Павел Зорин — создатель театра Les Partisans и Центра современной драматургии и режиссуры (ЦСДР) в Ижевске. Это первое независимое сообщество в городе, объединяющее людей всех творческих направленностей, а также поддерживающее и развивающее современное искусство Удмуртии. Время карантина позволило познакомиться с этим театром зрителям, находящимся далеко за пределами республики, и знакомство это было совсем не бесполезным — разговор в спектаклях Les Partisans исключительно честный, обращающийся к самым острым темам и, что наиболее важно, всегда — о нас самих. Театр уже много лет — частый гость множества фестивалей, в их числе «Золотая маска», «Коляда-Plays», «Театральная Стрелка». ЦСДР проводит и собственные фестивали, лаборатории, читки, дискуссии, лекции, образовательные программы, сотрудничает с профессионалами в различных сферах искусства. Создатели и участники Центра умеют чувствовать дух времени, ищут новые формы и создают свое, ни на что не похожее, альтернативное искусство. Именно о нем, о жизни театра и Центра современной драматургии и искусства и, конечно же, о новом онлайн-опыте — этот разговор.

И. Зорина, П. Зорин. Фото из архива П. Зорина

Анна Иванова Когда о вас говорят, то одновременно упоминают театр Les Partisans и ЦСДР. Расскажите историю этих двух проектов. На какой территории они пересекаются, а на какой существуют независимо друг от друга?

Павел Зорин Сначала возник театр Les Partisans, ему в феврале исполнилось пятнадцать лет. Это был франкофонный театр в университете, а потом постепенно он стал развиваться и пришел к независимости. Нас выгнали сначала из университета, потом еще из одного. Но каждый раз, теряя какую-то институцию, мы понимали, что обретаем гораздо больше — ту самую независимость. Как бы нас ни уговаривали стать муниципальным государственным театром, мы вряд ли на это пойдем. Восемь лет назад Центр современной драматургии и режиссуры был придуман как нечто большее, чем просто площадка для показа спектаклей. До этого театр шесть лет существовал в актовом зале филармонии, а два года назад получил помещение в старинном особняке в Центральном парке города Ижевска. Мы договорились с новым директором, что нам передадут в безвозмездное пользование это здание и мы там сделаем ремонт. Мы обратились к нашим зрителям, посчитали, сколько нужно денег, чтобы создать минимальные условия для показа спектаклей, и вот уже второй сезон завершаем в этом помещении. Так как Les Partisans — театр частный и у нас нет ни одного профессионального актера, у каждого из них есть другая профессия или важное в жизни хобби, то для меня как для режиссера пространство театра — это большая антропологическая практика, помогающая развивать все таланты человека, который к нам приходит. И сейчас у нас даже изменилось название. Раньше был молодежный театр, а теперь — театральная компания, потому что помимо актеров у нас есть творцы разных профессий. Театр как труппа с репертуаром — слишком узкое понятие. В Центр современной драматургии и режиссуры входят Школа удмуртской драматургии, книжная лавка «Кузебай». Но самое главное, что ЦСДР — это пространство, площадка. В прошлом году проводили книжный фестиваль, многожанровый фестиваль «Открытый город», где были и концерты, и лекции, и разные культурные события. В основном мы — такая институция, которая пытается консолидировать творческие силы города и республики. Школа удмуртской драматургии сейчас заканчивает седьмой учебный сезон. Ее бессменный преподаватель Валера Шергин, ученик Николая Коляды, живет в Тюмени и к нам несколько раз в месяц приезжает, чтоб вести занятия с ребятами. В ЦСДР мы проводим лаборатории, фестивали и придумываем все, чтобы развиваться дальше, еще устраиваем мультижанровые лаборатории. Недавно прошла лаборатория «4’33»" — где драматурги объединялись с композиторами. Александр Маноцков был куратором композиторов, Анна Банасюкевич курировала драматургов и делилась своим опытом — у них в театре «Практика» были подобные проекты. И в итоге ребята написали шесть мини-опер по удмуртским мифам. В прошлом году была лаборатория «Новый герой», где участники изучали, что такое герой, говорили об этом с ижевчанами. И в конце писали документальные пьесы. Еще в Школе удмуртской драматургии в мае должна была в третий раз пройти лаборатория, на которую принимаются заявки от драматургов, актеров и режиссеров. С ними мы на три дня едем в лагерь «Дзержинец», где драматурги на конкретных актеров пишут короткометражные пьесы, состоящие из двух актов. Потом ставятся эскизы, зрители смотрят только первый акт и голосуют, чей второй акт они больше хотят посмотреть. Получается фестиваль и баттл. Еще мы придумали формат блиц-баттла — драматурги пишут короткометражные пьесы за день, по ним устраиваются читки, и зрители выбирают лучших. В финале драматурги пишут пьесу за сорок минут.

Лаборатория «4’33». Фото А. Шкляева

Иванова У вас огромное количество разных проектов! И сейчас, в отличие от большинства независимых театров, вы всерьез и успешно увлеклись изучением возможностей интернет-пространства для творчества. Как вы оцениваете этот опыт?

