Возрастные особенности познавательных процессов давно уже стали объектом интереса в литературе и искусстве. От анекдотического михалковского «Что стряслось у тети Вали? У нее очки пропали» до трагического мандельштамовского «Ах, ничего я не вижу, и бедное ухо оглохло…», которое пронзительно читал восьмидесятилетний Сергей Юрский. От немощного, но на редкость проницательного старика Нуартье у Дюма до вполне бодрого Якоба Янковского, героя недавнего романа Сары Груэн «Воды слонам», который никак не запомнит, девяносто ему или девяносто три, но с точностью до дня помнит события времен Великой депрессии.

На самом деле когнитивное старение начинается намного раньше, чем принято считать. И не так уж лукавил Иосиф Бродский, в 32 года писавший: «Старение! Здравствуй, мое старение!» Уже в 20–25 лет большинство наших познавательных функций достигают пика и начинают так или иначе снижаться, ослабевать¹. Это касается и поддержания внимания, и скорости реакции, и рабочей памяти — способности удерживать в голове текущую информацию (например, только что названный кем-то номер телефона или номер очереди в аптеке), и более долговременного запоминания информации. Медленнее начинают решаться задачи, традиционно используемые в тестах на интеллект, — например, продолжить последовательность чисел или подобрать недостающую сложную геометрическую фигуру. Соответственно, ниже оказываются и сами показатели тестов на интеллект. В более сложных мыслительных задачах человек начинает все чаще повторять одни и те же неверные способы решения, не замечая, что уже применял эти способы и они не привели к успеху. Хуже запоминаются списки покупок и имена новых знакомых. Драматически ухудшаются переключение и распределение внимания и, соответственно, способность к многозадачности². Интересно, что такое снижение — очень общая закономерность: в среднем люди пожилого возраста по способности решать подобного рода задачи отличаются друг от друга настолько же, насколько различаются молодые, то есть даже при очень высоких исходных показателях некоторого «проседания» не избежать.

Всем известна и многократно описана в художественной литературе так называемая «старческая рассеянность»³, отличающаяся от остальных видов рассеянности, с одной стороны, слабой концентрацией внимания, а с другой, его низкой переключаемостью, своеобразной «умственной жвачкой». Пожилой человек может часами ворчать по одному и тому же поводу, жалуясь, к примеру, на продавщицу в магазине, которая его якобы обсчитала, но тому же самому человеку крайне трудно в течение даже недолгого времени удерживать внимание на книжной странице или газетной полосе. По той же причине человек преклонных лет может заснуть перед работающим телевизором, даже если передача ему интересна, а громкость звука достаточно высока. Кроме того, с возрастом становится все сложнее отстраняться от любых отвлекающих воздействий, особенно в стрессовой ситуации.

Одна из популярных теорий когнитивного старения, которую предлагает Линн Хэшер с коллегами⁴, состоит в том, что с возрастом все менее эффективными становятся механизмы торможения тех внешних воздействий и собственных мыслей человека, которые в данный момент не нужны для решения стоящих перед ним задач. Из-за того, что нарушается торможение всех этих помех, как раз и повышается отвлекаемость. Именно поэтому старикам становится трудно читать книги и газеты: внимание отвлекается не только на то, что происходит вокруг, и не только на какие-то мимолетные мысли, но и на другие строчки вокруг той, которая находится в фокусе внимания. То же самое касается и действий с предметами: налив в чашку чай и отвлекшись на мгновение, чтобы ответить на телефонный звонок, пожилой человек может вновь попытаться налить чай в ту же самую чашку, совершая одну из классических ошибок по рассеянности (заметим, что точно так же может проявляться и так называемая профессорская рассеянность, хотя механизм за ней стоит принципиально иной — предельная концентрация внимания на своих собственных размышлениях о той или иной проблеме, вовсе не обязательно научной). Очевидно, что возрастное снижение эффективности механизмов торможения может стать и причиной забывчивости. Чтобы запомнить важную информацию, нужно, чтобы она не перепутывалась с неважной, чтобы менее существенная информация была вовремя отброшена. Если этого не произойдет, память будет перегружена и в ее работе неизбежно возникнут сбои.

