Чем отличается сознание старого человека от его же собственного сознания в молодости? Отличается сейчас, в проклятое время пандемии, когда я заглохла полностью, а годом раньше я все время работала — писала прозу, пьесы, стихи, песни, рисовала свои картинки, выступала с концертами, в том числе и детскими. Но пандемия и одиночество меня пришибли. Надо было раньше сделать прививки. Сейчас опять начались концерты, репетирую, веду почти ежедневные записи в Facebook, это моя следующая книга, выращиваю на балконе розы, это мои натурщицы, продолжу рисовать в натурной студии. Читаю свои сказки каждое воскресенье на «Эхе Москвы». Помогаю сиротам-инвалидам из псковских лесов, продаю ради того свои рисунки и акварели.

Что сказать о старости? Старости нет, есть зеркало, перед которым ахаешь и стараешься как-то прийти в норму. И скорая помощь, без которой я уже стараюсь обходиться со своими сердечными приступами. А что держит? Искусство. Живопись, тетрадка и ручка для текстов, пение, танец.

Я начала выступать с концертами в 69 лет. Выступлений с чтением своих текстов у меня было много, а пела я только дома под свое пианино — и только в одиночестве. Боялась сцены и зала. Но на одно выступление — в День театра — я попросила найти мне аккомпаниатора с французским репертуаром. И спела несколько песенок Ива Монтана и Эдит Пиаф. И люди в зале стали в такт раскачиваться по рядам… И я осмелела, люди хлопали. Я ведь пела в хорах с десяти лет, солировала и даже собиралась в консерваторию… Две с половиной октавы, меццо. Голос никуда не делся. Страх прошел на том выступлении. И с тех пор так и пою на своих концертах, сама пишу песни. В YouTube есть записи. Выступала на радио и на телевидении.

В 75 лет пошла учиться чечетке — попросила своих актеров дать мне контакт преподавателей из училища им. Щукина. И полгода ходила в группу чечеточников. Это было просто шикарно, другого слова не подберу. Ритм, движение, стук, музыка, зеркало во всю стену. Иногда на концертах слегка бью чечеточку, зрители оживляются.

Попутно я ведь все время, всю жизнь, рисую — были и выставки. Акварели и пастель. И познакомилась с частным сиротским приютом в Псковской области «Росток», и на концертах стала продавать в их пользу свои работы.

Любая форма искусства держит человека на поверхности, да и любая форма движения. Люди занимаются йогой, а я просто каждый день хожу свои то два, то три километра в парке с палками для скандинавской ходьбы, иногда делаю там, поздно вечером, упражнения на тренажерах, стоя — на степпере шагая у компьютера — смотрю часами YouTube. Три часа ходьбы на степпере очень укрепляют. Дома занималась сквошем, для него нужна только стенка, поролоновый мячик и ракетка для пинг-понга.

Лицом я не озабочена, что есть, то и есть, небольшой макияж перед концертом, ежедневный массаж физиономии: сто движений пальцами на ночь, от подбородка к вискам при сопротивлении, напряжении шеи. Я от рождения бесцветная, что называется «русая», а теперь и вовсе совсем блонд. Но: крепкий раствор чая или цикориевого кофе дает волосам теплый оттенок, а для ресниц есть тушь с пудрой, для бровей карандаш — и все дела. И мои любимые шляпы, на улицу совсем простые, на сцену, на концерты — с прибамбасами, они сразу дают защиту. Советские люди над шляпами склонны насмехаться, ну это их счастье: гля, старуха Шапокляк! И хорошо, что хихикают, раньше ведь человек в шляпе мог быть просто поставлен к стенке под дуло. «Человек с ружжом» имел такое право.

Этот ковидный год был годом заточения, одиночества, болезней для многих. И для меня он был сокрушительным. За год всего 4 концерта, 30 акварелей… Всего несколько рассказов и стишков. Одна книга пьес. Правда, ежедневные тексты в Facebook — как дневник, это было спасением. Пока я не сделала прививки. Сейчас пытаюсь бороться с лишними четырьмя килограммами и начала опять выступать. В мае мне 83 года.

Когда была молодой, на старших друзей смотрела — не могла насмотреться, так они были мне дороги. И так мы стояли над их могилами, как клятву давали. Но их помощь, поддержка остались со мной. А. Пластинин, школьный учитель литературы, А. Арбузов, драматург, один из руководителей арбузовской студии, и Наташа Крымова, ее второй руководитель; М. Горюнов, дорогой мой человек из МХАТа, предложивший мне написать для них пьесу, О. Ефремов, мой режиссер и защитник, мои режиссеры Р. Виктюк, М. Захаров, не понимавший меня Юрий Любимов, но у него шла моя пьеса.

Отношения с новой драматургией у меня скорее учительские, так сложилось. Кино я не понимаю, как делать, — и не люблю принимать в нем участие, честно. Разве только когда работала с Норштейном — это было настоящее: знаменитая «Сказка сказок» (20 лет она считалась лучшим мультфильмом всех времен и народов — по решению всемирного жюри) и 17 минут «Шинели». Однако же сделала своими руками семь мультфильмов, которые никогда не показываю… Нынешнее наше кино не знаю. В театры не хожу, только по необходимости на свои премьеры. На мою долю выпало счастье видеть такие свои спектакли, что все другое померкло.

Я сейчас живу одна, радуюсь свободе в своем жилье, засыпаю когда хочу, ем что и когда хочу, работаю ночами, а дети меня воспитывают и активно поддерживают, дочь Наташа — композитор, певица и руководитель своей группы, но находит время, помогает мне по дому, а также она мой оператор, снимает меня на видео с чтением сказок (каждое воскресенье в 15:45 я выступаю на «Эхе Москвы» со своими волшебными историями). И Наташа начала снимать мои концерты — они уже идут. Поэтому я публикую мои сказки и песенки на своем сайте в Фейсбуке. Сын Федя — художник, режиссер, создает замечательные перформансы, он меня кормит, платит за квартиру и продюсирует мои выступления, посылает мне тренера, возит по разным странам (пока не было ковида, у меня шли концерты даже в Бразилии); сын Кирилл — известный журналист, преподаватель и редактор журнала «Наука», занятой человек, плюс на руках трое из четверых детей (у старшей, Анюты, своих трое). Но он ко мне приходит по первому зову, особенно когда у меня сердечный приступ. С Кириллом мы часто общаемся, с ним всегда интересно и тепло, но одна из его специальностей — фельдшер. И когда он ко мне прибегает по звонку, приступ аритмии проходит гораздо быстрее, чем при «скорой помощи».

Я тоже стараюсь не болеть, научилась закалять горло, пью воду с лимоном, соком, щепоткой соды и со льдом. Уже давно не простужаюсь. А в соду я просто верю как в панацею. Единственно что иногда бывает — высокое давление. Но я его не ощущаю, зато гораздо хуже себя чувствую при низком давлении, 120/70 — просто подыхаю. Такая особенность у меня. Врачи возражают, но что поделаешь.

И я придумала себе занятия с эспандером, на котором есть такие стремена для ног, — цепляю его за ручку двери и, лежа на полу на коврике, натягиваю ногами стремена, а руками тяну за шнуры в стороны, получается такое плавание.

Старость вот что: иногда я стараюсь у себя дома выглядеть прилично, чтобы меня, когда я уйду, нашли в хорошем состоянии. «Задача куска», как говорят режиссеры, это: в доме чистенькое все, ночные рубашечки приличные и не лохматая. Поеду в эту дорогу как полагается.

Май 2021 г.