А. Николаи. «Бабочка». Театр сатиры.
Режиссёр Роман Виктюк.

Ругать спектакли Романа Виктюка уже неинтересно. Это прекрасно сделали все, кому не было лень, еще до меня. Виктюк существует в театральном мире давно, а его творческий почерк меняется несущественно. Хвалить спектакли Виктюка тоже скучновато по тем же причинам. Кажется, можно было бы тему Виктюка и закрыть, если бы маэстро не выпускал регулярно новые спектакли и не вынуждал своих сторонников и противников схватываться в очередной битве, а сторонних наблюдателей судорожно сочинять очередные оправдания уже приевшимся приемам.

Спектаклю «Butterfly… Butterfly…» в Театре сатиры на Васильевском острове можно придумать четыре оправдания, и почти все они никуда не годятся.

Оправдание первое: поставить хороший спектакль в незаметном театре. Отпадает потому, что Владимир Туманов двумя своими постановками уже вывел молодой театр на солидный уровень.

Оправдание второе: помочь выбиться в люди молодому артисту. Нелепо, поскольку Илья Шакунов, жен-премьер Театра на Крюковом канале, еще в бытность свою студентом стал известен театральному Петербургу, сыграв в ТЮЗе Чацкого.

Оправдание третье: для любого актера работать с Виктюком одно удовольствие. Действует только на знакомых, имеющих представление о «Репетициях Виктюка», и к тому же вызывает резонный вопрос: если процесс интереснее результата, зачем вообще выпускать премьеры?.

И, наконец, четвертое, самое жизнеспособное оправдание: «Butterfly…» (по-русски «Бабочки») сделаны для замечательной актрисы Валентины Ковель.

Режиссеры нынче ходят двумя путями. Либо они годами ставят один, но гениальный спектакль, либо за три месяца наскоро склеивают театральную самоделку, не выдерживающую никакой критики. А в это время актерам хочется ролей. Лучше главных. Можно не в своем театре. И вполне естественно, что они хватаются за предоставившуюся возможность. Летят, как, извините, бабочки на свет. К тому же поработать с Виктюком, как известно, само по себе одно удовольствие.

Художник Владимир Боер затянул маленькую сцену Театра сатиры громадными яркими лоскутами, сверху повесил «тряпочку», посередине поставил диван. На этом диване в томной позе сидит красивая женщина в умопомрачительном платье. Иногда она с дивана встает, но могла бы так и сидеть. У нее есть слуга, прикидывающийся служанкой (или служанка, прикидывающаяся слугой), которого(-ую) зовут Фока. Его (ее) задача два часа лазать по стенам и дергать за разные веревочки, поднимая и опуская главную «тряпочку». Еще он (она) один раз исполнит танец ревности неведомо к кому, а потом поднесет хозяйке пять муляжных котят и мисочку яду. И есть еще красивый мальчик, сын красивой женщины, который приходит к ней через много-много лет после того, как она его бросила, чтобы сказать: «Здравствуй, мама!» В душе зрителя что-то тихо запевает: «Мануэла-а…» Такая незатейливая аляповатая мелодрамка вполне во вкусе нынешнего времени.

А теперь сделаем два шага назад. Год 1994-й. Роман Виктюк ставит в Театре на Фонтанке «Фердинандо». Про молодого красивого авантюриста, шлюху-баронессу и ее унылое и мрачное окружение. С захватывающей интригой и сильными страстями. Несказанной красоты. Тот спектакль был сделан для Эры Зиганшиной, но в нем блеснул и в ту пору никому не ведомый Алексей Головин. Художник Александр Орлов соорудил тогда на сцене застекленную веранду, увитую плющом, со множеством лестниц и дверей и крошечными ангелами по углам. «Фердинандо»… То была история людей, в сознании которых ангел и дьявол слились воедино, людей, тщетно стремящихся к свету, людей, умирающих от любви. А когда обманувший всех юноша скрывался из дома баронессы, та со смехом глядела ему вслед. «Ты только подумай! кричала она бедной родственнице. Его даже не звали Фердинандо!.»

Если взять спектакль «Фердинандо», уже немножко поношенный, постирать, отпороть рукава и повесить табличку «second hand», получатся прекрасные «Бабочки». Обидно.

Для сатировской премьеры Виктюк берет трех актеров психологической школы и повелевает им существовать в совершенно неведомых условиях, когда слово существует само по себе, тело само по себе, а в душе творится вообще черт знает что. Но, очевидно, растратив весь пыл на «Фердинандо», режиссер не стал напрягаться и повторять все то же самое второй раз. Он накидал обрывков музыки, возникающей в основном тогда, когда в ней никто не нуждается, небрежно поиграл прожекторами и выпустил троих исполнителей на сцену, предоставив им самостоятельно выпутываться из складывающихся трудностей. И каждый делает то, что умеет.

В результате, героиня Ковель, не очень дорогая содержанка, по своему внутреннему миру напоминает добрую и бездарную Кручинину. Она прелестна, она беззащитна, она очаровывает одним жестом, одним взглядом. У нее просто жизнь не сложилась. И ей очень не хочется стареть в одиночестве. Она совершенно не вызывает желания ее отравить, возможно, слуга (-жанка) просто ошибся пьесой и вместо своей Мадам отравил постороннюю? За нее радуешься, когда у нее появляется сыночек, хоть он ее и всячески обижает и говорит про нее гадости. Милая, милая женщина. Выпьем за матерей!..

Ее сына хочется взять за плечи и встряхнуть как следует. И крикнуть что-нибудь над ухом. Или бросить в него что-то тяжелое. Лишь бы мальчик пришел в себя. Такой он заторможенный, замороженный, с блуждающим взором и неловкими движениями. Сядет на жердочку, скукожится… Жалко его. Неужто, думаешь, это тот самый Шакунов, который чуть не со слезами кричал: «Карету мне, карету!» и с такой нежностью бормотал: «Чуть свет уж на ногах…» Тот, который так смешно скакал на воображаемом коне в чеховской «Шуточке». Тот, который легко и уверенно шел по канату в феллиниевской «Дороге»?.

Эра Зиганшина и Валентина Ковель великолепные актрисы. Просто роль, в свое время доставшаяся Зиганшиной, сложнее и неожиданней. Алексей Головин и Илья Шакунов хорошие актеры. Просто в Головине есть чертовщинка, необходимая для молодых героев Виктюка, а в Шакунове нет. Владимир Баранов известен зрителям Театра на Фонтанке тоже как хороший актер. Но даже очень хорошему актеру хочется, наверно, знать, кого же он все-таки играет и какого пола. И зачем. В «Butterfly… Butterfly…» собралось прекрасное трио. И не вина его, а беда, что этот режиссер уже один раз поставил этот спектакль.

Те, кто никогда не видел работ Виктюка, возможно, получают удовольствие. Знатоки же развлекаются тем, что ловят и классифицируют, а потом сортируют самоцитаты маэстро, накалывая их на булавочки, как бабочек. Оказывается, все уже было. Все было гораздо лучше. И совсем недавно.