Таким образом, большинство познавательных процессов с возрастом идут под уклон, и только словарный запас продолжает расширяться и достигает пика отнюдь не к 20–25, а примерно к 55 годам, после чего почти не снижается до глубокой старости. Соответственно, в словесных тестах (например, на подбор синонимов) пожилые люди существенно опережают молодых. А лучшие показатели решения кроссвордов достигаются к 60–70 годам и, по некоторым данным, не ухудшаются и к 80, что в два-три раза, как обнаружило масштабное исследование любителей кроссвордов, превосходит показатели двадцатилетних и даже сорокалетних⁵.

Но и в целом в обыденной и профессиональной жизни пожилых людей далеко не всегда можно заметить последствия ухудшения памяти и внимания, которое легко фиксируется с помощью лабораторных тестов. Американский исследователь когнитивного старения Тимоти Солтхауз усматривает по меньшей мере четыре причины такой сохранности. Это и относительная редкость ситуаций, которые заставляли бы человека действовать на пределе познавательных возможностей, и психологические особенности, определяющие успешность человека в решении жизненных задач (например, мотивация или личностные черты, такие как настойчивость или открытость новому опыту — как пишет о старении Дмитрий Быков, «Я и сам еще что-то могу потому, // что не знаю всего о себе, о народе // и свою неуместность нескоро пойму»), и широкие возможности адаптации к возрастным изменениям (возможность выбрать время и условия решения той или иной задачи, предпочтение или, напротив, избегание определенных действий — допустим, тех или иных маневров за рулем автомобиля), и, наконец, накопленный жизненный опыт, тот самый «сын ошибок трудных», о котором рассуждал еще один классик, в то время лишь недавно переваливший за пик когнитивного развития. Но как работает опыт?

Обратимся к примеру из жизни, который приводит известный психолог памяти Алан Бэддели. Позволю себе длинную цитату: «В качестве увлеченного, хотя и бездарного игрока в регби я уже миновал тот возраст, в котором большинство моих более талантливых коллег уже повесили на стенку свои бутсы. Однако я продолжал играть еще добрыи. десяток лет, компенсируя снижение скорости большеи. хитростью. В тот момент, когда я чувствовал, что ход игры может измениться, я часто успевал добежать до нужного места одновременно с моими более здоровыми и молодыми коллегами, которые уже привыкли к моим случаи. ным вылазкам в неверном направлении в случае, когда я неправильно оценивал ситуацию»⁶. Упомянутый выше Т. Солтхауз обнаружил очень похожий эффект, исследуя работу машинисток в возрасте от 19 до 72 лет⁷. Несмотря на то что пожилые машинистки значимо хуже выполняли разные лабораторные тесты на скорость реакции, они не отличались от молодых машинисток по скорости набора текста на печатной машинке. Почему? Автор предположил, что пожилые машинистки в силу имеющегося опыта лучше планируют процесс набора текста, забегая вперед глазами по рукописи, которую нужно было напечатать. То есть и тут, как и в примере Бэддели, мы видим механизм предвосхищения в действии! Именно он оказывается востребован не в лабораторных экспериментах и психологических тестах, где задания оторваны от повседневности и от личного опыта человека, а в реальных жизненных ситуациях, где пожилые люди вполне справляются с возникающими перед ними задачами, прогнозируя ход развития событий.

Еще в одном исследовании сравнивалось, насколько легко молодые и пожилые люди ориентируются и находят товары в новом и в знакомом супермаркете. На ознакомление с новым супермаркетом давалась четверть часа, после чего участницы исследования решали ряд задач: мысленно простроить маршрут до необходимого товара, оценить расстояние, расположить товары на плане супермаркета. Обнаружилось, что молодые лучше справляются с этими задачами, но только если супермаркет участникам эксперимента не был знаком: в знакомом супермаркете различия между группами исчезали⁸. Точно так же реалистичные цены на продукты пожилые и молодые люди запоминают одинаково эффективно, а нереалистичные цены молодые припоминают существенно лучше: опора на прошлый опыт здесь никак не помогает⁹.

