разными, однако за несколько дней знакомства вдруг проступил цельный портрет поколения — тех, кто сознательно связал себя с весьма рискованной профессией, если что-то и обещающей, то ничего не гарантирующей.
О. Лоевский и И. Керученко. Беседы и наставления. Фото М. Дмитревской
Они рискнули уже сейчас, приехав в Екатеринбург и заново всмотревшись в классику. Достоевский, Шекспир, Островский, Горький, Теннеcси Уильямс, Лорка, Володин — вот те, с кем они вступили в диалог и чьих героев попытались увидеть в новом времени.
Может быть, им и не удалось оглушить, «ударить» старших коллег по голове, как посетовал главный режиссер Омского академического театра драмы Евгений Марчелли, и ответить им на вопрос: «Где та молодая шпана, что сотрет нас с лица земли» — но все же, все же…
Признаться, я впервые так отчетливо увидела ту часть своего поколения, для которой законы нашего времени не стали законами волчьей жизни; которая способна свято верить в существование идеалов и стремится утверждать их в творчестве. Это поколение, где женщины существуют на равных с мужчинами и их режиссерская рука может быть не менее, а подчас и более жесткой. Они точно знают, чего хотят, порой обостреннее, нервнее, чем «мальчишки», их мышление по проницательности и глубине не уступает мужскому.
В чем же индивидуальность поколения? Не в том ли, что основным творческим стремлением приехавших ребят было найти самые человечные мотивы в поведении любых персонажей? И если это Яго, то в нем — тем более. Они не хотят подозревать в человеке мелочное, низкое. Они прошли те соблазны легкого, дешевого, успешного, которые стали нормой для многих из наших сверстников. И именно поэтому, уже зная, понимая и разбираясь, что к чему, — они выбрали другое: разговор о добре, о счастье, о любви, о верности, о нежности, о даре жизни. Их мировоззрение — это цельный, добрый, умный взгляд на мир, жизнеутверждающий и открытый; и, кажется, именно поэтому они, слава Богу, защищены — своей внутренней силой.
Коллективный портрет в интерьере Малой сцены Екатеринбургского ТЮЗа. Первый ряд (слева направо): Д. Безносов, М. Кальсин, Д. Егоров, В. Кононов, О. Юмов. Второй ряд: В. Золотарь (куратор проекта), Н. Черных. Третий ряд: П. Зобнин, А. Коваленко, Й. Ботт, А. Имамова. Фото М. Дмитревской
Они чем-то похожи на героиню одного из отрывков — Дульсинею Тобосскую Александра Володина. Сыгранная молодой актрисой Марией Буровой, она может казаться нелепой, неотесанной, грубоватой, но она принципиальна и тверда, она во все вгрызается, все хочет понять сама, с нуля, и оценивает всех (и себя в том числе) по самому требовательному «счету». Поиск героини в настоящем времени — вот чему отвечает Дульсинея как персонаж. Ее саму сотворила легенда, эта легенда открыла ей понятия любви, благородства, добра и заставила ее стать лучше — стать той, которая теперь уже сама будет нести эту легенду. Отрывок Дмитрия Егорова (мастерская Г. Козлова, СПГАТИ) на наших глазах превращал неотесанную девочку в личность, упорно завоевывающую свое право носить имя «Дульсинея» уже после смерти Дон Кихота.