Зорин Двадцать седьмого марта у нас был последний спектакль, потом все пришлось отменить из-за запрета на массовые мероприятия. Но актеры не смогли сидеть, начали придумывать разные онлайн-активности. В итоге у нас получились онлайн-версии спектаклей — нам было важно, что это не готовые записи, а прямой эфир и сохранился хоть какой-то элемент театра. Еще мы выпустили радиоспектакль по пьесе Оли Потаповой «Спички детям», она мне попалась на Любимовке. И для драматургов придумали сериал. Каждое воскресенье выходит новая серия, всю неделю драматург, один из учеников Школы удмуртской драматургии, пишет продолжение под кураторством Валерия Шергина. В субботу мы получаем готовый текст, репетируем и в воскресенье вечером выходим в эфир. Конечно, у нас не такое страшное положение, как у многих наших друзей, например у ЦСД в Екатеринбурге. Им сто пятьдесят тысяч нужно зарабатывать только на аренду, не говоря уже про зарплату. У нас договор безвозмездный, все деньги в основном вкладывались в ремонт, и сейчас, когда все заработки аннулировались, можно просто не продолжать благоустройство площадки. На зарплате несколько человек. И минимум нам нужно зарабатывать около тридцати пяти тысяч. Мы предложили нашим зрителям покупать символические билеты на онлайн-показы. И то, что нам все же нужно зарабатывать деньги, тоже подвигло нас продолжать творческий процесс, а потом нам стало дико нравиться то, что получалось. С одной стороны, это была проблема, а с другой — подарок, потому что мы никогда бы не записали радиоспектакль, не стали бы придумывать драматургический сериал. Это все возникло из предлагаемых обстоятельств. Мы даже думаем, когда начнется следующий сезон, повторять этот опыт — может быть, раз в месяц проводить онлайн-спектакли. Потому что в этом нашлось достаточное количество плюсов.

Драматургический сериал «Слушай сюда». Фото А. Шкляева

Иванова А в «прошлой жизни», до карантина, как вы существовали в условиях своей независимости?

Зорин Очень хорошо. Обычно мы проводим два-три спектакля в неделю, в выходные, так как у нас всех есть вторая работа. Я работаю архитектором на Ижевском радиозаводе с понедельника по пятницу с восьми до пяти, а вечером у нас идет процесс. Конечно, мы не склонны преувеличивать нашу роль в городе, но у нас все время полные залы, и последние два года наш центр Драматургический сериал занимает видное место в культурной жизни Ижевска. Во всяком случае, для молодежи. Поэтому у нас не просто театр, а центр, для нас важно, чтобы зрители могли прийти в любое время и провести его у нас.

Драматургический сериал «Слушай сюда». Фото А. Шкляева

Иванова О вас можно говорить как об альтернативном театре вдали от театральных центров. Поэтому: кто ваш зритель?

Зорин Мы сразу поняли, что наша целевая аудитория — в первую очередь молодежь и зрители, которые не ходят в другие театры. Мне кажется, Les Partisans составляет альтернативу нашим городским театрам: Национальному удмуртскому, Русскому драматическому, муниципальному театру «Молодой человек», Театру оперы и балета и Театру кукол. И до нас современной драматургией в городе никто не занимался, на современном языке на современные темы с молодой публикой никто не разговаривал. Мы заняли эту нишу и в первую очередь поэтому стали интересны молодежи.

«Хлебзавод». Сцены из спектакля. Фото А. Шкляева

Иванова И современная драматургия — это принципиальная позиция?

Зорин Изначально было важно, что это современная драма. Для нас большим примером при поиске своей идентичности стал «Коляда-Театр». Мы с ними долго сотрудничаем, ездили туда на наш первый профессиональный фестиваль. Их модель существования театра и Уральской школы драматургии очень нам подходит. Мы развиваем нашу местную драматургию потому, что это еще и способ популяризации местных талантов. Помимо этого, для нас важен документальный театр. У нас был цикл документальных спектаклей, триптих про ижевских художников, фотографов, музыкантов. Мы не просто делали спектакли, но с их помощью изучали эти явления, пытались понять, чем живут у нас эти люди. Сейчас хотим делать спектакль под условным названием «Дискотека», про удовольствия — начиная с музыки и заканчивая синтетическими наркотиками. Хотим изучить, что сейчас молодежь употребляет, во всех смыслах. Или, например, спектакль «Деликатес» — это одновременно и современная драматургия, и документальный театр. Автор — Миша Соловьев из Школы удмуртской драматургии, он работает следователем и по своим криминальным делам написал эту пьесу.

«Хлебзавод». Сцены из спектакля. Фото А. Шкляева

Иванова Вы поднимаете табуированные темы, не боитесь противоречивых (для пуританской общественности) соединений (например, как вы только что упомянули, подростки и наркотики). Не подвергались ли вы цензуре со стороны?