Но с запоминанием новой информации не все так однозначно. Неоднократно показано, что если произвольное запоминание с возрастом ухудшается, то узнавание работает примерно одинаково у пожилых и молодых: например, припомнить список только что прочитанных слов пожилому человеку сложнее, чем молодому, а узнать слова, которые были в исходном списке, он может с той же успешностью¹⁰. Такая же неоднородность характерна и для зрительного воображения: пожилые люди в большей степени затрудняются, когда им нужно вызвать образ из памяти, породить его в соответствии с описанием или совершить мысленный поворот образа (например, представить себе, как будет выглядеть табуретка вверх ногами), а вот просканировать мысленный образ (допустим, пробежать умственным взором собственный дом от первого подъезда до последнего, припоминая, где на окнах есть решетки, а где их нет) пожилые люди могут с той же скоростью, что и более молодые¹¹.

Впрочем, есть одна психическая функция, про которую считают, что с возрастом она только улучшается, — это так называемая автобиографическая память, воспоминания личности о своей жизненной истории¹². Пожилой человек, несмотря на ухудшение сразу многих форм памяти, помнит свою жизнь намного ярче и насыщеннее, чем молодой, может восстановить больше подробностей очень давних событий, особенно когда есть за что зацепиться. Это может быть фотография, открытка, сувенир из давней поездки, вопрос, а иногда рассказ собеседника, в ответ на который «резонирует» одно из собственных воспоминаний. Вот пример того, как работает память с подсказками, из чудесного романа Нодара Думбадзе «Я, бабушка, Илико и Илларион»:

— Помнишь, Илларион, как ты подстрелил бедного Мураду?

— Помню, сынок, как же не помнить!

— А помнишь, что ты тогда сказал?

— А ну-ка напомни!

— Утешал меня: не плачь, мол, Зурикела!

— Да, да, вспомнил!

— А ты? Ты ведь тоже плакал!

— Я плакал? Ну да, конечно, плакал!

— А табак помнишь? Тот, которым нас угощал Илико?

— Как же, отличный был табак!

— Да нет, я спрашиваю про наперченный табак!

— Помню и про наперченный…

Автобиографическая память «собирает» личность во времени, придает ей целостность, делает прожитую жизнь осмысленной и наполненной. Интересно, что при этом обычно чаще вспоминаются радостные события и даже тяжелое и страшное время может казаться не таким уж страшным и по-своему счастливым. Зачем этот механизм? Психологи считают, что он обеспечивает наше психологическое благополучие в пожилом возрасте, именно благодаря ему в старости прожитая жизнь воспринимается как скорее счастливая¹³. На эту тему много исследований, но мне представляется, что едва ли не лучшее описание этого явления можно найти в военной лирике Юрия Левитанского:

…Это странное и могучее свойство памяти,
порожденное зрелым опытом, а не робостью, —
постепенно воспоминанья взрывоопасные
то забавной, а то смешной вытеснять подробностью.

И все чаще мы, оставляя как бы за скобкамии
беду, и боль, и мучения все, и тяготы,
вспоминаем уже не лес, побитый осколками,
а какие там летом сладкие были ягоды.

Вспоминается спирт и брага, пирушка давняя,
а не степь, где тебя бураны валили зимние,
и не бинт в крови, и не коечка госпитальная,
а та нянечка над тобою — глазищи синие…

Впрочем, у памяти на недавние события в пожилом возрасте есть свои издержки: например, пожилые люди хуже различают, происходило ли что-то с ними на самом деле или они только наблюдали или даже представляли себе то или иное событие¹⁴. Психологические исследования показывают, что так может ошибиться любой из нас, неверное определение источника воспоминания — известная ошибка автобиографической памяти. Достаточно вообразить себе какое-то жизненное событие, которое могло с нами приключиться в детстве, — и оно запросто может стать частью воспоминаний о детстве, причем будет обладать такой же живостью и эмоциональностью, как и настоящие воспоминания. Но для пожилых людей, как показал эксперимент, где в качестве действий выступало перемещение бытовых предметов (таких как чашка, зубная щетка или книга) по размеченному полю, характерны две типичные ошибки. Во-первых, они чаще оценивают и действия, которые совершали сами, и действия, которые воображали, как то, что ранее наблюдали со стороны. А во-вторых, больше, чем молодые, уверены в том, что все помнят правильно.

