«Зазеркалье». В. Пешков.
МАМТ им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко.
Хореограф Константин Семёнов, художник по костюмам и художник-постановщик Мария Трегубова, художник по свету Татьяна Мишина.

Пересобрать головоломку заново, да так, чтобы получилась не менее интересная и такая же очаровательная штучка — задача со звездочкой, да еще и с очень небольшим шансом на успех. Именно такую поставил себе и артистам МАМТ им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко Константин Семёнов, взявшись пересобрать блестящий лингвистический ребус Льюиса Кэрролла танцем. Артисты с задачей справились, а вот хореограф, увы, не совсем.

Сцена из спектакля.
Фото — Владимир Луповской.

«Алиса в Зазеркалье» прекрасна не столько сюжетом, сколько языком: остроумными каламбурами, беспроигрышной игрой слов, идеальным балансом логики и абсурда. Да, здесь они вполне мирно уживаются, ведь сказка построена как шахматная партия. Но логика повествования тоже важна, и, нарушив авторскую, Константин Семёнов не нашел свою. В результате вместо цельного балета получился набор весьма симпатичных номеров на заданную тему.

Интродукцией к спектаклю стали как раз шахматы: танцовщики в черных водолазках и брюках двигались, как подобает шахматным фигурам — конь, кажется, даже воображаемыми копытами бил, а на стену проецировались узнаваемые клетки шахматной доски. Съедали друг друга фигуры с вампирским аппетитом, а потом, съеденные, с достоинством выходили из игры — в сторонку. К сожалению, дальнейшего развития история ни с шахматами, ни с доской не получила.

Другая интересная идея — тема взросления и встречи взрослой Алисы и Алисы-девочки — тоже осталась нераскрытой. Хотя начало было многообещающим: Алиса-взрослая (Валерия Муханова) видит себя девочкой (Анастасия Лименько) в остроумной конструкции зеркала без зеркала, придуманной Марией Трегубовой.

Их подвозят друг к другу на двух островках-треугольниках, которые соединяют в квадрат. Граница этого соединения и есть то условное зеркало, в котором обе Алисы видят друг друга. И если сначала одна повторяет движения другой, как и положено отражению, то потом «зеркало» исчезает, и обе Алисы оказываются в Зазеркалье. Только вот не очень понятно зачем. Они не существуют там параллельно, не наблюдают друг за другом, и уж тем более — не помогают друг другу. Просто в одной из сцен взрослая Алиса, в другой — маленькая. Тот же вопрос вызывает и Льюис Кэрролл, который, судя по всему, поставлен в спектакль проводником между мирами, но, кажется, сам в них немного заблудился.

Сцена из спектакля.
Фото — Владимир Луповской.

Авторы спектакля не собирались иллюстрировать танцем сюжет, но почему-то часть про Шалтая-Болтая озвучили оригинальным текстом. Учитывая, что Шалтай-Болтай (Иннокентий Юлдашев) в этот момент активно жестикулирует, сидя на стене, и видно его примерно по грудь, создается впечатление, что это сурдоперевод. Потом он, как и положено, «свалился во сне» и даже немного потанцевал, уже без текстового сопровождения.

Финал тоже получился смазанный: если не знать содержания книги, понять, что там происходит, да и в принципе, что происходит на сцене, довольно сложно. Впрочем, удачи в спектакле тоже есть. Прежде всего — актерские. Практически все танцовщики попали каждый в свой (а некоторые и не в один) образ идеально.

Если взрослая Алиса Валерии Мухановой была немного печальной и чаще задумчивой, чем удивленной, то Алиса-девочка Анастасии Лименько радовалась миру и радостно ныряла в любую авантюру. Великолепный Евгений Жуков был и таинственным Льюисом Кэрроллом, и яркой Черной королевой, и задумчивым Черным королем. У Елены Соломянко получилась завораживающе-сказочная, словно текущая в пространстве, прекрасная Лань. Казалось, что она забрела на сцену прямиком из Волшебного леса. Их дуэт с Алисой — одна из самых красивых сцен в спектакле. В оригинальной сказке в этот момент героиня с помощью Лани вспоминает свое имя, тут Лань протягивает Алисе белый шарфик, как путеводную нить к самой себе.

Бесшабашная, рассеянная, немного нелепая Белая королева Елене Соломянко тоже вполне удалась, из образа она не выходила даже на поклонах. Отличным вышло трио Труляля (Юрий Выборнов), Траляля (Иннокентий Юлдашев) и Алисы-девочки. Акробатически сложные высокие поддержки, прыжки, пируэты выглядели веселой детской игрой, но требовали от артистов и виртуозности, и даже некоторого бесстрашия. Что они и продемонстрировали.

Сцена из спектакля.
Фото — Владимир Луповской.

Удались Константину Семёнову и массовые танцы. Простые, веселые и занимательные, они как раз идеально отвечали идее семейного спектакля.

Вот королевская рать ловит Шалтая-Болтая, вернее, яйца, падающие со стены, и устраивает с ними развеселые танцы, да так, что в этот момент хочется перестать быть взрослой и присоединиться к ним на сцене. Вот под музыку, имитирующую львиное рычание, по сцене кружат мощные львы с черными гривами. Их движения наполнены силой, и им будто не терпится ее продемонстрировать. А потом к ним присоединяются единороги: как и положено волшебным созданиям, они передвигаются, почти не касаясь земли — на пуантах.

Еще одна безусловная удача спектакля — декорации и костюмы. Занавес, бархатные кресла, торшер, стол, исполинские яйца, елки на колесиках, громадный ворон, распадающийся на части, — этим, предельно странным в перечислении, набором декораций Мария Трегубова смогла создать на сцене целый мир, абсурдный и сказочный ровно настолько, насколько это требовалось. Костюмы были под стать. Так, танцовщицы в телесных топах и красных юбках мгновенно превращались в цветы, лишь подняв юбки вверх, потому что под ними оказались зеленые стебли.

Шалтаю-Болтаю досталась яйцеобразная шапочка, вызвавшая восторг у зрителей, и бело-желтая тройка. Черная королева могла спрятаться в свой кринолин, как в панцирь, или выпорхнуть из него, оставшись в коротких широких черных же шортах. Королева же, имеет право!

Композитор Василий Пешков очевидно выиграл в игре с разными музыкальными стилями: и квазибарокко, и квазисредневековье, и вполне современные ритмы создают очень нужное для такого спектакля настроение.

Сцена из спектакля.
Фото — Владимир Луповской.

Константин Семёнов ставит давно и довольно успешно, его постановки для труппы «Балет Москва», для проектов «Точка пересечения», «Лица», для фестиваля современной хореографии Context были весьма интересными.

Желание решать сложные творческие задачи достойно всяческого уважения, а поиск инструментов для их решения иногда бывает долгим делом. На этот раз фокус не совсем удался, но, возможно, в будущем у хореографа получится складывать свои танцевальные головоломки.