BALTIC SEA FESTIVAL В СТОКГОЛЬМЕ
Цвета национального флага Швеции — синий и желтый: желтый крест на ярко-синем фоне. Эмблема Baltic Sea Festival рифмуется с шведским флагом: слегка размытый желтый скрипичный ключ на синем фоне — словно отраженный в балтийской воде солнечный блик. Летом в Стокгольме завершился Второй фестиваль Балтийского моря; кроме Швеции в нем принимала участие и Россия.
На пресс-конференции перед открытием фестиваля неожиданно выяснилось, что фестиваль финансируется из двух источников: один миллион евро дало правительство Швеции, другой — правительство России. По каковому поводу на встрече с журналистами, помимо непосредственных участников фестиваля — дирижеров Эса-Пекка Салонена и Манфреда Хонека, — присутствовали и министры культуры Швеции и России. Валерий Гергиев, как водится, опоздал и в пресс-конференции не участвовал. Между тем маэстро и вверенный ему Мариинский театр стали героями фестиваля: привезенный из Петербурга спектакль «Нос» в постановке Юрия Александрова имел бешеный успех у шведской публики. Фантасмагория, сюрреалистический выверт и истерически-ухарская интонация спектакля поначалу вызвали у сдержанных шведов оторопь. Потом — не сразу — публика начала понимать: перед ними выворачивается наизнанку, обнажается до последнего закоулочка русская душа; а Гоголь — это русский Кафка. Осознав эту культурную параллель, шведы успокоились и начали сочувственно смеяться в пронзительно горестных местах, совершенно не восприняв особую застенчивую лирику оперы, окрашенную в специфические «шостаковические» цвета гротеска и сатиры.
Зеркало сцены в Шведской Королевской опере меньше, чем в Мариинке. Поэтому сутолока дворников, впряженных в пролетки, и разряженной толпы казалась еще более нарочитой, чем в оригинальной версии, на сцене родного театра. Декорации Зиновия Марголина в сцену вписались; хотя края крыш почему-то не смыкались полностью, что несколько размывало эффект замкнутого пространства двора-колодца, который был задуман художником изначально. Но в целом спектакль шел по накатанной колее, несмотря на то, что, как потом признавались солисты, за кулисами царила страшная неразбериха. «Нос» показали шведам дважды, и каждый вечер зал был набит битком.
Костяк программы фестиваля, впрочем, cоставила оркестровая музыка. Открывала фестиваль Вторая симфония Малера: дирижировал Э.-П. Салонен. Народ предвкушал успех так явно, что по окончании ее с готовностью вскочил с мест и яростно зааплодировал, невзирая на то, что симфония была сыграна неожиданно слабо. Однако хор шведского радио, которым вот уже несколько лет руководит Тыну Кальюсте, вступивший в финале, оказался на высоте: звучал необычайно красиво, проникновенно, осмысленно, и сразу все завибрировало, задышало, партитура обрела краски.
Было на концерте-открытии и откровение: соло Лилли Паасикиви в финале симфонии. Глубокое грудное меццо, теплое, как парное молоко, и задушевное, как материнская колыбельная, влилось в течение симфонии подобно полноводному ручью. Вместе с сопрано Керстин Авемо певица составила великолепный прочувствованный дуэт, во многом оправдавший предпринятое Салоненом исполнение Малера.
На заключительном концерте фестиваля, прошедшем в Berwaldhallen, одном из лучших концертных залов Стокгольма, два дирижера, Салонен и Гергиев, поменялись амплуа и репертуаром. Умный, рациональный финн взялся за пламенную «Жар-птицу» Стравинского — коронный номер Гергиева. И тут произошло роковое несовпадение материала и личности дирижера: никакого пыла-жара, огневых сполохов, никаких экстатических откровений. «Жар-птица» прошла слишком размеренно, расчетливо и рационально — в общем, разочаровала.
Сам Гергиев продирижировал любимой вещью Салонена — Первой симфонией Сибелиуса. Под руками маэстро Сибелиус обрел спонтанность и порывистость. Остроромантические кульминации сообщали партитуре нечто от стиля Чайковского: непрерывное излияние лирического потока, мощный, объемный звук.
Возник фестиваль просто и как-то невзначай, из беседы двух друзей. Гергиев и Салонен встретились как-то, поговорили по душам и придумали новую культурную акцию. Хотя слово «придумали» не вполне точно. Идея фестиваля буквально носилась в воздухе: даже странно, что ее до сих пор никто не пытался воплотить.
Впрочем, Салонен думал о фестивале еще десять лет назад, в бытность его главным дирижером оркестра шведского радио. Действительно, ведь Стокгольм не имел до сих пор по-настоящему крупного музыкального форума, призванного привлечь внимание туристов. Между тем объединить страны, выходящие к Балтике, в едином музыкальном порыве — идея, согласитесь, красивая. И перспективная.
Сейчас уже никто не спорит о том, что культура балтийского региона имеет общие родовые черты и единый корень. Серенькое небо над Балтикой; сумрачные зимы и радостные, богатые солнцем и ветром весны; суровое море, по которому издавна пролегали торговые и военные пути; неласковая земля, скалы, простой до аскетизма быт и протестантская этика труда — вот платформа, на которой возрос культурный феномен Балтики. В этом смысле Балтийское море играет для всей Скандинавии роль ничуть не меньшую, чем Средиземное сыграло для всей средиземноморской культуры и цивилизации. И то, что новая культурная общность кристаллизуется на наших глазах, делает нас участниками процесса — а это вдвойне интересно.
Комментарии (0)