Зато в силу накопленного опыта пожилые люди нередко оказываются наблюдательнее молодых и замечают больше подробностей — это особенно чувствуется в поздней прозе некоторых писателей, достаточно вспомнить рассказы М. М. Пришвина с его особым вниманием к деталям. Уникальную роль здесь может сыграть и профессиональный опыт. Например, в одном лабораторном экспериментальном исследовании зрительного внимания, где в задаче обнаружения и опознания быстро мелькающих символов сравнивались молодые и пожилые участники, были получены вполне предсказуемые результаты, за одним исключением. В старшей группе оказался бывший снайпер, который в годы Второй мировой войны занимался на специальных тренажерах, где на доли секунды предъявлялись подлежащие опознанию силуэты вражеских самолетов. Этот участник, вопреки преклонному возрасту, в выполнении заданий превзошел испытуемых как старшей, так и более молодой группы¹⁵. А пожилые музыканты превосходят тех, кто никогда не занимался музыкой, в решении разных слуховых задач, таких как выделение звукового сигнала на фоне шума, — впрочем, обнаружилось, что многолетние занятия музыкой способствуют и более высоким показателям зрительной рабочей памяти, а еще музыканты более эффективно могут бороться с отвлечением: например, быстрее читают текст, который перемешан с дополнительным текстом, напечатанным другим шрифтом¹⁶.

Итак, даже очень краткий и выборочный обзор когнитивного старения показывает, что картина его в высшей степени сложна. Интересно, что она не становится более однозначной, если обратиться к накопленным в науке сведениям о старении мозга как субстрата психических процессов, которое закономерным образом происходит вместе со старением организма. Давно установлено, что объем мозга с возрастом уменьшается — начиная примерно с 40 лет его объем снижается примерно на 5 % за десятилетие, а после 70 снижение предположительно становится быстрее¹⁷. Уменьшается количество и нервных клеток, и связей между ними, и синтез нейромедиаторов — химических веществ, регулирующих работу мозга и тем самым протекание психических процессов. Наконец, снижается скорость проведения нервных импульсов. Уменьшается и функциональная связанность зон мозга — они становятся более разобщенными, что тоже, конечно, влечет за собой снижение познавательных функций¹⁸. Но это не означает, что в пожилом возрасте не образуются новые связи между нервными клетками в ходе приобретения нового опыта. Например, в недавнем исследовании пожилых женщин, занимавшихся хатха-йогой не менее восьми лет, было показано, что у них наблюдается утолщение лобных отделов коры головного мозга по сравнению с контрольной выборкой того же возраста¹⁹. Или, несмотря на то что возможности мозга пожилых людей в ситуации многозадачности существенно ограничены, благодаря тренировке в совмещении задач пожилые люди способны уменьшить затраты на многозадачность ровно в той же степени, что и молодые²⁰.В нейронауке обсуждается целый ряд компенсаторных механизмов стареющего мозга, позволяющих пожилому человеку успешно решать стоящие перед ним задачи²¹. Например, один из таких механизмов — более интенсивное вовлечение лобных долей мозга, которые обеспечивают планирование и контроль поведения, когда возрастает трудность задачи или когда скорость поступления информации начинает превосходить возможности ее обработки. Что это означает с психологической точки? В сложной и непредсказуемой ситуации пожилой человек может начать решать задачу медленнее, дозируя информацию и перепроверяя свои действия. Позволю себе еще одну цитату из Алана Бэддели, сочетающую его профессиональный и личный опыт: «Чем мы старше, тем замедленнее наши реакции. Когда скорость потока информации выходит из-под контроля, мы совершаем больше ошибок, чем молодые люди. С другои. стороны, если мы контролируем ситуацию, то результатом нашеи. замедленности будет уменьшение количества ошибок. В ситуации вождения автомобиля этот прием может использоваться ценои. повышения уровня нервного напряжения молодых водителеи., едущих сзади»²².

Вывод очевиден: разрешение проблемы когнитивного старения — это вопрос оптимизации, то есть поиск таких форм и способов взаимодействия с окружающим миром, при которых естественный изноc клеток мозга и обусловленное им возрастное ухудшение памяти, внимания, решения когнитивных и двигательных задач будут минимально влиять на общую и профессиональную эффективность человека. Главное здесь — жизненный опыт и основанные на нем возможности прогноза, предвосхищения, позволяющие забегать вперед по сравнению с более молодыми людьми и благодаря этому от них не отставать. И еще очень важно, чтобы все эти познавательные процессы были постоянно востребованы: все, что редко используется или не используется вовсе, рискует навсегда выйти из строя.

