К. Чапек. «Средство Макропулоса».
Театр Комедии им. Н. П. Акимова.
Режиссер Юрий Аксенов
Никаких романтических бредней и бесполезных нравоучений, как надо прожить отпущенное вам время. Перед вами бодро разыграют анекдот, лишенный лирической, драматической, философской и всякой другой подоплеки. Судебные разборки, фальшивые письма, незаконнорожденные дети и рецепт чудо-средства, как прожить 300 лет, в финале съеденный дурачком Максом… А в центре внимания Эвелина Макропулос (Ирина Мазуркевич) — женщина, которая, благодаря умению ее отца-врача, прожила более трехсот лет.
В интерьерах комнат, где происходит действие (художник Н. Сазонов), ничто взгляд не «цепляет». Бюро, пара кресел, архивные шкафы. Привычные симметричные воланы концертного занавеса заменяют охристые складки, как на шкуре гигантского шарпея, вот и все разнообразие.
Из пьесы Чапека изъяты все острые моменты. Нет мальчишки-самоубийцы Янека, нет влюбленной в него самоотверженной Кристины, нет ее отца, который так хорошо знает историю, что может цитировать речь Дантона от 23 октября 1792 года, нет отца Янека — Ярослава Пруса, поздно осознавшего любовь сына. Некоторые персонажи сохранены, но несут другую смысловую нагрузку. Основная мысль пьесы — слишком долгая жизнь делает из человека мумию, лишенную каких-либо чувств, кроме скуки, а бессмертие — в наших детях. Убрав из текста трепетную любовь младшего поколения, режиссер лишил и зрителя надежды на жизнь вечную.
В пьесе Эвелина — женщина, пресыщенная жизнью и оттого жестокая. В спектакле она — великая и ужасная Эвелина Макропулос, она же Евгения Монтес, она же Эмилия Марти и многие другие с этими инициалами, а по сути — Ирина Мазуркевич, немного уставшая, но не апатичная. Она наслаждается обилием внимания, умело заигрывая и неправдоподобно обманывая. Кутаясь в лучи софитов, она влюбляет в себя и молодого Грегори (Денис Зайцев), и его заклятого врага Пруса (Юрий Каменев). Что ж, таковы условия игры — бенефисный спектакль. Все сконцентрировано на ней одной, остальные актеры — лишь скромные служители просцениума, да и сам режиссер лишний. В сад. Все в сад. На сцене прежде всего актриса, играющая актрису, меняющая роли то женщины вамп, то уставшей певицы, то холодной любовницы. Есть где развернуться и продемонстрировать себя во всей красе. Ирина Мазуркевич произносит свои реплики с вызовом, ее голос, как кнут, заставляет шевелиться остальных персонажей. Нет, он не резок, он, пожалуй, слишком звонок.
Режиссер пытается придать даме загадочную двойственность: в самом начале он показывает ее среди греческих развалин, отгородив место действия от зрителей полупрозрачной сеткой. Позже она появляется в обычной комнате в белом платье без рукавов а-ля римская туника, в золотых перчатках и кричащих жемчужных браслетах на руках. Самое удивительное в ее одеянии — это пояс, с правой стороны в точности повторяющий перчатку с браслетом. Когда Эвелина сидит, кажется, что кто-то мягко приобнимает ее за талию, когда же ходит — пояс создает иллюзию третьей руки. Однако эта иллюзия превращается в навязчивую метафору из-за фанатичного упорства, с которым героиня укладывает левую руку на пояс. Костюмы героини, сверкая фальшивыми драгоценностями, занимают нас на протяжении всего спектакля. То шуршащее необъятное платье для оперного представления, то более скромное, но так же блестящее вечернее платье, утренний наряд — воздушный, но тоже поблескивает. Ярким шлейфом кружат вокруг Эвелины традиционные персонажи комедий: романтические влюбленные, пройдоха-адвокат, злой и умный богач, комический любовник…
В финале, узнав о чудо-средстве, герои всерьез обсуждают, как распорядиться этим рецептом. Ни откровенные признания Эвелины, ни ее поступки не убеждают в тяготах вечной жизни, и все мечтают насладиться бесконечностью существования. Принципиально изменив финал, режиссер сменил и мораль произведения. Чапек полагал, что поступки и желания приобретают свою цену только тогда, когда есть знание о грядущем конце. В пьесе все персонажи отказались от рецепта Макропулоса, решив жить, сколько положено, но со вкусом, и Кристине хватило духу его сжечь. В спектакле же жизнь легка и беззаботна, несмотря на ее продолжительность.
Так философская притча стала легким, искрящимся коктейлем, который подали на стандартно обставленной сцене и сервировали популярной музыкой (от «Ave, Mariа» до Морриконе). В качестве украшения на передний план поставили актрису с именем и сосредоточили на ней все внимание не столько обилием ее реплик, сколько частой сменой нарядов. И при этом оставили щепотку философского подтекста (спасибо Чапеку) — необходимой «Вегетты» для русского человека. Ну что еще нужно для коммерчески успешного спектакля! Нас немного смущала только обстановка в зале. Зрелище из так называемой серии «dinner-theatre» (обеденных театров) явно требовало ресторанных столиков, снующих официантов, позвякивания вилок и ножей и негромкого разговора. Нет необходимости сидеть, вжавшись в кресло, и таращиться на сцену в течение двух с половиной часов. А так можно было бы пообедать, поднять тост в финале за счастье нашей короткой жизни и отправиться танцевать.
Комментарии (0)