Зорин С самого начала мы понимали, что многое обществом консервативным может восприниматься в штыки, но за пятнадцать лет существования нашего театра у нас ни разу не было никаких эксцессов. Мне кажется, это во многом связано с менталитетом удмуртской публики. Я всегда чувствовал в поездках на фестивали и выступлениях в других регионах, что наши зрители сильно отличаются. Они очень вдумчивые и понимают, что мы действуем не ради эпатажа, а для того, чтобы разобраться и поднять вопрос о существовании тех или иных проблем. Самая главная реклама нашего театра — это сарафанное радио, поэтому к нам очень редко заходит случайная публика. После читок у нас часто проводятся обсуждения, и это тоже важная часть образования. Причем мы тут позицию не сверху занимаем, а сами образовываемся, пытаемся что-то понять и в театре, и в современной драматургии, и в мире. Может быть, эти разговоры тоже помогают зрителям понимать наши мотивации.

Иванова Вы где-то говорили, что даже бабушки и родители приходят в ваш театр, чтоб понять своих детей и внуков…

Зорин Да, мне очень нравится, что у нас театр семейный. И на спектакль «Хлебзавод» дети приводят своих родителей и говорят: вот, посмотрите, мы так живем. Одна зрительница, бабушка, сказала, что пришла посмотреть и понять своего внука.

«Деликатес». Сцена из спектакля. Фото А. Шкляева

Иванова О вашем искусстве можно говорить как о новой искренности. Ваши герои очень настоящие, таких людей можно встретить на улице, мы узнаем их по лексике, по их манерам и по их боли. И это складывается в манифест или программу. Вы их для себя определяли?

Зорин Для нас было важно, что в театр можно попасть через кастинг. Мы берем непрофессиональных актеров. В какой-то момент стало принципиальной позицией, что на сцене играют точно такие же люди, как в зале. У нас много спектаклей, которые основаны на вербатиме. И в принципе актеры рассказывают про самих себя и таким образом становятся голосом поколения. Мы ищем новую манеру существования, потому что соревноваться с профессиональными актерами бессмысленно. Свою печать накладывают материал, драматурги, которые тоже такие же ребята, как мы. И новая интонация для презентации их текстов на сцене нужна.

Сейчас мы набираем в театральную мастерскую ребят по конкурсу. Последний раз было около восьмидесяти заявок, из них отобрали шестнадцать. С новыми людьми мы занимаемся тренингами, показываем всю кухню театра. Они должны пройти и читки, и концерты — стараемся максимально погрузить их в деятельность театра, а в конце выпустить спектакль. После этого видно, кто что может, кого-то приглашаем в стажерскую труппу на год, после этого решаем, кого переводить в основную. И каждый новый спектакль — это продолжение учебного процесса для всех наших актеров, потому что я как режиссер не очень люблю ставить одинаковые спектакли. Самое главное — научиться тому, чего мы раньше не умели.

«Newage». Сцены из спектакля. Фото А. Шкляева

«Newage». Сцены из спектакля. Фото А. Шкляева

Иванова Тем не менее профессиональное сообщество вас признает и активно вами интересуется. Спектакли Les Partisans три раза были в той или иной форме представлены на «Золотой маске». Чем для вас является это признание и получаете ли вы от этого какой-то фидбэк?

Зорин В первую очередь мне важно, чтобы театр имел зрительский успех. И мы стремимся не к признанию профессионалов, а к повышению уровня, для нас это ответственность, которая позволит не расслабляться, и школа. Я помню, когда мы в первый раз попали на профессиональный фестиваль «Коляда-Plays», мы к этому отнеслись так серьезно, что вырос уровень спектакля — в итоге он стал совсем другим. Когда ездим на фестивали, то записываем обсуждения спектаклей на видео или на диктофон и все время пытаемся быть открытыми критике, чтобы дальше развиваться.

Иванова Ася Волошина недавно сказала: «Все сейчас в поле гигантского эксперимента». Что вы думаете про «до» и «после»? И каким будет театр в новом сезоне?

Зорин Я не склонен присоединяться к тем, кто говорит, что после пандемии все изменится. Даже сейчас по нашим трансляциям чувствуется большой спад интереса к онлайн-спектаклям, люди устали. Я думаю, что театр останется театром. Мы прошли эксперимент, но метафизические его последствия сейчас сложно оценить. Единственное, мы очень сильно прокачались в поисках новых инструментов общения со зрителями онлайн. Может быть, появятся новые жанры. Посмотрим, как пойдет зритель после отмены запрета на массовые мероприятия. Вдруг люди осознают, что театр им не нужен, есть такие опасения. Но мне кажется, что зрители, наоборот, поймут, что им не хватало живого театра. Это проверка больше на то, насколько людям, занимающимся театром, это нужно. Я был очень удивлен, когда наш Драматический театр обрадовался, что можно завершить сезон раньше. И был очень счастлив, когда актеры нашего театра взбунтовались. Пандемия — это большая проверка, знак, чтобы люди остановились и задали себе вопрос, тем ли они занимаются и нужно ли им это. Надеюсь, что многие, для кого театр — это рутина, займутся чем-то другим. Потому что большая проблема в театре — существование в рутинном формате, когда актеры не понимают смысл своей работы и не испытывают к ней особенного желания. И очистить от этого театр пандемия, вероятно, поможет.

Май 2020 г.