Август 2021 г.

1 См.: Salthouse T. A. What and When of Cognitive Aging // Current Directions in Psychological Science. 2004. Vol. 13. № 4. P. 140–144.
2 См.: Clapp W. C., Rubens M. T., Sabharwal J., Gazzaley A. Deficit in switching between functional brain networks underlies the impact of multitasking on working memory in older adults // Proceedings of the National Academy of Sciences of the USA. 2011. Vol. 108. P. 7212–7217.
3 См.: Фаликман М. В. Общая психология. Т. 4. Внимание. М.: Academia, 2006.
4 См., напр.: Hasher L., Zacks R. T. Working memory, comprehension, and aging: A review and a new view // The Psychology of Learning and Motivation / G. H. Bower (Ed.). Vol. 22. New York: Academic Press, 1988. P. 193–225; Hasher L. Inhibitory deficit hypothesis // The Encyclopedia of Adulthood and Aging. John Wiley & Sons, 2015.
5 Salthouse T. A. What and When of Cognitive Aging // Current Directions in Psychological Science. 2004. Vol. 13. № 4. P. 140–144.
6 Бэддели А. Ваша память: Руководство по тренировке и развитию. М.: Эксмо-пресс, 2001. С. 253.
7 Salthouse T. A. What and When of Cognitive Aging // Current Directions in Psychological Science. 2004. Vol. 13. № 4. P. 140–144.
8 См.: Cohen G. Memory and Ageing // Advances in Psychology. Vol. 100: Memory in Everyday Life / G. M. Davies, R. H. Logie (Eds.). North-Holland, 1993. P. 419–438.
9 Amer T., Giovanello K., Grady C., Hasher L. Age differences in memory for meaningful and arbitrary associations: A memory retrieval account // Psychology and Aging. 2018. Vol. 33. P. 74–81.
10 См.: Бэддели А. Ваша память: Руководство по тренировке и развитию.
11 См.: Dror I. E., Kosslyn S. M. Mental imagery and aging // Psychology and Aging. 1994. Vol. 9. № 1. P. 90–102.
12 См.: Нуркова В. В. Свершенное продолжается: психология автобиографической памяти личности. М: УРАО, 2000; Нуркова В. В. Автобиографическая память. 2016. URL: https://postnauka.ru/video/63761.
13 Нуркова В. В. Автобиографическая память. 2016. URL: https://postnauka.ru/video/63761.
14 См.: Cohen G., Faulkner D. Age differences in source forgetting: Effects on reality monitoring and on eyewitness testimony // Psychology and Aging. 1989. Vol. 4. № 1. P. 10–17.
15 См.: Maciokas J. B., Crognale M. A. Cognitive and attentional changes with age: Evidence from attentional blink deficits // Experimental Aging Research. 2003. Vol. 29. № 2. P. 137–153.
16 См.: Amer T., Kalender B., Hasher L., Trehub S. E., Wong Y. Do older professional musicians have cognitive advantages? // PLoS One. 2013. Vol. 8. Iss. 8. e71630.
17 См.: Peters R. Ageing and the brain // Postgraduate Medical Journal. 2006. Vol. 82. P. 84–88.
18 См.: Onoda K., Ishihara M., Yamaguchi S. Decreased functional connectivity by aging is associated with cognitive decline // Journal of Cognitive Neuroscience. 2012. Vol. 24. № 11. P. 2186–2198.
19 Afonso R. F., Balardin J. B., Lazar S., Sato J. R., Igarashi N., Santaella D. F., Lacerda S. S., Amaro E. Jr., Kozasa E. H. Greater cortical thickness in elderly female yoga practitioners: A cross-sectional study // Frontiers in Aging Neuroscience. 2017. Vol. 9. P. 201.
20 См.: Allen P. A., Lien M. C., Ruthruff E., Voss A. Multitasking and aging: do older adults benefit from performing a highly practiced task? // Experimental Aging Research. 2014. Vol. 40. № 3. P. 280–307.
21 См.: Park D. C., Reuter-Lorenz P. The adaptive brain: Aging and neurocognitive scaffolding // Annual Review of Psychology. 2009. Vol. 60. P. 173–196.
22 Бэддели А. Ваша память: Руководство по тренировке и развитию. С. 257.