«Братья Карамазовы» Ф. Достоевского. Фото М. Дмитревской
«Фантомные боли» В. Сигарева. Фото М. Дмитревской
«Отелло» У. Шекспира. Фото М. Дмитревской
«Преступление и наказание» Ф. Достоевского. Фото М. Дмитревской
«Дульсинея Тобосская» А. Володина. Фото М. Дмитревской
«На дне» М. Горького. Фото М. Дмитревской
И неслучайно, что лучшие отрывки, показанные ребятами, — о жажде идеала, о необходимости «сейчас» сверяться с «тогда» («Дульсинея Тобосская»); о том, что мир рушится, если человека лишить веры в возможность подлинной любви и счастья («Отелло», режиссер Антон Коваленко, мастерская К. Гинкаса, Школа-студия МХАТ); об умении за убогим увидеть духовное, о предельной и потому трагической жертвенности той, у которой жизнь взяла уже все, а она стремится отдать оставшееся — заботу, тепло, тело, душу («Фантомные боли» В. Сигарева, режиссер Ирина Керученко, мастерская К. Гинкаса); о том, что попытка поколений услышать друг друга трудна, но небезнадежна («Стеклянный зверинец», режиссер Наталья Черных, мастерская Г. Тростянецкого, СПГАТИ)…
Отрывок из «Братьев Карамазовых», поставленный Анастасией Имамовой (мастерская С. Женовача, РАТИ-ГИТИС) проявил еще одно качество молодого поколения: оно оказалось способным посмотреть на некоторые изломы человеческих страстей, смеясь. Передать «достоевские» страсти, одержимость, предельное сближение полюсов, способное вознести человека и в тот же момент его низвергнуть, — и при этом показать, что все это упоение страданием, борьба страстей уже кажутся смешными и нелепыми. Сцена Катерины Ивановны (Светлана Замараева) и Грушеньки (Марина Егошина) стала не только психологическим поединком двух равных по силе соперниц, но и соревнованием двух женщин-актрис, увлеченно и хитро разыгрывающих друг перед другом (и перед собой!) спектакль, каждая свой. Получилось остро и современно, и кажется, что в своей праздничной, изобретательной, «фоменковской» театральности А. Имамовой удалось под хватить линию, идущую через Сергея Женовача от его учителя Петра Фоменко.
…В последний день мастерской ребята рассказывали старшим коллегам о себе (и это тоже стало для них «испытанием»: способен ли ты выстроить драматургию своего рассказа, есть ли у тебя ощущение своего пути…). Выяснилось, что многие приехали учиться режиссуре из маленьких городов и даже деревень, а их биографии неожиданно отозвались друг в друге эхом. «Учился во ВГИКе в мастерской Шахназарова» — «И я туда поступал». «В последнем классе школы сильно увлекся психологией и пошел на психфак в университет» — «Три года проработал инструктором по соц. адаптации трудных подростков». «Пришел после школы поступать на режиссерский: „Сколько лет? — Семнадцать. — Всё, до свидания“; ужасно обиделся» — «Ушел из ВГИКа с тем же потоком 17-летних, что и пришел». «Поехал учиться на офицера — так прошел курс молодого бойца»… «Закончил исторический факультет МГУ, занимался бизнесом — был свой книжный магазин»…
Опыт метаний, поисков и самоопределения, наблюдения и осмысления жизни, умение формулировать «себя» — чуть ли не обязательное условие попадания в эту профессию. Они так рьяно взялись за дело, приехав на мастерскую, репетируя днями и ночами, стремясь доказать — можем, что актеры театра сказали: «Ого, всем бы так уметь работать — с такой самоотдачей и упорством». А через несколько дней, выдохнув уже свободно, и сами ребята признались: ничего себе у вас актеры — умели бы так работать их столичные коллеги; теперь бы нам эту энергию, это желание работать — без всяких претензий, жалоб и ненужных споров — довезти до своих мест.
Мастерская выполнила свою функцию творческой биржи: все ребята оказались приглашены на постановку в разные театры — от Тильзита до Камчатки. Но, наверно, чисто практическую важность этого шага они поймут позже. А пока — сошлись две стороны, режиссеры и актеры. Впились на несколько дней друг в друга. Возникла предельная мобилизация сил. Мастерская закончилась, но творческая энергия, которую она породила, не успела выплеснуться до конца. Сколько еще этот энергетический заряд проживет в каждом участнике, что он откроет, что прорастит? У всех своя «память» и свой «расход».
Создаст ли молодое поколение режиссеров новых героев, которые займут место в одном ряду с Дульсинеей; достойны ли ребята будут назваться подобным ей Именем; готовы ли будут, как она, вскрикнуть: «Нет, милые вы мои, нет, начитанные вы мои, не буду я ради вашего удовольствия кого-то из себя изображать. Надоело, умные вы мои!»? Ответы даст будущее.
Ноябрь 2004 г.
Комментарии (0)